- Мы учтём ваше пожелание. Так с чем же вы к нам приехали? Жаловаться на фермера Каледина?

  - Пусть с этим кровопийцей НКВД разбирается, когда большевики опять придут к власти. А я вот с чем приехал. Ещё со школы помню, что у вождей большевиков должны быть свои акыны. Это те, которые специально для вождей стихи и песни сочиняют. За это они получали большие гонорары и даже ордена. Вот я и приехал узнать, есть ли уже у товарища Скалина свои акыны. И если я буду первым, то, извините за нескромность, на какие вознаграждения за свои стихи я могу рассчитывать?

  - А у вас уже есть стихи, посвящённые товарищу Скалину?

  - И не один уже есть.

  - Ну, почитайте.

  Рязанский акын выпрямился, приосанился и вытянув в сторону кабинета руководителя НПБУ правую руку, стал торжественно декламировать:

  -Мы с именем Скалина всё победим,

  Клокочет заветная песня в груди -

  В ней Скалину слава, любовь, уваженье,

  Без края восторг, без границ восхищенье...

  Прокашлявшись и убедившись в моей готовности слушать и дальше, он продолжил:

  - Коль Скалин с нами - значит, правда с нами,

  Коль Скалин с нами - значит мы сильны,

  Коль Скалин с нами - гордо реет знамя

  Счастливой, мощной, солнечной страны...

  Он опять вопросительно посмотрел на меня.

  - Продолжайте, - снова разрешил я.

  - Вам нравится?

  - Мне нужно услышать как можно больше. Продолжайте.

  Гость продолжил декламацию:

  - А песню лучшую свою

   О Скалине я пропою.

   Её со мною запоёт

   Счастливый мой народ.

   Ты, Скалин, солнце наших дней,

   Ты всех дороже и родней.

   Тебе несём тепло сердец,

   Мудрейший наш отец!

  - Спасибо, достаточно, - остановил я чтеца. - Ну, что мне вам, уважаемый, сказать. Да, акыны прошлого получали за свои стихи, посвящённые вождям большевиков, и хорошие гонорары, и ордена. Так ведь получали за свои сочинения. За свои! А вы солнцу наших дней товарищу Скалину хотите впарить стихи очень известного, пусть и давно ушедшего от нас казахского акына Джамбула.

  - Но ведь его стихи были про другого вождя. А у меня - про товарища Скалина.

  Неужели это туповатое удивление у него - искреннее?

  -Вы, товарищ, изменили в стихах Джамбула только фамилию вождя. Хорошо, возможно, ещё несколько слов. И хотите, чтобы то, что получилось, считалось самостоятельным произведением?

  Да, не позавидуешь фермеру Каледину - эх и толстокож его работник. Смутился ли он хоть чуть?

  - Честно говоря, я думал, что эти стихи давно ушедшего от нас Джамбула уже никто и не помнит. А если я изменю побольше слов?

  Пора пугать:

  - Напомню вам: плагиат - это такое же воровство, как и воровство кур. Изменение всего лишь нескольких слов не избавит вас от судебного преследования наследников Джамбула.

  - Они что, обязательно станут меня преследовать?

  - Они будут дураками, если не воспользуются возможностью нажиться на вашем плагиате. Наследники известных акынов зачастую только и кормятся таким образом.

  Ага, напугаешь такого.

  - А как точно определить - плагиат это или нет?

  - Что такое уже плагиат, а что такое ещё нет -это настолько сложный вопрос, который и в литературном мире, и в судебных кругах так и не решён окончательно. Но в вашем случае суд будет недолгим.

  Неудавшийся акын вцепился в меня как клещ:

  - Ну а если я всё-таки изменю столько слов, чтобы у наследников Джамбула уже не было возможности нажиться на мне.

  Пора было выставлять рязанского гостя за дверь.

  - Верим, что так оно когда-нибудь и будет, если кровопивец Каледин всё-таки предоставит вам время для творчества. Но пока что принудить фермера к этому мы не можем. Вам придётся подождать прихода НПБУ к власти и восстановления колхоза 'Красный курятник'. Вот колхозы большевики смогут заставить содержать самых плодовитых акынов. Были в истории такие прецеденты...

  Товарищ Скалин одобрил моё поведение с акыном: не впустил, но обнадёжил. С правильным политическим комментарием обнадёжил. Потом попросил:

  - И запишите фамилию того фермера. У меня такое предчувствие... что придёт время... когда и сам он сможет стать неплохим акыном для товарища Скалина... Если товарищи из НКВД его попросят.

  В этом можно было не сомневаться. Если, когда придёт время, и товарищи из НКВД попросят, то Каледин таким акыном для товарища Скалина станет, что воскресни давно ушедший от нас Джамбул и прослушав то, что получилось у бывшего кулака, - он бы от зависти тут же снова ушёл от нас. Товарищи из НКВД, как никто другой, умеют убеждать.