Ну, вот и первый ясный намёк на то, кем нам предстоит стать.

  Идти пришлось недолго.

  ...Ну и что это?

  Так может выглядеть внутри огромный железнодорожный вокзал в курортный сезон. Ни конца, ни края этого зала не видно было, народу - тьма. Некоторые - вероятно, прибывшие сюда, как и мы, недавно - вели себя робко, даже трусовато, всем уступали дорогу, жались к стенам. Ну а те, кто, как видно, давно пребывали здесь, чувствовали себя старожилами, вели себя нагловато, толкались, растопырив локти, разгуливая по залу.

  Наконец, Андрею удалось остановить одного из снующих по залу грешников и спросить, жестом обводя всё вокруг:

  - Что это? Что нам тут теперь делать, куда идти?

  Спрошенный удивлённо ответил:

  - Как что! Это Сортировочная, российское отделение. А вам очередь в регистратуру надо идти занимать, на собеседование записываться, - и ушёл, не дожидаясь других вопросов.

  Препротивнейшее удивление: как будто сам какое-то время назад, поджав хвост, не задавался таким же вопросом.

  Не нужно было быть большим логиком, чтобы понять - мы ещё не в преисподней. Точнее говоря, не в самом её низу. Это было понятно из названия места, где мы сейчас оказались - Сортировочная. Сколько будет ещё пересадок? А ведь на Земле мы были уверены: помер, ать-два - и ты оказываешься на одном из полюсов потустороннего мира.

  Стали интересоваться у мотающихся по Сортировочной грешников - а где же находится нужная именно нам, москвичам, регистратура. Но тутошний народец вёл себя, как пассажиры на платформе метро: даже те, кто знал ответ на вопрос, или проскакивали мимо, разводя руками, или притворялись глуховатыми, подслеповатыми, а то - и придурковатыми, высунув для убедительности язык. Да, здесь, на Сортировочной, наш народец всё ещё оставался при всех своих земных привычках.

  Наконец, один переспросил:

  - Москвичи? Так вам своё окошко легко найти - к нему самая большая очередь стоит.

  Могли бы и сами догадаться. Быстро нашли нужное нам окно регистратуры, заняли очередь.

  Народу в очереди было много, двигалась она небыстро, некоторые из впереди стоящих стали подходить к нам, интересоваться - из каких мы московских районов.

   Один из подошедших оказался моим земляком с Бирюлёво-Западного, но меня опередил со своим вопросом к нему наш журналист Николай:

  - А эта бюрократическая возня на Сортировочной долго может продолжаться?

  Конечно, Николая, да и всю нашу компанию, больше устроил бы утвердительный ответ. Здесь, на Сортировочной, кожу с нас снимать, пожалуй, не станут, а чем дальше будут отодвинуты всякие наказания, тем лучше.

  - И в регистратуре бывают задержки, и на собеседование могут не сразу вызвать, и само оно с каждым из грешников занимает разное время. Да и после окончания собеседования не сразу ведь на такси тебя в назначенное приговором место отправят. Наберут этап, специальный транспорт подадут...

  - А что это за собеседование такое? - своей презрительной интонацией генерал Караев заранее не признавал законности и справедливости всего происходящего на Сортировочной.

  - Я думаю, этим словом здесь заменили выражение 'Страшный суд' или подобное ему. Иначе, наш брат грешник со страха и слова не сможет вымолвить на таком разбирательстве. Процедура серьёзная, неспешная - ведь по её результатам определяется окончательное место нашего брата в преисподней.

  Расспрашивать земляка продолжил я:

  - Со всеми, прибывающими на Сортировочную, проводится такое собеседование?

  - Со всеми. Кроме гаишников, разумеется. Те после регистрации сразу отправляются на Придорожную.

  Догадавшись по нашей реакции, что среди нас есть представитель этой заведомо греховной профессии, землячок тут же попытался подсластить пилюлю:

  - Так это же одна из самых верхних станций преисподней. Вторая от Сортировочной на пути вниз. Режим там никак не назовёшь очень уж строгим. Для многих и многих попасть туда, а не куда-нибудь ниже, считается большой везухой. И с Придорожной, в отличии от лежащих ниже станций, ещё можно подать апелляцию. Правда, для этого надо будет возвращаться на Сортировочную, а это ох как непросто.

  'Вниз'! 'Ниже'! Вот оно, со страхом ожидаемое ещё на Земле. Значит, из Сортировочной нам предстоит перемещение уже не по какой-то горизонтали. А что мы хотели: путь в преисподнюю - какая тут может быть горизонталь. Только всё ниже и ниже.

  За время стояния в очереди мой земляк успел кое-что узнать об устройстве потустороннего мира.

  ...- Здесь - свой жаргон. Рай называют Верхним хозяйством, ад - Нижним.

  Надо же! Ведь и я в некоторых своих литературных измышлениях тоже так называл рай и ад. Впрочем, надо думать, не я один употреблял такие выражения. Уж очень понятно и удобно ложатся на российский язык эти названия.

  Земляк продолжал делиться своими познаниями:

  - Верховенствующую суть Верхнего хозяйства величают по-разному, ну а Нижнего только так - Хозяин.

  - А в Верхнее хозяйство попадает кто-нибудь из Сортировочной? - всё ещё надеясь на лучшую для себя участь, чем даже самые верхние станции Нижнего хозяйства, спросил наш генерал-историк.

  - Реже редкого. В рай человеческая душа попадает с Земли сразу, если она того заслужила. Пролетая, как заведено, через ведущий туда тоннель. А всем грешникам положено прибывать сюда, на Сортировочную. И уже отсюда они распределяются по станциям Нижнего хозяйства - от самой верхней и до самой нижней. Кто какой режим заслужил.

  - Так, может быть, здесь, на Сортировочной, можно и вечно торчать? - поинтересовался я. - Не регистрироваться, не проходить собеседование - и всё...