- Тебя же Саксоныч отправлял на МРТ. Ты сделал?

- Зачем? – Максим пожал плечами, приглаживая волосы. Казалось, его голова реагирует даже на это простое движение, отзываясь новой болью.

- Ты идиот. – Рустам встал и прошёлся по ординаторской, разминая затекшие ноги. Остановившись рядом с Красовским, он нерешительно кашлянул.

- Что? – Огрызнулся Максим, не глядя на него.

- Макс, ты помнишь, что тебя я оперировал? – Тихо спросил Рустам.

- Помню. – Угрюмо отозвался Красовский.

- Зачем, Максим? Зачем я это делал? Рисковал? Чтобы ты сейчас просто сдался? Так, может, и мне тогда нужно было просто послать тебя к чёрту? – в голосе Рустама прозвучала злость. – Саксонов тогда именно так и сделал. Как чувствовал...

- Так пошли сейчас, – разозлился Максим. – Чего молчишь? Передумал? Пожалел?! Мне жалость не нужна! Давай, посылай!

- Дважды идиот. – Констатировал Рустам, хотя руки так и чесались немного поправить Максиму его настроение. Но Агаларов лишь махнул рукой и отошёл, не глядя на Красовского. А тот метнулся к двери и тут же вернулся, тяжело дыша и глядя на Рустама воспалёнными от бессоных ночей глазами.

- А если я просто боюсь делать это чёртово МРТ? – Тихо спросил он. – Если я боюсь увидеть результат? И не увидеть, как растёт мой сын.

- С чего ты взял? – Рустам вздрогнул, услышав отчаяние, прозвучавшее в голосе Красовского.

- Знаешь, – Максим сел рядом с ним, крутя в руках телефон, – мы каждый день говорим людям, даже безнадежным, что всё будет хорошо. Мы научились обманывать. Просто потому, что это чужие нам люди. Они не знают нас, мы не знаем их. Чужому соврать легче всего. А себе ты не соврёшь.

- Это в чём ты собрался себе врать? – Насторожился Рустам.

- Что всё хорошо, – словно робот, повторил Красовский.

- А что тебя не устраивает? – Рустам не сводил встревоженного взгляда с Максима. Что-то в позе, в голосе коллеги настораживало. Может, сжатые так, что аж косточки побелели, пальцы. Или сцепленные зубы. Или нервное постукивание ногой по полу. Неспроста Максим это говорит, ой неспроста...

- Рустам, ты когда последний раз нормально спал? – Внезапно спросил Красовский.

- Вчера, – удивлённо пожал плечами Рустам. – А что?

- А я месяц назад. Не спится. Слишком много всего в голове. – Максим вздохнул.

- Потому она и болит. – Пошутил Рустам и осёкся, наткнувшись на мрачный взгляд Красовского.

- Мне не смешно, Рустам. – Тихо сказал тот. – Я не понимаю, что происходит. Эта история с плиткой... Почему Барончук её замял? Ведь он же готов был чуть ли не по кирпичикам разнести всё отделение. Какого чёрта нарисовался этот ваш Ветров? Уж молчу про психа этого вашего... Ведь не только Рита пострадает из-за всей этой истории. Пока она работает здесь, я отвечаю за неё и её репутацию и поступки.

- Поверь, мне самому интересно. – Отрывисто произнёс Рустам.

- Я просто боюсь, что это затишье перед бурей. Перед большой бурей. – Максим нервно сцепил пальцы рук в “замок”.

- Чуйка?

- Можно и так сказать. Дрессура. Ж**у чувствую заранее. – Красовский поморщился.

- Перестань. – Устало отмахнулся Рустам. – Это просто усталость. Конец года. Вот и лезет в голову всякая дрянь.

Максим лишь покачал головой. С языка так и рвалось признание, что не хочет он, чтобы заканчивался этот год, этот день, день, в котором они все ещё все вместе, вся их дружная компания... Хреновый из него руководитель, если за год он просто растерял свой коллектив. Закончится этот год. Ну, допустим, отметят они праздник. А потом что? Рита уйдёт. Наташа уедет. Ярик снова замкнётся. А ведь он только начал приходить в себя...

Красовский тихо взвыл.

- Голова? – Встревоженно спросил Рустам.

- Да нет... – Максим встал. – Просто.

Он направился к двери и уже с порога спросил:

- Как думаешь, стоит ли вообще устраивать праздник какой-то здесь? – Он обвёл рукой ординаторскую, в углу которой поблескивала мишурой ёлка.

- Обязательно! Косс Снегурочкой будет... – Пошутил Рустам и улыбнулся, представив себе эту картину. Но Красовский не оценил его шутку.

- Если не прекратится эта война между Косс и Лещук, кому-то придётся уйти. – Жёстко ответил Максим, рывком наматывая на шею шарф. – Меня это уже достало. Одна нарушает нормы, другая – этику.

- И почему мне кажется, что я знаю, кому именно... – Пробормотал Рустам.

- Рад за тебя. – Максим кивнул коллеге и вышел, хлопнув дверью. Рустам проводил его взглядом. Он чувствовал, что Красовский чего-то не договаривает. Но почему? Что за странные полунамёки? Полувопросы?

Но додумать Рустаму не дали. Дверь открылась, и Рустам открыл было рот, чтобы задать Максиму пару вопросов, что называется, в лоб, но осёкся, увидев отца.

- Ты? – Отрывисто спросил он. – Что ты здесь делаешь?

- Поговорить нужно. – Коротко ответил тот, решительно шагнув внутрь. Рустам встал, словно пытаясь преградить отцу дорогу. Давит остановился, глянув на сына с лёгкой усмешкой, в которой, впрочем, читались нотки грусти.

- Не меняешься. – Констатировал Агаларов, заметив вызов в глазах Рустама.

- Ты тоже. – Парировал тот.

- Откуда тебе знать? – Давит задумчиво огляделся, делая вид, что его заинтересовала ёлка в углу. – Это был риторический вопрос. – Махнул он рукой, заметив порыв Рустама ответить. – Столько времени прошло... А время, знаешь ли, всех меняет.

- Ты хотел поговорить. Говори. – Коротко бросил Рустам, не сводя с него напряжённого взгляда. В этом взгляде Давит всегда узнавал себя. Вот и сейчас он словно смотрел на своё отражение в зеркале.

- Прошло полгода. – Негромко ответил Агаларов. Миг – и в глазах Рустама мелькнул отблеск понимания. И тут же сменился болью.

- Если ты пришёл, чтобы мне напомнить, то не стоило утруждаться. Я помню. – Хрипло произнёс Рустам, сжимая пальцы в кулак сильно, до боли, словно эта боль могла затмить ту, что нахлынула внутри, затапливая всё, поглощая душу, разрывая её изнутри на части.

- Я знаю. – Непривычно мягко ответил Давит. – Ты...

Он замолчал, не зная, что сказать. Слишком много слов рвалось наружу и в то же время Давит чувствовал: сейчас они будут лишними. Поэтому, откашлявшись, он перешёл к главному.

- Ты знал, что последние годы она жила в Геническе? – спросил Давит. Рустам кивнул.

- Да, я писал ей. Хотя не был уверен, правильный ли адрес. Потом уже, когда она приехала, то рассказала, что живёт на самом краю, где начинается Арабатская стрелка.

- Она всегда любила море. Степь. Горячий воздух с запахом соли. – Негромко заметил Давит. Рустам снова кивнул, вспоминая своё детство на берегу моря. Его кожа, казалось, была насквозь пропитана солью, а подошвы стоп загрубели от постоянной беготни босиком. Его пальцы помнили сухие стебли травы, горячий песок. утекающий сквозь пальцы, мягкость спелого персика... И нежность маминых рук, которые неустанно месили пресное тесто, перебирали спелую алычу, нарезали мясо на ровные куски, посыпая их смесью ароматных специй... А потом так ласково гладящие его по горячим от жаркого солнца волосам.

- Она завещала тебе свою квартиру. – Тихо сказал Давит. – Как чувствовала... Мне передали её завещание.

- Почему тебе? – Глухо спросил Рустам.

- Может, потому что я её муж. – Тяжело вздохнул Агаларов. – Мы не развелись тогда. Юридически мы всё ещё оставались мужем и женой.

- Но... – У Рустама перехватило дыхание. Очередная правда? Очередной сюрприз из прошлого?! Хватит!

- Что “хватит”? – Давит пристально посмотрел на сына, и тот понял, что последнее слово у него вырвалось вслух.

- Хватит всех этих тайн. Что ещё я должен знать? – Рустам с ненавистью посмотрел на отца.

- Я любил её. – Просто ответил Давит. – Любил и ненавидел.

- А ты способен любить? – Саркастично спросил Рустам. – Я этого как-то не замечал. Особенно последние десять лет.

- Я пытался заботиться о тебе. Думал, что знаю, что для тебя лучше, что правильнее.