Лангрис собрался, наконец, приступить к делу. Но негоже было быстро ломать такую особенную игрушку, тем более, что мальчиков для развлечений много, а вот любимый братик у него один. Он должен быть примерным братом и позаботится о нем. И Лангрис, коварно и мерзко улыбаясь, смазывал его из своего тюбика гелем, пахнущим клубникой со сливками. После нанес еще немного на тот самый «рог» и, к ужасу Финрала, начал засовывать его в отверстие, шарик за шариком. Финрал из последних сил зажимался, пытаясь не пропустить внутрь приспособление, но Лангрис неожиданно отвесил ему таких смачных шлепков, что тот невольно отвлекся, и «рог» вонзился в него до конца. Лангрис довольно резко выдернул его обратно, заметив:

— Какой же ты грязный!

Он вытер штуковину прямо о покрывало и повторил, снова и снова, насилуя несчастного Финрала до тех пор, пока не решил, что тот достаточно растянут и перешел к другим игрушкам. В ближайший час Финрал опробовал добрую часть его арсенала на своей пятой точке, не зная, как это все переживет и переживет ли. Лангрис к тому времени был перевозбужден сверх всякой меры, он нетерпеливо откинул все прочее в сторону, спустил штаны и сам навалился на брата.

После всех пыток разными приспособлениями ощущение живого жара внутри и тесные объятия были не так неприятны, несмотря на то, что Лангрис, резко толкаясь, в порыве страсти кусал его и оставлял беспорядочные засосы на спине и шее. Финралу снова с каким-то легким огорчением думалось о том, что он не способен будет потом на него сердиться. Какая же он все-таки тряпка.

Лангрис довольно быстро кончил, спустив в него все, что накопилось. Он в изнеможении, с довольной ухмылкой на лице, скатился с него и растянулся рядом. Даже не подумав отвязать брата, блаженно прикорнул у него под бочком. Измученный Финрал поднял глаза и увидел стоявшего в изголовье кровати человека. Он сразу понял, кто это.

— Это ведь ты заставил брата такое со мной сделать? — спросил он, едва ворочая языком. Сейчас он был так слаб, что не мог и пошевелиться, не то что противостоять силе Барона. Не зная, что еще предпринять, Финрал решил попробовать договориться: — Пожалуйста, отпусти нас, ты ведь получил, что хотел, — взмолился он.

— Рад бы, да не могу, — развел руками Барон, — еще не все желания выполнены.

— Я ничего не хочу.

— А что насчет твоего брата? Он так хочет, чтобы его любили.

— Я люблю брата, хоть он и полный придурок, но не так же.

— Ой ли? — переспросил Барон, приподнимая бровь. Он так старался доминировать над тобой, чтобы заглушить истинное свое желание: подчиниться тебе. Сделай это для него, будь хорошим старшим братом. Наставь его на путь истинный. Воздай ему все ласки, потраченные на тебя.

— После ты покинешь нас?

— Обещаю, — кивнул Ламенталь, щелкая пальцами; руки и ноги Финрала тут же освободились.

— Хорошо, я это сделаю, — с решимостью сказал Финрал. — Воздам любимому родственнику по заслугам. Конечно, проще было бы забрать сейчас у него ключ… — пробормотал он, надеясь, что Барон не слышит.

Финрал был мягкотел и трусоват по натуре, но и его можно было довести до ручки. Сегодня ему предстояло узнать нового себя. Сегодня он должен взять верх над братом и проучить раз и навсегда. И Финрал, сам не веря своим действиям, перевернул Лангриса на живот и пристегнул наручниками к спинке кровати. Лангрис проснулся и начал возмущаться, но Финрал заткнул ему рот кляпом.

— Теперь моя очередь доставить тебе удовольствие, — сообщил он и взял плетку поувесистее. — Тебя плохо воспитывали, — навис Ролкейс над братом и похлопал его по корме, Лангрис задергался еще сильнее. — Я как старший брат тоже виноват в этом. Я был слишком мягок и бесхребетен, — тяжело вдохнул он. — Прости, но я должен это сделать, — с этими словами Финрал замахнулся плеткой и ударил. Из науки младшего брата, еще огнем горевшей на его собственной филейной части, он уже знал, что работать надо ритмично и беспощадно, если рука дрогнет, то можно только больше навредить жертве.

Он порол его, скрепя сердце, словно бы причинял боль самому себе. На глазах Лангриса от боли выступили слезы. Финрал не удержался и тоже заплакал, горестно и беззвучно, но не останавливался, зная, что не имеет права. Младший брат должен запомнить это надолго, и он впечатывал каждый удар в его плоть и память, оставляя красные пылающие полосы. Гордый Лангрис уже растерял свою спесь и плакал, как мальчишка, которого побили хулиганы.

Решив, наконец, что с брата достаточно, Финрал перешел к самому сложному для себя этапу: переходу от наказания к воздаянию любви. Выпороть негодника — это одно, а вот делать с ним что-то такое же извращенное, как тот проделывал с ним этим вечером, — совсем другое.

Он с сомнением взял одну из тех штуковин, которыми его потчевал братец, и вздохнул: надо, значит надо. Отыскав тюбик с гелем в устроенном ими беспорядке, он нанес его на «орудие возмездия» и, чувствуя себя крайне неловко, развел Лангрису ягодицы. По протестующему мычанию того было очевидно, что тот сейчас перебирает все известные ему ругательства. Финрал с волнением протянул руку и вставил. Против ожиданий, игрушка вошла без особых усилий, и не было заметно, чтобы это причинило Лангрису особый дискомфорт. Финралу не верилось, что тот ранее мог позволить кому-то подобное, и вдруг стало ясно, что наверняка Лангрис не раз баловался с этими штуками сам. Что ж, тем лучше.

Введя приспособление до упора, Ролкейс случайно нажал на какой-то выступ на рукояти, и тот завибрировал, заставляя Лангриса издавать еще более бурные звуки. Финрал быстро освоился и начал двигать этой штукой; он пользовал его в зад вибратором на магической батарейке и приговаривал:

— Я из тебя достойного человека сделаю, даже если это единственный способ.

Черному Барону, который устроился в темном углу, в кресле из красного бархата, так, чтобы его не было видно, это все вдруг начало казаться изрядно забавным. Правда, он не был до конца уверен, что вообще обладает чувством юмора. Велев Финралу не останавливаться на достигнутом, он с удовольствием ощущал, как от этой парочки расходится благотворная энергия.

Финрал вынул запачканную игрушку, снова взял тюбик Лангриса и впрыснул все его содержимое в дырку. После навалился всем телом и попробовал пристроиться, но ничего не вышло: его член не стоял.

— У меня не получится, — сказал он, обращаясь скорее к Барону. Вышло неубедительно.

— Нужна помощь? — слегка издевательски спросил Ламенталь.

— Ну…

— Хорошо, — Черный Барон встал со своего места, подошел к прикроватной тумбочке, запустил туда руку и выудил то, что должно было помочь Финралу справиться с затруднением: обмотанное ремешками кольцо. — Вот, вставь это вместо кляпа, и брат не сможет отказать тебе в нужной услуге и не покусает. — Как уже было ранее сказано, Барон достаточно насмотрелся на человеческие извращения и понимал в них толк. — Пускай поработает ртом.

Финрал был в замешательстве, и Ламенталь, которому не улыбалось слишком долго возиться, сам вынул Лангрису кляп, чтобы сменить на новый.

— Не смей! — прошипел Лангрис, отплевываясь.

— Любовь должна быть взаимной, — философски изрек Барон, вставляя ему в рот кольцо. Закрепив потуже ремешки, повернулся к Финралу и сделал приглашающий жест: — Прошу.

— Я не могу, — отнекивался Ролкейс.

— Лучше не зли меня, — спокойно возразил Барон, и притянул его с помощью магии. В следующий миг он взял дело, то есть член Финрала в свои руки, и тот ощутил, как по нему разливается темная сила похоти.

Дальнейшее Финрал помнил смутно. Он как безумный толкался в рот Лангриса, желая еще и еще, но не успевал кончить, как возбуждение вновь накатывало на него с безудержной силой. Лангрис захлебывался и снова рыдал, а когда Финрал почувствовал, что тот вот-вот сломается, запрыгнул на него сверху и начал драть так смачно, что едва не обрушил кровать.

Лангрис поначалу все еще сопротивлялся, его душило злое бешенство, но неожиданно начало пробирать, рычания злобы стали смешиваться со стонами удовольствия, а сам Лангрис понимать, что ему нравится это безумие братской любви.