Тогда и Евгений Семёнович присоединился к моим похлопываниям Андрея по плечу и попыткам изобразить радость за него.

  Но сам Андрей вовсе не излучал никакой радости. Вроде бы всё с ним произошло, как и предполагалось, но он-то, конечно, надеялся, что у него получится убедить бюрократов в регистратуре в необходимости провести собеседование и с ним. А на собеседование ему удастся убедить тамошнюю комиссию в том, что некоторых профессиональных грехов на Земле никак не избежать, если ты хочешь оставаться кормильцем семьи; что он глубоко раскаивается в своих грехах, вырвет с корнем из души всю скверну и сможет стать достойным обитателем Верхнего хозяйства, или, хотя бы, станции Ура. Нет, оказывается, для гаишников с более чем полугодовым стажем действительно всё очень строго - никаких собеседований.

  ... Андрею не пришлось долго ждать отправки своего этапа. Я и генерал Караев, до собеседования - безконвойные души, пошли провожать его.

  Подача откуда-то снизу лифта, на котором с Сортировочной опускают этапы в Нижнее хозяйство, сопровождалась, по первому ощущению, жуткой какофонией - всё нарастающей по громкости, составленной из скрежета, скрипа, лязга, тягостного стона то ли каких-то тросов, готовых вот-вот лопнуть, а то ли истязаемых душ с нижних уровней, которых и истязали специально для этого. Но, прислушаешься - нет, это не какофония. В этой своеобразной музыке явственно угадывалась какая-то осмысленная трагическая торжественность. Реквием, специально сочинённый каким-то гениальным композитором к отправке этапов в Нижнее хозяйство? И не самим ли Хозяином сочинённый, который и тут гений?

   В кинохронике и на фотографиях мне доводилось видывать шахтёрскую клеть, в которой доставляют к месту долбёжки угля отчаянных подземных работяг. Этот лифт оказался намного больше. Пожалуй, с вагон. Весь этап построили перед ним по группам, в зависимости от станции назначения. Большая его часть направлялась на станцию Ура. Меньшее число грешников, но тоже немало, будут, как и Андрей, опущены на Придорожную. Как много земных грехов, оказывается, так или иначе, связано с различными дорогами.

  После переклички началось прощание. Мы уже знали, что среди провожающих будут не только такие же, как мы с генералом Караевым, временные обитатели Сортировочной. По незыблемому, вечному ритуалу, к моменту отправки очередного этапа в преисподнюю сюда из Верхнего хозяйства слетались ближайшие родственники этапируемых. Слетались для последнего с ними свидания. Из этого можно было заключить, что между Верхним и Нижним хозяйствами всё-таки существуют какие-то линии связи, раз имеется и соблюдается договор о такой гуманной процедуре.

  Вот и рядом с Андреем, невесть каким образом, оказалась его родня. Какие же они все румяные, моложавые, по-спортивному подтянутые, и даже в этой обстановке с горящими жизненным азартом глазами! Но никаких крыльев за спиной, арф в руках, нимбов на голове, только ослепительные белые одежды на них. Это что же - вовсе нет перечисленных вещиц в Верхнем хозяйстве, или на время таких свиданий родственники сдают свои райские атрибуты на проходной рая, чтобы в Нижнем хозяйстве ещё более не подчёркивать трагическую разницу в положение провожающих и провожаемых?

  Прощания у лифта проходило чинно, тихо, пока карабасовские ребятки не приволокли к лифту ещё одного грешника. Вероятно, его, проигнорировавшего вызов на этап, пришлось отлавливать в каких-то потаённых уголках Сортировочной. Он отчаянно упирался.

  Все мы сразу узнали его. Заметной политической фигурой был на Земле. Штатный трибун одной из партий. Напирал на работу с молодёжью. Сочинял и озвучивал пламенные призывы выходить на уличные политические протесты даже школьникам. У кого как, а вот у меня ни один из политических призывов не вызывал такого отторжения, как такой вот. Человеческий молодняк, как и любой другой молодняк в живой природе, не должен вмешиваться в разборки взрослых особей - это будет грубейшим нарушением основных законов природы. Чтобы порываться что-то исправить, это 'что-то' надо пережить и осознать - таков один из этих законов. А молодняку дай-то бог пережить без происшествий свои извечные проблемы - почему так быстро заканчиваются родительские деньги, и почему так скоро увядает очередная любовь до гроба.

  Его тащили к той очень малочисленной группе этапа, которая опускалась на Котловую, и энергичным рукоприкладством принуждали не сопротивляться.

   Вот тут мне очень захотелось быть среди карабасовских активистов, чтобы тоже иметь возможность дать пинка этому пламенному трибуну. Да, Котловая - это правильный адресок не только для него, но и для всех прочих пламенных политических трибунов. Пользы от этих, хоть товарищей, хоть господ - никакой, а вреда - порой на годы и десятилетия. Потому что основная задача пламенных политических трибунов всех времен и народов - собирать толпы и взвинчивать их. А любая взвинченная толпа в охотку откликнется на любой призыв, а толпа науськиваемого на кого-то или что-то молодняка - откликнется самой первой. На демонстрацию? Да хоть сейчас готовы. И агрессивной стае молодняка будет всё равно, что написано на знамёнах и транспарантах этой демонстрации. Для этой стаи будет важно, чтобы древки тех знамён и транспарантов были крепкими. Чтобы не ломались как спички, когда молодняк начнёт крушить стёкла и черепа.

  Так что напрасно этот господин протестует и упирается - по нужному адресу его отправляют.

  ... Ещё раз обнявшись с Андреем на прощанье, и выразив уверенность, что давку на Придорожной он выдержит, сможет как-нибудь протолкнуться в лифт, идущий оттуда на Сортировочную, и подать здесь на апелляцию, я и Евгений Семёнович тактично оставили его наедине с роднёй и стали бродить среди этой многочисленной группы, не очень тактично прислушиваясь - что же происходит на других свиданиях.

  Как и на всяких проводах на Земле, здесь тоже было много чего наигранного, главным образом - бодрячества. Прислушались внимательней к одной семейке.

  ...- А чем это он тебя, Петя, так сильно по голове ударил, что она у тебя до сих пор какая-то скособоченная?

  - Монтировкой, дядя Миша. С ней за пазухой и пришёл ко мне домой. Но сначала... вот ведь гад... Сначала вместе со мной вылакал две бутылки моего самогона, и только, когда узнал, что выпить больше у меня ничего нет - вот только тогда он мне и врезал по башке монтировкой.

  - За что же он тебя так?

  - Я с его сожительницей согрешил. С Ленкой Семихвостовой. Да вы её все знаете. Раз семнадцать согрешил. Всякий раз одинаково: когда подвозил её до Лихово, где она на рынке торгует. Съезжал с дороги на обочину и прямо в машине грешил. Признал свою вину на собеседовании, чего уж там...