– Ты больше говоришь, чем ешь, – сделала замечание Мария Игнатьевна. – Если не хочешь есть, ложись спать.

– Хорошо, я лягу, но через два- три часа вы меня разбудите, я вас сменю, а вы пойдете спать?

Улеглась Юлька на диване. И стоило ей лишь прикоснуться голой к подушке, как тут же заснула.

– Что значит молодость. А в моем возрасте не так легко заставить себя заснуть, особенно, если хоть чуть понервничаешь, – проворчала Мария Игнатьевна, удобней устраиваясь в кресле.

И вскоре в комнате все спали. Лишь тусклый светильник освещал комнату и мирно спящих женщин. И тогда, бесшумно открылась дверь в маленькой ванне и в проеме двери выросла фигура мужчины, одетого во все черное. Он стоял, прислушиваясь к дыханию спящих женщин, как бы о чем-то раздумывая. Потом бесшумно заскользил по комнате. Его высокая и мощная фигура, одетая во все черное, с надвинутым капюшоном на лице, выражая яркий контраст, с обстановкой в комнате, с веселыми обоями и игрушками на шкафах, с мирно спящими обитателями этой комнаты. Он бесшумно быстро пересек комнату и остановился у детской кроватки. Откинув капюшон с головы, он опустился на колени возле детской кроватки и склонился над спящей девочкой, всматриваясь в ее лицо. Протянул руку, хотел дотронуться до ребенка, но не посмел, побоялся разбудить ее, всего лишь погладил подушку, на которой мирно спала девочка. Затем он дотронулся до ее одеяльца, нежно перебирая его края, вздыхая детский молочный запах. Провел рукой по глазам и поднялся. Окинул взглядом комнату, задержав взгляд на пожилой женщине. И уже направился уходить, но что-то его остановило, и он нерешительно остановился, всматриваясь в лицо спящей няни. Но не мог разглядеть, тень падала на лицо, смазывая его черты. Мужчина подошел ближе и наклонился, стараясь рассмотреть спящую девушку. Резко выпрямился и даже отступил на шаг, но потом вновь наклонился, затем присел возле дивана на пол, не отрывая глаз от спящей девушки. Нежно провел рукой по ее волосам, рассыпанным по подушке.

– Юлька! Моя Юлька! – прошептал он, девушка вздрогнула, но не проснулась. И тогда он наклонился и поцеловал ее в губы. Руки девушки обвили его шею. И он замер в ее объятиях, но она не просыпалась. Он поцеловал ее снова, и выскользнул из ее сонных рук, пересек комнату и исчез в ванной. И ничто, ни один звук, не сопровождал его уход. Только Юлька тяжело вздохнула, и открыла глаза, села и обвела комнату взглядом.

– Боже мой! Он был здесь, а я все проспала! – с отчаяньем прошептала она, дотрагиваясь до своих губ, которые явно ощущали его поцелуи.

Она встала, на улице чуть брезжил рассвет. Юлька пошла в ванну, зажгла свет, умылась. Разглядывая себя в зеркало, она нежно погладила свой живот.

«Скоро, мой маленький, ты увидишь свою сестричку, бабушку. А вот с папой у нас непонятные отношения. Он делает вид, что нас не знает и не хочет знать. Но зачем он приходил сегодня? А может мне это приснилось?»

Юлька быстро вышла с ванной и подошла к двери. Дверь была закрытой, и с внутренней стороны торчал в двери ключ.

«Значит, все мне приснилось», – огорченно опустилась она на диван. – «Но я помню его поцелуй, такой же, как там, в лесу, он по-прежнему меня любит. Но только во сне», – добавила она, почти вслух. От ее голоса проснулась Мария Игнатьевна.

– Я, кажется, задремала, все тело ломит от неудобной позы. А ты почему так рано встала? – разминая плечи и спину, говорила она.

– Я уже не засну, – вздохнула Юлька. – Ложитесь на диван, поспите.

– Нет, я лучше пойду, посплю у себя, если конечно, ты действительно не будешь больше спать. День показался таким тяжелым, я вся разбитая, как будто на мне воду возили.

Мария Игнатьевна встала и направилась к двери.

– Закройся, и можешь тоже отдохнуть, ничего страшного уже не случиться.

«В этом доме нельзя быть спокойной», – подумала Юлька, когда за Марией Игнатьевной закрылась дверь. – «Спать уже не смогу, но и сидеть думать, можно свихнуться».

Она встала и снова пошла в ванну.

«Искупаюсь, пока спит Танюша».

Набрала в ванну воды и с наслаждением окунулась в нее.

«Вот чего мне не хватало в лесу, ежедневной ванны, или бани. Но в замке бани нет, да и ни к чему она», – рассуждала Юлька, намыливая себя. – «Если бы ни эти несчастья, что происходят здесь, больше и мечтать ни о чем не надо. Дом, как говориться, полная чаша. Что еще нужно? Живи и радуйся, но радости в этом доме не видно. И с Марком не удастся поговорить, он скользкий, как угорь, никак его не поймаешь, для разговора. И живу я в этом доме на правах няни, в любую минуту может что-то произойти и меня выставят на улицу. Но не стоит об этом думать, надо радоваться тому, что есть».

Она еще нежилась некоторое время в теплой воде, затем вылезла из ванны, подошла к зеркалу, накинув на себя полотенце. Зеркало запотело, Юлька потянулась к нему, чтобы протереть, но поскользнулась на мокром полу и с силой оперлась о зеркало, что-то не сильно щелкнуло. Юлька охнула и отпрянула от зеркала, ей показалось, что оно разбилось, и вот-вот брызнут осколки. Но зеркало стало медленно уходить в стенку, открывая в стене черную дыру, как в преисподнюю. Это было так неожиданно и быстро, что девушка, не успев испугаться, шагнула к провалу, чтобы глянуть, что там, по другую сторону стены. Но тут же опомнилась и опять отпрянула назад, но успела заметить широкие каменные ступени, которые вели вниз, в темноту. А зеркало тут же поехало назад, снова закрывая проход в неизвестность. И когда оно стало на свое место, Юлька испугалась. Она сразу почувствовала опасность, не защищенность, потому, что через этот вход мог войти кто угодно. И еще, за короткое мгновение, которое она стояла против темной дыры, она почувствовала холод, какой идет из колодца или подвала. Она подошла вплотную к зеркалу и стала его осматривать. Ничто не говорило о том, что это дверь. Но куда эта дверь? Сейчас выяснить невозможно, не хотелось даже дотрагиваться до зеркала, страшно было думать, вдруг дверь откроется. Она ушла в комнату, оделась и села на диван, раздумывая о том, что видела.

«Сказать ли об этом Марии Игнатьевны, или промолчать? Скорее всего, она сама знает, но ничего мне не говорит. Наверно, это вход в подземелье, и о нем все в доме знают. Не значит ли это, что с каждой комнаты есть другой выход и вход? Тогда не мудрено то, что Юстина что-то или кого-то увидела. Призрак, такой же, какой являлся на кухне», – думала Юлька, лихорадочно вытирая мокрые волосы. Потом обмотала голову полотенцем и снова задумалась. – «А что, если сделать разведку? Но тогда нужно найти где-нибудь фонарь и смелость. Жутко подумать, чтобы туда, в темноту, идти одной. Эх, был бы Тони не ранен, с ним вместе спуститься и все увидеть. Любопытно посмотреть подземный ход, который существует уже более ста лет».

Юлька от волнения уже ходила по комнате. Так хотелось с кем-нибудь поделиться, посоветоваться.

«Нет, молчи, Юлька», – говорила она себе. – «Сделай вид, что ничего не знаешь, ничего не произошло. Вот бы пробраться вновь в кабинет и срисовать подземный ход. А что? Это идея неплохая, нужно ее продумать. Бездействие кончилось, пришло время действовать. Само обстоятельство вынуждает меня к этому», – твердо решила Юлька, и как будто от этого решения, ей стало легче. – «Нужно подумать, нужно хорошо подумать, и не откладывать в долгий ящик, что можно сделать сегодня, не нужно откладывать на завтра. Ты, бабуля была права, когда твердила мне эту истину».

Мысли Юльки сразу сменили свое направление, как она вспомнила о бабушке. Вереницей потянулись другие воспоминания, а с ними тоска о доме. И без того плохое настроение ухудшилось еще сильней. Но она с первой слезинкой, сорвавшейся с глаз, сразу встряхнулась, рассердилась на себя, на Тони, за то, что он не смог нормально спрятаться, на полицейского, который вместо того, чтобы все расследовать, оказался охоче к выпивке и теперь в больнице. И даже она рассердилась на Марию Игнатьевну за ее скрытность и бездействие. А вот Марк вызывал у нее лишь недоумение и тревогу.