А чего тут удивляться: разумеется, в Нижнем хозяйстве крепко проштрафившихся на Земле грешников подвергают не только физическим мучениям, но обязательно дополняют их каким-то моральным унижением. Вот и самых известных полководцев, ни в грош не ставивших жизнь солдатика, норовят унизить на станции Ни Шагу Назад самым изуверским способом. Мало того, что им приходится чистить сортиры, кормить вшей в мокрых окопах и растерянно бегать по минным полям в поисках своей головы, так ведь какие пытки могут начаться, когда с такой вот головой подмышкой его возьмут 'языком'. Он бы и рад выложить все секреты, да попробуй-ка заставить шевелиться язык в голове, которая находится в таком неудобном для предательства положении.

  Вот и становись тут творцом какой-нибудь победы, не задумываясь, какой ценой её добывать.

  Кто-то из собравшихся около этапа на Полигон зрителей-пацифистов предложил:

  - А вот если бы на самом чрезвычайном заседании самого чрезвычайного земного комитета учредить для всех армий мира жесточайший приказ - 'Ни шагу вперёд!'. И тогда ни одной армии мира не надо будет отдавать приказа - 'Ни шагу назад!'. Красота - никаких побед и поражений, никаких похоронок и слёз.

  - Не получится, - сразу забраковал кто-то другой это предложение. - Драчливость заложена в землянах, как и во всех других животных, на генетическом уровне. А против генетики не сладит ни один чрезвычайный комитет, хоть сколько времени он будет штаны просиживать.

  Это верно: один удачливый учёный-генетик, который найдёт управу на человеческие гены драчливости, быстрее и надёжней прекратит все войны, чем тысячи чрезвычайных комитетов.

  Хватит нашего любопытства с этой группы этапируемых. Генералу Караеву не попасть на Полигон - не махал он шашкой, не грозил пистолетом, заставляя своё подразделение штурмовать Н-скую высоту семнадцатый раз подряд, уложив наконец на её склонах весь вверенный его отеческим заботам личный состав. Посмотрим-ка - а что там в тех группах, которые получили путёвочки на самые нижние станции.

   В этот раз из всего большого этапа направление на самую нижнюю из них, в Светлое будущее, получила только одна душа. На её проводах - никаких ободряющих похлопываний по плечу и утверждений, что 'везде люди живут'. Тоска, уныние, безысходность. И отбывающий, и провожающие его родственники с Верхнего Хозяйства прекрасно понимали весь трагизм положения. Даже те, кто отправлялся на Котловую и Костоломную - и те поглядывали на эту семейку с большим сочувствием.

  На всю большую группу грешников, отправляемую на станцию Ура, приходился всего один экспедитор-охранник. Да и тот, позёвывая, миролюбиво прогуливался вдоль строя своих подопечных, зная, что никаких неприятностей от них ожидать не стоит. А вот одного этого грешника, отправляемого в Светлое будущее, крепко держали под руки два дюжих молодца, и ещё двое в любое мгновение были готовы прийти им на помощь. Стало быть, при отправке этапов в Нижнее хозяйство всякого рода эксцессы чаще всего происходили среди этого контингента.

  Не обошлось без эксцесса и в этот раз.

  То ли охранники, расслабившись, дали маху; то ли их подопечный, переполняемый животным страхом, силищу приобрёл животную - но он вырвался из рук стражей, держащих его под руки, ловким финтом обошёл двух других, перебежал к той команде, которая направлялась на Котловую, мёртвой хваткой обнял одного из этапируемых туда и дико закричал:

  - К справедливости взываю! Требую немедленно переоформить мне станцию назначения! Я вот с этим гражданином Шмаковым должен быть в одной группе. Почему Шмакова, который совершил точно такое же преступление, как и я, опускают только до Котловой, а меня отправляют в Светлое будущее?

  Охранникам-экспедиторам, восстанавливая порядок, пришлось повозиться с дебоширом. Шмаков с готовностью помогал им отодрать от себя нарушителя дисциплины и возвратить на место, к его родне из рая, которой и до этого было совестно за своего родственничка, а тут все они, кроме старенького дедушки, который, вероятно, вздремнул - все они, не дожидаясь отправки этапа, невидимками упорхнули обратно в райские кущи.

  Старший конвоя всего этапа, дабы пресечь внутри него вредящие дисциплине и спокойствию пересуды, громко напомнил:

  - Да, Шмаков тоже с особой жестокостью убил свою жену, а потом расчленил и сжёг её останки. Но он проделал это исключительно из корыстных побуждений - чтобы при разводе не делить с ней жилплощадь и совместно нажитое имущество. А вы со своей женой проделали то же самое по идеологическим мотивам - когда она, в ответ на ваше утверждение: 'И всё равно, вот увидишь, гадюка, - наше поколение будет жить при коммунизме!', сказала: 'Господи, спаси и помилуй!'

  Теперь уже все четверо охранников крепко держали скандалиста, а один из них приказал:

  - Перестаньте хулиганить, товарищ. Поцелуйте дедушку, и айда в лифт!

  Прощание всех групп со своими родственниками из Верхнего хозяйства свернули, и стали заводить этап в огромный лифт. Все экспедиторы-охранники, они же и лифтёры, дело своё хорошо знали: чтобы грамотно распределить в лифте этапируемых на разные уровни, скандалиста завели в него первым и поставили в самый дальний угол. Потом заводили тех, кто направлялся на Котловую, Костоломную, Парную, Карьер... Точный расчёт - и вся большая группа, отправляемая на станцию Ура, тоже влезла, хотя последний десяток конвою пришлось запихивать в лифт уплотняющими толчками и даже пинками.

  Пока не начался заглушающий всё реквием, сопровождающий спуск лифта-колосса в преисподнюю, единственный отправляемый на станцию Светлое будущее грешник успел крикнуть: 'Эта дура хорошо знала, что я не могу поступиться принципами!'

   ...Предсказание любителя пива и компаний сбылось. Подошедший к нам однажды человек, оглядываясь по сторонам, заговорщицки обратился к Евгению Семёновичу:

  - Подпольный комитет коммунистической партии потустороннего мира держит вас в поле зрения, товарищ генерал. Надеемся, вы готовы к решительным действиям, если партия прикажет?

  Такой вопрос, заданный вот так, без всякой преамбулы, и на Земле поставил бы в тупик. Генерал Караев и рта не успел раскрыть, а ему уже подсказывали, почему он должен быть готов к неким решительным действиям, как только получит приказ партии:

  - Надеюсь, вы согласны с тем, что куда бы ни забросила судьба члена коммунистической партии, ему не позволено забывать, что он в первую очередь коммунист...