... Секретарь, рискнув зайти в кабинет товарища Скалина прямо во время совещания, доложила о приходе очередного ходока.

  Сейчас уже далеко не каждый подобный гость вызывал у товарища Скалина первоначальный восторг и желание чуть ли не бежать ему навстречу. Бывали среди них и малосимпатичные во всех отношениях субъекты. Хоть и не забывая, перейдя через порог кабинета руководителя НПБУ и бия себя в грудь, заявить о готовности в любой момент положить себя на алтарь большевизма, такие граждане тут же начинали клянчить что-нибудь.

  - Предварительно созванивался? - строго спросил хозяин кабинета.

  - Нет.

  - Ну и кто он?

  - Не говорит. Только всё время улыбается и утверждает, что его визит станет для вас большим и радостным сюрпризом.

  Чаще всего именно меня товарищ Скалин просил встретить таких неожиданных гостей ещё в приёмной.

  Выхожу туда.

  Догадываюсь: это на нём национальная одежда каких-то северных наших народов.

  - Здравствуйте! А о чём вы хотите поговорить с товарищем Скалиным?

  - Так ведь товарищ Скалин родом из Канчалана, а я - из Хатырки. Рядом, можно сказать, жили.

  Интересно, а когда на Чукотке уже 'не рядом'? Когда тысячи за полторы километров друг от друга? Надо будет, ради интереса, заглянуть как-нибудь в карту - где эти чёртовы Канчалан и Хатырка.

  Присмотрелся я и даже деликатно принюхался к этому товарищу из Хатырки - нет, вроде не опасен: не дёргается, ничем компрометирующим от него не пахнет, и нет на его лице того напряжённого выражения, когда понятно, что человек вновь и вновь репетирует про себя, как ему правильно челобитную начальству подать. Наверное, действительно просто привет хочет передать с Чукотки.

  Впущу-ка я этого дядю. Вдруг товарищу Скалину действительно будет приятна такая встреча. Ну, слёз, да и вообще долгих рассусоливаний о давно покинутой родине, скорее всего, не будет. Но, возможно, вождю НПБУ будет в охотку хотя бы минут пять поговорить с земляком по душам, заодно показав соратникам, что он всё ещё способен на такие сантименты. А, быть может, более продолжительно и менее деликатно, чем я, принюхавшись к амуниции ходока, он учует в ней такие, десятилетиями настоянные в чумах специфические ароматы, которые растрогают его даже больше, чем любые слова. Ну, а если засидится дорогой гость, то совместными усилиями мы выпроводим его с той или иной степенью вежливости. И такое уже доводилось делать.

  Входим с гостем из Хатырки в кабинет, и он сразу летит к товарищу Скалину, широко раскинув руки для объятий:

  - Привет, земеля!

  От оскала, от оскала псевдоним сына орденоносного оленевода. Одной рукой вождь НПБУ не позволяет ходоку обнять себя, а другой делает жест, предлагающий всем остальным покинуть кабинет.

  Было даже не совсем понятно, на каком языке говорят за дверью. Вернее, говорил только один. Да и речью эти гневные рыки товарища Скалина трудно было назвать.

  Что такое? Нетактично называть вождя партии земелей, даже если он когда-то через забор от тебя жил, а то и на один горшок в детсаде вы с ним ходили? Да и в любой другой форме непозволительно напоминать о чукотском происхождении товарища Скалина?

  Очень скоро пулей вылетел из кабинета ходок из Хатырки. Только и сказал, надевая на голову шапку и выбегая из приёмной:

  - Злой, однако, Вовка стал.

  Меня участники собрания, по молчаливому уговору, пропустили из приёмной обратно в кабинет первым, полагая, что без персонального выговора мне не обойтись.

  Ставя табуретку на место, товарищ Скалин распорядился:

  - А чукчей и вовсе никогда ко мне не пропускать! Ни стадом, ни поодиночке.

  Эх-ма! Выходит, и табуреткой товарищ Скалин замахивался на земляка. Редко вождь НПБУ позволял себе такую откровенную жестокость. А ведь была-была у нашей троицы задумка: как-нибудь устроить с нашими актёрами-чукчами весёлый спектакль - или на 'Эхо 17-го', или прямо в кабинете товарища Скалина. Всё, придётся выкинуть этот номер из нашего репертуара. А жаль.

  ...Тамара Александровна срочно хотела поговорить сразу со всей нашей троицей.

  Все заговорщицкие посиделки проходили, как правило, в нашей с Верой скромной квартирке.

  ...- Почему-то товарищ Миколенкова с первых дней нашего знакомства испытывает ко мне какую-то необъяснимую для меня симпатию. Делится со мной своими семейными проблемами, хозяйственными заботами, считает меня своей подругой. Я её не отталкиваю, хотя мне, как всем в НПБУ, известна её слабость - утрированная бдительность.

  Вывод из этого вступления был понятен, и я его изложил:

  - Уж коли вы, Тамара Александровна, говорите об этом нам, то можно догадаться, чем в этот раз хотела поделиться с вами товарищ Миколенкова.

  - Правильная догадка, - подтвердила Тамара Александровна.

  - И как она объясняет свои подозрения к нашей компании?

  - Объясняет она это очень просто: 'По глазам вижу'. Но подозрение у неё не ко всей вашей компании.

  Теперь уже Моня делает предположение:

   - Товарищ Василий у неё - вне подозрений?

  - Да, товарищ Василий у неё - вне подозрений.

  Я спрашиваю:

  - Тамара Александровна, а товарищ Миколенкова просто поделилась с вами своими подозрениями и всё?