Компании удаётся с легкостью пробить несложную магическую защиту, но все понимают, что это ещё далеко не конец — самое сложное впереди, а неопределённость пугает, но они слишком далеко зашли, чтобы отступать.

Целенаправленно идя вглубь пещеры, парни настороженно оглядываются по сторонам, формируя «клин» для более удобного нападения в случае появления какого-нибудь кровожадного монстра.

Все напряжены до предела, потому что наконец-таки понимают, куда сунулись.

Они идут неопределённое количество времени: может двадцать, может сорок минут, но точно в пределах часа. Время тянется длинным шлейфом, оставляя после себя лёгкую недосказанность вкупе с отвратительным запахом сырости.

Им кажется, что ещё немного, и их терпение лопнет, в связи с чем кто-то точно грохнется наземь, кто-то заорёт и начнёт крушить пещеру, а кто-то просто плюнет на всё и уйдёт, мучимый долгим ожиданием подступающего пиздеца.

— Что? Да вы издеваетесь!

Место лёгкого страха занимает гнев, заставляя друзей сначала бледнеть, а потом багроветь от злости.

Перед ними — гладкая каменная поверхность, которая, конечно, может и выглядит красиво, но абсолютно блокирует дальнейший проход.

Они попали в тупик.

— Твою мать, Ким Намджун, я убью тебя и спляшу на твоей могиле, — Тэхён с воем кидается на спину охреневшего лидера и принимается неистово дубасить вампира кулаками — так, чтобы не очень сильно, чтобы не травмировать, но при этом ощутимо, чтобы выразить в полной мере степень своего негодования.

Джин небрежно ведёт рукой, и Тэ мягко окутывает несколько лиан, опускающих его со спины Джуна на землю.

— Спасибо, — неожиданно тихо говорит Нам, опуская взгляд в пол.

— Не стоит, — отвечает Джин, и все не совсем понимают, о чём именно он говорит.

— Смотрите! — привлекает всеобщее внимание Чонгук, всё это время сосредоточенно щупавший стену.

На глазах озадаченных магов он слегка надавливает на один из камней, и тот мягко отъезжает внутрь стены.

Первые несколько секунд не происходит ровным счётом ничего, но потом недоумевающим друзьям открывается завораживающий вид на то, как камни поочерёдно сдвигаются со своих мест — вверх, вниз, вбок — хаотично перемещаясь в пространстве.

— Ну нихуя ж себе, — выдыхает Чимин, получая затрещину от Джина, которая, однако, благополучно пролетает сквозь него, проигрывая нематериальному состоянию младшего.

— Очень даже хуя ж, — вставляет Юн и спешно ретируется в образовавшийся проход от разгневанного Сокджина.

А дальше… По пещере эхом разносится стук упавшего тела.

— Юнги! — Чимин летит в проём следом, игнорируя предупреждающие возгласы.

Он оказывается в просторном гроте с подозрительно ровными стенами и озером по центру. Поблизости не наблюдается потенциальных врагов, но тело феи, безвольной куклой валяющееся на каменной поверхности, заставляет сердце младшего пропустить сто ударов в секунду, и плевать, что у духов оно не бьётся.

— Чимин, всё в порядке? — в проходе показывается макушка излишне любопытного Тэхёна.

И Пак хочет закричать, чтобы тот не совался сюда, потому что обрывочные воспоминания и знания набатом бьют по голове, заставляя понять причину отключки Юна, но не успевает: Ким просовывается уже наполовину, после чего, не удержав равновесие, падает прямо на пол грота, утягивая за собой Гука, пытавшегося удержать его.

— Чёрт! Не суйтесь сюда! — орёт Чимин, пробкой от шампанского вылетая из грота, огибая тела отключившихся друзей.

— Что? Что с ними такое? — паникует Хосок, искренне переживающий за своего парня.

— Боюсь, ничего хорошего. Я слышал об этом… явлении, когда ещё был жив. Думаю, правильнее будет сказать, что это заклинание, и накладывается оно с целью охраны чего-либо от кого-либо.

— И в чём же суть? — обеспокоенно, но не без интереса спрашивает Джун.

— Заклинание воздействует на разум человека, да и в принципе любого существа, которое попадает в поле его действия. Оно вводит его в состояние искусственного сна, который может длиться хоть час, хоть день, хоть месяц. Разница лишь в том, что всё, что происходит во сне сказывается непосредственно на организме и внешнем облике того, кто попал под чары — если, к примеру, во сне его ранят, рана проявится на теле в реальном мире.

— А если… — Хосок не договаривает, но все прекрасно понимают, что он имеет в виду.

— Да. Если их убьют во сне, то они умрут в реальности.

Чон резко бледнеет, оседая на пол.

— Не волнуйся, может быть им вообще сейчас поля с пшеницей снятся, так что всё будет в порядке, — пытается подбодрить его Джун.

— Увы, — Пак мрачно усмехается, — это заклинание более коварно, чем вы думаете. Да, оно в самом деле откидывает попавшего в сон, но не простой или случайный, а в некую реконструкцию самого жуткого момента в его жизни. То есть, несчастный наблюдает самое страшное из того, что с ним происходило — цунами то или война, не имеет значения. Иной раз я даже восхищаюсь коварством этого заклинания — если даже бедолаге «повезёт» с воспоминанием и оно не будет опасным для его физической оболочки, он, скорее всего, просто покончит с собой, не выдержав повторной встречи со своим кошмаром.

— Твою мать… — Намджун переглядывается с Джином, и их лица становятся всё мрачнее с каждой секундой. — И что, нет никаких шансов вытащить их? К примеру, передвинуть из поля действия обратно в пещеру, учитывая то, что у тебя иммунитет?

— Если они справятся со своим кошмаром, смогут контролировать его и направлять, то докажут, что достойны владеть реликвией, которую так рьяно защищали тролли. А просто передвигать их не имеет никакого смысла — они уже попали под чары, а те уже поразили их разум, а потому им остаётся только один путь к спасению.

— Постой-ка… То есть, каждый из них попал в отдельную Вселенную, выстроенную вокруг их кошмара? — подозрительно сощуривается Джун.

— Ну… — мнётся Чим, — по идее, если пространство заклинания едино для всех, то нет. Точно не могу сказать, но вполне возможно, что они смогут встретиться в своих снах, если найдут точки пересечения…

— Ясно, — и, прежде чем кто-то успевает среагировать, Нам кидается в грот, секунду спустя присоединяясь к телам, лежащим неподалёку друг от друга.

— Жертвенный идиот, — печально усмехается Джин, резким движением оказываясь рядом с вампиром.

— Даже не думай, — Чимин смотрит нечитаемым взглядом на Хосока, хотевшего было присоединиться к друзьям. — Здесь должен остаться хотя бы кто-то живой, чтобы контролировать ситуацию.

— Но…

— Даже не спорь. Геройства на сегодня достаточно, — Чимин пятном расползается по полу, прикрывая глаза. — Они даже не представляют, во что вляпались.

— Постой, — догадывается спросить Хоби, — откуда ты-то знаешь про всю эту муть, да ещё и так подробно?

— Я не всегда был духом, Хосок, — мрачно хмыкает Чимин, опустошённо глядя в потолок.

***

Сокджин приходит в себя во дворце, на родине, откуда в своё время ему пришлось уйти, слыша освистывание и смешки у себя за спиной.

«Вполне ожидаемо», — кивает Джин, осматривая интерьер своей же спальни, которая сейчас, вероятно, переживает запустение и полное отсутствие уборки, если её, конечно, не сожгли и не снесли после его изгнания вместе со всем остальным домом.

Всё, как в тот день, когда его жизнь полетела к гоблинам — косметика на прикроватном столике, искусно отделанный шкаф с кучей плащей, рубах и костюмов, лёгкий аромат шафрана, витающий в воздухе.

«Что ж, игра началась», — думает Ким, когда в комнату вламывается стража.

***

Джун знает, где он окажется. Знает, что будет, стоит ему открыть глаза. Да, больно думать об этом, ещё больнее — проживать заново, но именно по его вине, если подумать, на эту же муку обречены его друзья, да даже тот же Чонгук, который, может, и внушает недоверие, но не заслуживает такой смерти и такого спектакля перед ней.

Если подумать, ему дана серьёзная поблажка: он знает, что всё, что он видит — имитация, а вот его друзья продолжают пребывать в неведении, а потому в большей опасности, чем он сам.