Но, вопреки общему ожиданию, Орест решил объявить очередным императором Запада не себя, а своего малолетнего сына Ромула. Это знаменательное событие произошло 31 октября 475 года. Причём, последнего римского императора, которому едва исполнилось 14 лет, вместо Августа назвали уменьшительным словом «Августул» («Августёнок»). Мальчишку на троне никто не признал — ни повелители Востока, ни царьки отдельных провинций на Западе. Правда, пока армия Ореста была сильна, придворные, подавив кривые усмешки, оказывали ему императорские почести.

Горькая развязка наступила в 476 году. Ореста, человека весьма опытного и искусного в интригах, подвело обыкновенное тщеславие и жадность. Когда наёмники из Паннонии, поддержавшие его во время захвата власти, стали требовать земельных наделов в Италии, он начал тянуть время в пустых переговорах, а сам послал в Паннонию за другими наёмниками, чтобы с их помощью расправиться с недовольными солдатами. Набирать новую армию поручили Одоакру, сыну друга Ореста ещё со времён их службы у брутального Аттилы. Располагая большой суммой денег и широкими полномочиями, Одоакр привлёк под свои знамёна множество наёмников из племён герулов, ругов и скиров. Кстати, сам Одоакр был выходцем из племени скиров. Таким образом, Одоакр оказался во главе армии, которая его горячо поддерживала и не хотела иметь дело с «не умеющим держать своё слово» Орестом. Недолго думая, Орест пообещал, как новым, так и старым наёмникам выполнить все данные им обещания, и, не мешкая, двинулся к Равенне. Когда Орест от своих шпионов узнал о готовившемся перевороте, он повторил трюк Непота: оставил оборонять столицу государства своего брата Павла, а сам бежал в Павию.

Но разведка хорошо работала не только у Ореста, агенты Одоакра раскрыли место пребывания беглеца, и армия наёмников изменила своё направление движения и внезапно оказалась под стенами Павии. Силы были неравны, и вскоре солдаты Одоакра вошли в осаждённый город. В тот же день — 28 августа 476 года — Ореста по приказу его бывшего подчинённого казнили. Дело оставалось за малым: добраться до Августула. Через три дня Одоакр и его полчища вошли в преклонённую Равенну, где забившись в тёмный угол опустевшего дворца, ждал своей незавидной участи последний римский император.

31 августа 476 года Августул, опустившись на колени перед окружённым блестящей свитой племенных вождей Одоакром, сложил с себя священные атрибуты имперской власти. Находясь на взлёте своей блестящей карьеры, довольный Одоакр пощадил несчастного мальчика. Ромула выслали в бывшее поместье Лукулла в Кампании близ Неаполя, где он в страхе и забвении прожил до конца своих дней (примерно до 510 года) на государственную пенсию в 6 тысяч золотых монет в год. В свою же очередь Одоакр, так же, как и его бывший командир Орест, не стал покрывать свои плечи пурпурным плащом римского императора, а просто взял и отослал символы римской власти в Константинополь. Вот так бесславно закончила своё блестящее тысячелетнее существование держава, основанная на семи холмах у реки Тибр легендарным тёзкой жалкого Ромула Августёнка.

Первый древнеримский император — Октавиан Август — на исходе эпохи, которую позднее учёные-историки назвали «до нашей эры», решил укрепить северные границы необъятной империи и послал своих пасынков (они были родными братьями) Друза и Тиберия на завоевание диких земель за Альпами. В то время там (часть современной нам Баварии) проживали племена ретов и винделиков. Иногда небольшие воинственные дружины этих «лесных братьев» втихаря перебирались через Альпы в римские приграничные провинции и «наводили шорох» на местное население. В конце концов, римские власти предальпийских земель обратились напрямую к императору и попросили его защитить своих подданных от подлых варваров-грабителей. Как раз Октавиан сам давно думал на эту тему, тем более подросли его приёмные сыновья, чья мать Ливия Друзилла однажды покорила сердце первого человека в Риме.

Ребята росли вместе, дружили и доверяли друг другу. Вместе они и постигали римскую науку побеждать. В 15 году до н. э. друзья повели легионы, которые вручил им римский император, в места, где до этого момента не ступала нога римского легионера. Итальянские легионы, составлявшие основу армии вторжения, возглавлял Друз, а Тиберий со своими легионами спешил ему на помощь из Галлии. Альпийские заслоны горцев регулярная армия смела без особых затруднений и потерь. Главная же битва, решившая судьбу региона на целых пять столетий, произошла на берегу Боденского озера. Свирепые дикари с огромными топорами наперевес налетали как вихрь на римские каре, но организованные и испытанные в боях ветераны-легионеры, стоящие впереди, очень быстро доказали «местным товарищам» превосходство умелого мясника над разъярённым быком. Бедные реты и винделики были разбиты, их озёрные корабли (да, у местных был даже свой небольшой флот) сожжены, а столица — Манхинг — захвачена.

Банальная история: противостояние цивилизации и аборигенов. Как правило, более развитые люди, побеждают своих менее развитых собратьев по виду, хотя и бывают исключения. Потому что цивилизация, как и отдельно взятый человек, может быть молодой, зрелой, или старой. Молодая и зрелая, естественно, кого угодно проглотит, а вот старая может и рассыпаться, как песочный замок. Но во времена, когда учёные-историки убрали в хронологии предлог «до», Рим был могуч и не сомневался в своих правах управлять всем известным ему миром…

…однажды с моим другом Хаимом Билгой мы оказались в старинном городе Аугсбурге, который по своему возрасту старше столичного Мюнхена больше чем на тысячу лет. Целью нашей поездки стал Римский музей. Если бы отцы-основатели Аугсбурга — римские полководцы Друз и Тиберий — чудесным образом заглянули в Римский музей современного нам Аугсбурга, у них бы, вероятно, возникло смешанное чувство. С одной стороны, уютная атмосфера музейного зала, где собранны все древнеримские сокровища, найденные в Баварии учёными-археологами, с другой, отсутствие толп любознательных потомков, интересующихся далёким прошлым своей родины.

Как известно, Римский музей недавно переехал в новое для него здание. Тем более, его относительно небольшая экспозиция представлена в такой концепции (в основном, это специально изготовленные ящики-сундуки с крышками), словно, буквально вчера, римские колонисты сгрузили здесь свои пожитки на временное хранение.

Древнеримская цивилизация — удивительная и до конца не разгаданная. Она проросла из маленького, можно сказать, ничтожного зёрнышка — из нескольких скромных посёлков, возникших на холмах близ реки Тибра, и чудом устоявших против агрессивных соседей, среди которых были и намного цивилизованные и мощные народы: этруски, рутуллы, вольски, сабиняне и другие. Сюда (современная Швабия), на лесистые просторы Южной Германии их привела железная воля первого римского императора — Октавиана Августа. Римляне пришли в Германию, пройдя с боями Альпийские перевалы и, разбив в решительной битве у Боденского озера воинственных ретов, на рубеже новой эры. Они думали, что пришли в эти опасные края навсегда. На своих натруженных плечах римские солдаты несли не только колья для строительства военного лагеря: они принесли в этот вольнолюбивый, но дикий край, свою, средиземноморскую цивилизацию.

После завоевания новой области и основания её административного центра — Аугсбурга, римляне начали основательно обживаться на берегах реки Лех. Частички этой цивилизации и демонстрирует экспозиция Римского музея.

Прибытие нового наместника в столицу провинции Реции (в настоящее время город Аугсбург под Мюнхеном) ждали из Рима на майские иды (15 мая, или, как это будет на латыни, «маиуса»). На последнем городском совете решили порадовать императорского посланника дорогим подарком, который должен был вызвать у него восторг и понимание важности тех «лучших людей города», чья поддержка и верная служба, несомненно, станет опорой прибывшего наместника. После жарких споров остановились на идее отлить из трофейного золота, отобранного у вождей несчастных ретиев и винделиков, комплект фигурок римских богов, предназначенных для украшения домашнего алтаря в жилище римского префекта. Известное дело, для римлян подобные фигурки являются объектом почитания и гордости. Такой подарок не останется незамеченным супругой наместника, которая в свою очередь лаской и заботой согреет сердце сурового вояки — её доблестного мужа.