Алексей при этих словах вспыхнул, что бывало с ним не часто, опустил глаза и начал бормотать какие-то полуоправдания, полублагодарности, чувствуя при этом себя едва ли не кислым фруктом, которое только что залили горячим шоколадом. И ему теперь стало так сладко и тепло…

На следующий же день приключалась неприятность, всех сильно пугавшая. Во время очередных учений в поле одно из ядер взорвалось не долетев до цели, и разорвавшись, подняло столп земли и пыли. Алексей, стоявший ближе всех, не успел вовремя лечь на землю и крошки чернозема попали ему в глаза. Ужас, который он испытал в первые несколько секунд, когда ему почудилось, что он ослеп, не передать словами. Он не смог даже закричать и просто упал на колени, закрыв лицо руками и задыхаясь, чувствуя такую резь в глазах, что даже не мог заплакать.

Первым, кто подбежал к нему, был Александр. Алексей не видел его из-за пелена застлавшей глаза, но сразу же узнал знакомый мягкий и приятный голос, и почувствовал прикосновение его рук, которые помогли подняться.

«Какой кошмар! Вы целы? Вас не задело? Давайте я вам помогу..»

Алексей ухватился за его руку и опираясь на неё смог кое-как дойти до роты, где к нему тут же бросился император и отправил его в лазарет в сопровождении двух солдат. И Алексею внезапно стало страшно и захотелось попросить Александра пойти с ним тоже. Он вспомнил слова отца о том, что его не любят и в голову закралась мысль, что все было подстроено, и взрывом подчиненные хотели сейчас его убить. Он вспоминал, как страшный сон, кадетский корпус..лестничный пролёт..и камень расколовшийся о мрамор пола. Камень он то же, что ядро…Его убить хотели…!

И Алексей неприлично долго не отпускал руку царевича, с беспомощностью и страхом закрыв лицо рукой и повторял:

«Ваше Высочество…Ваше Высочество..»

В лазарете ему промыли глаза, наложили повязку и оставили на всю ночь. Утром зрение вернулось, но один глаз сильно воспалился, да так что он не мог его открыть, так что решено было его оставить ещё на сутки. И какова же была его радость, когда ближе к полудню Александр навестил его, справляясь о его здоровье.

«Государь ужасно о Вас тревожиться! Может быть, Ваш что-то надо?»- сочувственно произнёс он, на что Алексей ответил с самым несчастным видом, что ему уж ничего не надо, но само внимание к нему со стороны государя и с его, для него есть великое лекарство.

Александр посидел у него недолго и скоро ушёл, но его приход произвёл на Алексея впечатление сильнее чем он ожидал. Он,вдруг, подумал, что никто и никогда не жалел его вот так,не говорил с ним ласково, при этом ничего не требуя взамен, и когда на следующее утро врач заявил, что опасность миновала, и он может покинуть лазарет, то ему захотелось тут полежать и поболеть подольше. Чтобы Александр ещё раз вот так к нему пришел.

***

—Ты что так миндальничаешь с Аракчеевым? Просто смех..ты его боишься или что?

Когда Константин по дороге обратно в Царское село задал брату этот вопрос, Александр, евший яблоко, поперхнулся.

—Я? А что я делаю!?- он возмутился.

—Не знаю. Будь ты девкой, я бы сказал, что ты кокетничаешь с ним. Строишь глазки. Как будто бы пытаешь ему зачем-то понравится. Очень смешно.

Александр тут же начал спорить и доказывать, что тот какую-то чушь несёт.

—Нет, я заметил. У тебя даже голос меняется..и походка..ты прям из кожи лезешь вон..- задумчиво сказал Костя.- Я раскусил тебя, Саша.

—Раскусил?

—Ты знаешь, что Аракчеев у отца любимец. И через него надеешься одобрение получить. Ты перед ним красуешься. И пользуешься тем, что ты царевич и он тебе слова грубого сказать не может. Всем может, а тебе нет. Подлиза. Но я тебе вот что скажу. Будешь с Аракчеевым водиться, тебя побьют однажды.

Александр редко обижался на Константина за грубые слова, но тут обиделся. Отвернулся к окну, выбросил яблоко, надулся и замолчал.

Он вспомнил утреннюю сцену сегодня на плацу после вахтпарада. Отец уже ушёл, и Александр увидел, как неподалёку Аракчеев наказывает прилюдно за что-то обер-офицера, заставляя парня отжиматься, встав руками прямо в лужу возле его ног. Сцена была отвратительна. Александру ужасно жалко было офицера, и он подумал, как ужасен Аракчеев, но вместе с тем что-то в этом зрелище привлекло его внимание, и он не мог перестать смотреть. Он видел как несчастный парень поднял глаза и в них появилось выражение мольбы. Александр тут же отвернулся. Что он мог сделать?

Потом, чуть позже, забираясь на свою лошадь, он неловко встал ногой в стремя, зацепился и упал, больно ударившись спиной. Уже сидевший на лошади отец при этом раздражённо крикнул:

—Упасть с лошади, не успев залезть! Ваше Высочество, вы часом не пьяны?

Александр весь покраснел и тут услышал:

—Позвольте, я помогу!

Аракчеев появился неожиданно и одним рывком понял его с земли, отряхнул мундир, и так же ловко подсадил на лошадь.

Все произошло невероятно быстро, но больше всего Александра потрясло, когда Аракчеев, усадив его на лошадь, вдруг,его руку поднёс к своим губам и коснулся легким поцелуем. Он руку целовал его отцу, но чтоб ему…И Александру стало неловко от того, что вот он видел эту сцену унижения и теперь позволил руку целовать себе. Вместо того чтобы этой вот рукой этого мерзавца стукнуть хорошенько.

И главное, что эту сцену видели другие и видел Костя. И вот теперь значит он решил такое…

—Как будто ты сам ему не подражаешь,- холодно произнёс он, обращаясь к Косте.-Ты Аракчеев номер два! На всех орешь и сыплешь тумаками.

—Кто я и кто Аракчеев..- фыркнул брат.- А что до тумаков…то я бы с большим удовольствием дал бы их Аракчееву.

—Ну так иди и дай…я посмотрю на это..- усмехнулся Александр.

Костя показал ему кулак и отвернулся.

***

Ночью Александр, лёжа в кровати, никак не мог уснуть и переворачивался раз десять с боку на бок. И в десятый раз прокручивал в голове вновь ту сцену сегодня на плацу. Как в напряжении дрожали руки офицера, с губ капала слюна и широкая спина мучительно изгибалась.

«Гляди-ка… как отклячил зад…ты баба что ли? Кому подставился?» - насмешливо-язвительный голос Аракчеева и хохот остальных.

Александр сбросил одеяло, встал на пол, примерился и опустился сначала на колени, потом вперед ладонями уперся в пол и несколько раз медленно отжался. Первые пять раз вышли легко, а на шестом руки, непривычные к таким нагрузкам, заныли, мыщцы напряглись. Продолжая отжиматься, он про себя считал и когда на пятнадцатом разе со стоном опустился на пол, почувствовал разочарование и злость. Тот парень отжался тридцать раз, а он пятнадцать. Конечно, никто его так не заставит и не будет проверять, но..

Александр лег в постель обратно. Он чувствовал будто все в нем натянули, как будто бы его тело набили чем-то изнутри.. оно, недовольное сейчас такой нагрузкой, требовало вознаграждения. И он знал какого.

Он неуверенно, как будто кто-то мог увидеть,просунул руку под одеяло и до себя дотронулся. Пристыженный в свое время Простасовым за это «баловство», Александр привык считать самоудовлетворение чем-то очень стыдным и хуже всего было то, что, так считая, он все равно продолжал этим заниматься, и в один период почти что каждый день…а иногда и несколько раз в день. За этим однажды и застал его…

Почти изжитый из памяти образ вновь возник перед глазами. И Александр с мучительным наслаждением вспомнил их встречи с Его Сиятельством и то удовольствие..за которое себя потом был готов проклясть.

«Ваша чувственность..будет вашей силой..С такой…внешностью..фигурой и лицом..вы будете получать любовь и удовольствие когда захотите..- он ощущает прикосновение горячих губ к шее и ладонь, поглаживающую его живот. И ему невыносимо хочется чтобы эта ладонь спустилась ниже и дотронулась..чтобы его коснулась там..

Александр накрылся одеялом с головой, как будто из стыда и сначала неуверенно-осторожными , но потом все более резкими движениями стал проходиться сомкнутой ладонью по члену, который по мере его движений становился все более твёрдым. И Александра возбуждало, как тот вздымался вверх, такой горячий и будто бы в нем сейчас был весь центр его тела, все что стянуло изнутри сейчас стремилось найти выход…там.. Он ощущал, как щеки горят жаром стыда, и даже стыд и тот заводил его и с мучительным бесстыдством он выгибался сам навстречу своей руке,кусал губы, скользил другой ладонью по груди, по шее, поглаживая. В какой-то момент он убирал руки, отбросил одеяло и так лежал подставившись весь темноте и воображая, как кто-то смотрит на него и хочет..