Никогда не сомневался - коммунисты невысоких чинов и званий тех прошлых времён, когда однопартийцы высших рангов многое от них прятали, - такие коммунисты в массе своей были славными людьми. Смущаясь, пряча глаза, краснея, потея, переминаясь с ноги на ногу, часто прося разрешение попить водички, такой человек всё-таки имеет какое-то моральное право заявить на любом пристрастном разбирательстве: 'Не знал я про масштаб кровавых преступлений так называемого 'ума, чести и совести нашей эпохи', ну, честное слово, не знал!..' А вот коммунисты нашего времени, когда масштаб этих преступлений известен, могут быть только или недоумками, или прохвостами, живущими за счёт этих недоумков. Ну а если 'не могу поступиться принципами' не излечивается даже от такой резкой перемены политического климата, как попадание в потусторонний мир, то коммунист здесь - это уже не столько партийность, сколько какой-то медицинский диагноз.

   Не думаю, что Евгений Семёнович прочитал мои мысли, а вот посланец местной организации коммунистов, похоже, что-то почувствовал. Он взял генерала Караева под руку и отвёл в сторонку.

  А я в это время удивлялся про себя: это ж надо, коммунисты даже здесь, на Сортировочной, свой подпольный комитет сумели сколотить. И это после строгих 'Напутственных слов' Чрезвычайного посла Хозяина.

  Я был почти уверен, что политобработка генерала Караева, уже немало узнавшего о Нижнем хозяйстве, ничего не даст, и, подойдя потом ко мне, он скажет: 'Господи, ну какие ещё заседания могут быть на пороге в преисподнюю. Зачем и кому это надо?'

  Нет, Евгений Семёнович не считал идиотизмом политическую активность коммунистов на Сортировочной и сказал мне, что выразил полную готовность пойти на собрание подпольного комитета, как только его позовут.

  ... - Я горжусь тем, что являюсь членом такой боевой партии!

   Начать обмен штампами? Я скажу: 'Эта боевая партия разожгла в нашей стране чудовищный пожар, погубив в этом пожаре миллионы людей'. Он твёрдо ответит: 'Даже не пытайтесь меня переубедить. Да, было время, когда для партии большевиков настал момент разжечь такой пожар. Но она же этот пожар и потушила'. Я раздражённо напомню: 'Она его тушила всё время своего существования исключительно человеческой кровью. Морями человеческой крови'. Он так же раздражённо скажет: 'Не надо преувеличивать и утрировать. Крови было пролито столько, сколько требовалось для удержания власти рабочих и крестьян'.

   Нет, штампами 'не могущих поступиться принципами' не проймёшь. Тут нужно что-то другое.

  В этот момент к нам, насторожённо оглядываясь по сторонам, подошёл человек, который внимательно следил за общением генерала Караева с представителем коммунистов.

  - Что, в подполье завлекал вас тот тип? - кивком показал он в ту сторону, в которую удалился эмиссар подпольщиков.

  Не провокатор ли какой-нибудь: Сортировочная - тот ещё террариум!

  - А с кем имеем честь? - строго спросил генерал Караев.

  - Я один из тех коммунистов-ренегатов, которые стали ренегатами уже здесь, на Сортировочной.

  Вот как: стало быть, есть тут товарищи, на которых 'перемена климата' подействовала благотворно.

  Генерал Караев такие изменения благотворными не считал. Он осуждающим тоном спросил:

  - Что же заставило вас стать ренегатом?

  - Если вы хоть раз побываете на заседании подпольного комитета, думаю, ещё одним ренегатом станет больше.

  - Так вы уже бывали на таких собраниях? - генерал Караев всё так же строг к подозрительному собеседнику. - Что же отвратило вас от бывших товарищей по партии?

  - Их программа.

  А вдруг всё-таки провокатор? На всякий случай отгорожу-ка я его в этой беседе от Евгения Семёновича, чтобы на предстоящем собрании подпольщиков, если он туда всё же пойдёт, ему не аукнулось какое-нибудь неосторожное слово, сказанное сейчас, и подслушанное кем-то из пронырливых стукачей.

  -Вот как! У коммунистов и здесь есть какая-то программа?

  - Их у них даже две: программа-минимум и программа-максимум.

  - Уж коли вы хотите и моего товарища склонить к ренегатству, то мотивируйте, пожалуйста, это своё желание. Начните ваш рассказ с программы-минимум местных коммунистов.

  - Программа-минимум у местных подпольщиков - построение социализма на станции Ура.

  - Какие оптимисты местные подпольщики, - удивлённо хмыкнул я. - А на самые нижние станции преисподней они не боятся попасть за такие намерения?

  - Бодрятся, хорохорятся, даже анекдотами на эту тему обмениваются. Но вот про станцию Светлое будущее - только испуганным шёпотом и уже никаких анекдотов.

  Ага, вот человек, который в кулуарах тех заседаний подпольного комитета, на которых присутствовал, мог что-то слышать о главной тайне преисподней, о станции Светлое будущее.

  Чуть ли не умоляю:

  - Расскажите нам, пожалуйста, хоть что-нибудь об этой станции. Ну, хоть что-нибудь! Мы уже знаем, что верхушку на станции Светлое будущее держат вожди большевиков.

  Наш новый собеседник, прежде чем решиться ответить, долго оглядывался по сторонам.

  - Вот какие шепотки об этой станции мне довелось услышать в перерывах тех собраний подпольного комитета, на которых мне довелось присутствовать, и вот что я понял из тех шепотков. Вам, конечно, знакомо отношение на Земле многих и многих наших соотечественников к тем вождям: 'С одной стороны - с другой стороны...' Так вот почти весь контингент сидельцев в Светлом будущем - это самые твердолобые, самые упёртые защитники этой позиции, которые ни в какую не хотели поступиться своими принципами. Те, которые всю жизнь с пеной у рта не уставали таким образом защищать людоедов: 'Да, с одной стороны - но с другой стороны...' Которые даже на собеседованиях не поменяли своей позиции. Вот такой контингент и попадает во власть банды, сколоченной Хозяином на станции Светлое будущее.