(Строки из песни к кинофильму «Здравствуйте, я ваша тётя»)

Соблазн описать сцену любви знатной римлянки и молодого варвара, сына местного вождя, так и распирает пожилого автора, но после некоторого раздумья, мы этот нектар оставим тем, кто привык, едва ополоснув жирные руки от вкусного плова и дежурного возгласа: «Вакх!», тянуться с поцелуями к неземным гуриям, которые по недосмотру полусонных богов спускаются к нам на грешную землю. У нас с тобой, мой терпеливый читатель, другая тема — золотые божки.

Когда безумие любви насытилось трепещущей плотью и энергией страсти, и нежная истома завладела телами и душами любовников, автор подобрался поближе к своим героям, чтобы послушать, о чём они говорят, сомкнув знойные объятия на широкой постели римского наместника.

— Мой милый, Артур, это наша последняя с тобой ночь, — шептала удовлетворённая сексуальной яростью варвара Ливия. — Я буду в Риме по тебе очень сильно скучать.

— А я просто не смогу жить без моей драгоценной богини, я приеду за тобой в Рим, — горячо говорил ей в ухо юноша, снова возбуждаясь и готовясь к новому броску на сладкую амбразуру её волшебного лона.

— Это очень опасно. Рим — огромный город, против него наша AugustaVindelicorum — жалкая деревня, — возразила женщина.

— Ничего. Любовь к тебе и обильные жертвы богам, которым служат друиды, и молитва твоему христианскому Богу помогут мне добраться до Рима в целости и сохранности.

Внезапно женщина не без труда освободилась от крепких объятий алеманнского вождя, легко и непринуждённо, словно ей было опять 15 «мальчишеских лет» (ни дать, ни взять — обнажённая лесная нимфа), спрыгнула с кровати и подбежала к камину, на мраморной полке которого стояли золотые фигурки.

— Это символы вечной любви! — вскричала она. — Ты их сейчас возьмёшь с собой, а потом привезёшь мне в Рим. Это будет хорошей причиной для твоего приезда. Как здорово я всё это придумала.

— А что ты завтра скажешь мужу, когда он обнаружит пропажу? — попытался её остановить Артур.

— Это ерунда. Скажу, что пока я спала без задних ног после вина, выпитого по настоянию мужа на симпосии, вор пробрался в нашу спальню и украл самое ценное, что попалось ему на пути.

— Хорошо. Так и сделаем, — согласился любовник, желающий её скорейшего возвращения в его горящие нетерпением объятия…

Когда на следующий день наместник, голова которого гудела, как полный пчёлами улей, узнал о пропаже золотых фигурок, он только устало махнул рукой… И так хватало проблем с отъездом. Для его огромного состояния — это была не самая важная потеря. Как там позднее сказал Лопе де Вега: «Теряют больше иногда…».

В принципе, алеманны (современное название — швабы) дожили, как этнос, до наших времён по трём причинам: первая — их было много; вторая — они не были дикими и умели воевать; третья — как-никак, но по происхождению они относились к германским племенам, и своим самым грозным врагам — франкам — приходились родственниками. Короли франков, задумавшие присоединить к своей короне всю Западную Европу, были категорически против существования на юге и юго-западе независимого государства Алеманния, и не хотели оставлять в покое своих родственников.

Войны франков с алеманнами длились без малого 100 лет. Сначала алеманны, которым даже цивилизованные римляне оставили свои заальпийские провинции, пытались поживиться за счёт набиравших силу франков. Они первыми напали на их владения, и дошли со своим королём, чьё имя история не сохранила, до столичного Кёльна. Там в 496 году, в 35 километрах от того места, где расположен современный город Кёльн — столица федеральной земли Северный Рейн — Вестфалия, произошла жестокая битва, которую историки назвали «Битва при Толбиаке». Понимая, что поражение может привести франков к геополитической катастрофе, рипуарские франки под предводительством короля Сигиберта Кёльнского заключили союз со своими былыми противниками — салическими франками, которыми командовал Хлодвиг I — персонаж, хорошо известный советским и российским школьникам из уроков истории, посвящённых раннему Средневековью.

Битва при Толбияке была весьма ожесточённой и суровой. Сначала воинственные алеманны, которые своей численностью превосходили франков почти в полтора раза, ведомые своим королём, яростно атаковали главный отряд Сигиберта. Постепенно алеманны начали теснить тяжёлую пехоту франков. Их король Сигиберт получил ранение стрелой в колено и был вынужден вернуться в собственный лагерь. Уже казалось, что победа алеманнов близка, и историческое время могучих франков подошло к своему логическому концу. Но в это время случилось два важных события: в кровавой сече погиб отважный король алеманнов, и во фланг атакующей лаве их всадников ударил отряд салических франков Хлодвига I. Победа была полной. Алеманны, оставшиеся в живых, повернули своих коней и поскакали обратно. Пешие воины, уцелевшие в битве, начали сдаваться на милость победителей. Кстати, после этого сражения Сигиберт получил прозвище «Хромой».

Историческая традиция полагает, что победа под Толбиаком подвигла Хлодвига I на принятия им христианской веры. По легенде король салических франков утром перед боем обратил глаза к небу и пообещал христианскому Богу принять его веру, если останется живым к вечеру после сражения и победы над сильнейшим врагом.

Следующее значительное сражение с алеманнами произошло при Страсбурге спустя 10 лет в 506 году. На этот раз наступали франки того же Хлодвига I. Преимущество в силах было на стороне союзного войска Хлодвига и бургундов, ведомых королём Гундобадом. Алеманны долго и упорно защищались, но после гибели их короля, имя которого и на этот раз осталось неизвестным, дрогнули и снова побежали с поля боя.

В итоге независимое государство алеманнов прекратило своё существование. Алеманнская знать разделилась на две партии. Одна покорилась франкам и осталась на территории, захваченной победителями, другая — непокорная — бежала под крыло короля остготов Теодориха Великого. В письмах историка и толкователя библейских текстов, современника Теодориха Великого, римского сенатора Кассидора упоминается личное послание короля остготов королю франков с требованием прекратить преследование алеманнов. Взамен лидер остготов обещал больше не совершать набегов на земли Франкского государства. Впоследствии алеманны, бежавшие в бывшую римскую провинцию Рецию вместе с осевшими здесь баварами, получили от Теодориха статус федератов, в обязанность которых входила служба по охране Альпийских перевалов.

…если бы свершилось чудо и римский наместник вернулся в свой дворец в Аугсбурге, он бы ужаснулся и его внешнему виду, и его интерьерам. Но дороги назад в ушедшие эпохи не существуют, и те римляне, которые волею судеб остались на службе при варварах, сами уже мало напоминали тех высокомерных аристократов, которые сияли в блеске могущества Римской державы в момент её наивысшего расцвета. Тем не менее дворец оставался дворцом, и уже не наместник императора Рима, а администратор, назначенный самим Хлодвигом I, принимал делегацию покорных алеманнов.

Длинная процессия лучших людей уже не существующей Алеманнии медленно проходила пред грозным взором нового начальства: мужественные воины, свежие раны которых указывали на их участие в недавно отгремевших сражениях; седые старцы в белых одеждах; богатые купцы, украшенные золотом и серебром; высокородные дамы (в том числе и богатые вдовы, потерявшие мужей в бесконечных войнах); индифферентные священнослужители и любопытные юноши — наследники павших в битвах отцов. Все они входили в приёмный зал не с пустыми руками. Все несли дары победителям. Они отдавали самое ценное, что имели, потому что жизнь, как ни крути, на поверку оказывается дороже золотых побрякушек.

Когда церемония передачи даров и прощения закончилась, и довольный наместник остался один, его жадный взор среди груды сокровищ разглядел обыкновенную деревенскую корзинку для сбора грибов, в которой лежали уже знакомые нашим читателям по предыдущим главам третьей части романа золотые фигурки языческих богов — тех самых, что мы назвали по литературной традиции — «12 негритят».