...Ага, вот и останавливается народ, вот и смотрит с интересом вверх, а не равнодушная к техническому творчеству общественность и вовсе приветственно машет рукой.

  Ну, и как тут устоять перед естественной душевной потребностью высказаться вслух? Высказаться громко, торжественно, возвышенно. Что, если так: 'Москва подо мною. Один в вышине...'. Нет, душа просит чего-то большего, душа просит переложить чувства на музыку и спеть что-то удалое, молодецкое. Увы, ни одной 'воздухоплавательной' песенки не припоминаю, и потому во всю голосовую моченьку затягиваю песню, связанную с другой стихией - песню, которую наш народ в охотку поёт в минуты вот такого хмельного душевного подъёма: 'Из-за острова на стрежень, на простор речной волны, выплывают расписные острогрудые челны...' Эй, вы там, внизу, - не критиковать строго моё пение! И вы бы вот так запели, паря, как я, над городом. Даже и не спорьте, ещё как запели бы! Потому что впервые в жизни лететь как птица и не запеть - такое воздержание противоестественно, а потому вредно для здоровья.

  Увы, полётные эмоции с восклицательным знаком продолжались недолго. Вот, оказывается, с каким звуком лопается несущая поверхность вертоплана, сделанная из ткани. Достаточна ли скорость падения, чтобы после встречи с землёй без всяких проволочек превратиться в то, что определяется пренебрежительным термином - останки? Или до того, как окончательно стать останками, я найду ещё в себе силы попрощаться с миром живых: 'Не поминайте лихом, дамы и господа! Летайте только на сертифицированных летательных аппаратах. Категорически протестую против объявления 3-дневного государственного траура по случаю моей скоропостижной кончины и погребения моего праха на центральной аллее Новодевичьего кладбища. Категорически!..'

  Нет, не до шуток будет, когда шмякнусь с такой высоты на уличный асфальт. Уж если будет возможность произнести последнее слово, то надо обойтись без всякой театральщины, а по-деловому предостеречь свидетелей моего фиаско: 'Друзья, не повторяйте моих ошибок. Никогда не используйте в своих самодельных летательных аппаратах в качестве несущей поверхности 'курточную' ткань с плотностью всего 120 грамм на квадратный метр вместо рекомендуемого наукой дакрона с плотностью 320 грамм. Да, получится, конечно, дороже, но зато эта несущая поверхность не лопнет уже в первом полёте. А вот я, вопреки сомнениям своих друзей, настоял на самом дешёвом варианте, за что и расплачиваюсь...'

  Нет, даже самым свеженьким останкам такое не выговорить. Ну что же, вот и узнаю сейчас, на что они ещё способны.

  Даже прогрессивная общественность, просчитав ситуацию, быстро превратилась в обыкновенных суетливых зевак, и вместе со всеми поспешила к месту моего вероятного падения - а вдруг жертва происшествия будет какое-то время фотогенично корчиться? Жертве видеть этот всеобщий порыв к месту своего превращения в останки было очень обидно.

  Эх, как рванул через широченную улицу в неположенном месте вон тот коротенький, пузатенький малый, вытаскивая на бегу из кофра фотоаппарат. Да не простой - профессиональный фотоаппарат, вон какой у него объектив! К месту моего падения бежит, чуть из штанов не выскакивает! Рад радёшенек - как же ему повезло: этот олух сейчас разобьётся прямо на его глазах; какие кадры должны получиться, если вовремя успеть подбежать к месту падения.

  Ну и как тут этому счастливцу не сделаться моим врагом на все оставшиеся секунды жизни. Если удастся на остатках несущей поверхности вертоплана в последний момент сманеврировать, то постараюсь в падении так лягнуть коротышку, чтобы навсегда отвадить его от этой садистской прыти... Нет, порыв ветра удаляет меня от него. Оставалось понадеяться на какого-нибудь водилу, который, не успев затормозить перед коротышкой, порадует меня последний раз в жизни.

  Если сейчас разобьюсь, то можно ли попасть в рай с такими кровожадными мыслишками?

   Успел заметить, что Вася и Моня, понявшие, что с моим полётом творится что-то неладное, свернули с МКАД в город.

   Да, скорость падения достаточная - зеваки, скорее всего, не дождутся никаких интервью и рекомендаций от моих останков.

  ...Терял сознание на какое-то время? Похоже, что нет: соображаю - где я, почему, кто виноват, и почему-то отчётливо понимаю, что моё сознание способно теперь даже на большее, чем было способно до падения.

  А что с органами чувств? Функционируют ещё?

  И они ещё как функционируют! Уж не мифический ли это третий глаз открылся - вижу одинаково хорошо всех и всё сразу - и прямо перед собой, и сбоку, и вдали, и даже то, что сзади. Наверное, правильно будет сказать - вижу всё панорамно. И слышу одинаково хорошо - и тех, кто говорит громко, и тех, которые шепчут чуть ли не про себя. Уж не слышу ли я и самые 'громкие' мысли? Всё увиденное и услышанное не забивает друг друга, мгновенно выстраивается в нужном для осознания порядке, переваривается в голове быстро и ясно.

  Плотность мыслей - необыкновенная, и переварив всё увиденное и услышанное, моё новое сознание не просто выдаёт общий вывод свидетелей моего падения - 'долетался', а бережно, ничего не теряя, раскладывает при этом по своим таинственным полочкам все слова и интонаций этого вывода - от искреннего, со слезой, сочувствия до такого же искреннего злорадства. Понимаю: очень внимательным и аккуратным стало моё новое сознание. Теперь оно не будет таким растеряхой, каким было до встряски.

  Я - какой-то другой. Какой?

  Похоже, я уже оставил тело, в котором был только что. И в новом качестве, в новой форме или вовсе без какой-либо формы - уже над ним. Но ещё невысоко, ещё рядом. А, быть может, и связан ещё со своим телом каким-то образом.

  Наверное, я находился в таком переходном состоянии, когда моя душа решала -покинуть ли ей навсегда помятое тело или, внимательно присмотревшись к нему со стороны, прийти к выводу, что тело это после вовремя оказанной первой помощи и капитального ремонта на больничной койке может ещё послужить, и поэтому не страшно в него вернуться. А если даже душа решит, что никакие восстановительные процедуры здесь уже не помогут, то всё равно ритуал такого отбывания в иной мир, насколько я знаю, предоставляет душе каждого отбывающего возможность какое-то время покрутиться над местом убытия. Вероятно, для того, чтобы в последний раз удовлетворить сильнейшую человеческую страсть - любопытство: посмотреть, а что творится вокруг оставленного ею тела?

  ... Ага, отбытие в иные края или в небытие задерживается. Или вообще отменяется?

  Доброхоты в собравшейся около меня толпе притормозили 'скорую', которая проезжала мимо. Вполне возможно, что машина без больного не на помощь мчалась по какому-то вызову, а моталась по городу по куда более важным в эту эпоху причинам - например, по каким-то бытовым потребностям бригады 'скорой'.