Лёд трогается — столь ненавистные Джину воспоминания накатывают вновь, напоминая, насколько отвратительным может быть чувство, когда ты можешь что-то предотвратить, но не делаешь этого.

— Я не могу одобрить эту затею, но тебя ведь это не остановит?

— Не-а.

— Ну и звёзды с тобой, — чертыхается он. — Сегодня вечером все поедут в поселение, чуть восточнее этого, в деревне останется только Намджун. Эх, что-то резко захотелось гулять, пожалуй, приглашу Джуна на вечерний променад, — и, напевая незатейливую мелодию, Сокджин удаляется из успевшей надоесть своим запахом болезни и скорби избы.

— Святые кикиморы, как же я люблю тебя, Джин, — благодарно шепчет Тэ. — Да и совместная прогулка с Джуном тебе не повредит… Кто знает, может, ты наконец заметишь взгляды, которые он бросает на тебя, когда думает, что его никто не видит.

Эльф направился прямиком в избу, отведённую им для проживания: когда он впервые увидел этот «шедевр» человеческой архитектуры, его внутреннего эстета чуть удар не хватил, но сейчас Джин потихоньку привык, и даже перестал брезгливо морщиться при виде обшарпанных стен и протекающей крыши.

— Намджун?

— Да? — с готовностью откликается вампир, вскакивая с некого подобия постели.

— Я. Ты. Лес. Гулять. Есть вопросы?

— Какая… изящная формулировка вопроса.

— То есть ты против? Ну, тогда я пойду гулять в гордом одиночестве…

— Нет-нет, я только за! — поспешно добавляет Джун, торопливо направляясь к выходу.

Пожалуй, излишне торопливо: по пути он спотыкается об ногу Джина и с размаху впечатывается в пол.

Сокджин отчаянно пытается сдержать нервный смешок, настолько милым и неловким иногда может быть Нам.

Вполне возможно, что устоявшееся мнение остальных касательно того, что Джин не замечает поползновений вампира в свою сторону — ошибочно.

Эльфы имеют свойство подмечать всё, просто иногда не считают нужным это озвучивать.

Помогая Наму оправиться после судьбоносной встречи с полом, Сокджин собирается убрать протянутую руку, но мягкая, однако настойчивая хватка вампира не позволяет ему этого сделать.

— Ты чего это? — удивляется Джин, посматривая на их переплетённые между собой пальцы.

— Пожалуйста, — непонятно о чём просит Джун и уводит озадаченного эльфа вглубь леса.

Они решаются заговорить, лишь достигнув относительно тихой местности, куда не суются местные и где, впрочем, достаточно места, чтобы разместиться без всякого дискомфорта.

— Может, отпустишь мою руку? — интересуется Джин, слегка дёргая конечностью.

— Что? Ах, да, прости, — Нам неловко улыбается, высвобождая длинные пальцы из собственного захвата. — Скажи, почему ты пригласил именно меня?

Вот он — вопрос, от ответа на который зависит чуть ли не вся Вселенная и её существование. Не очень ясно, что там насчёт обычного мира, но внутренний мир Джуна так точно висит на волоске прямо сейчас.

— Да так, — Сокджин — не самоубийца, чтобы говорить правду про Тэ и его тараканов, а потому ложь — лучший выход из положения.

Да и не ложь это, в общем-то… Так, лёгкая недосказанность, витающая в воздухе.

— … Просто решил погулять, и подумал, что одному тебе будет скучно сидеть в деревне.

— И всё? — Нам улыбается, стараясь не показывать своё разочарование слишком явно.

Сокджин вздыхает: он знал, что эту проблему, как он окрестил излишнюю симпатию вампира к его персоне, нельзя игнорировать бесконечно.

Рано или поздно всё равно пришлось бы дать хоть какой-то ответ, но это означало бы — разбить Намджуну сердце.

«Почему кто-то всегда должен оставаться несчастным?» — проносится в голове у Джина, прежде чем он встаёт с коряги, на которой они умостились в процессе прогулки, и произносит, печально улыбаясь парню в ответ:

— Да, Джун. Это всё.

Вампир медленно кивает, пока целый мир внутри него ломается к гоблинам, разрушается и беспощадно втаптывается в землю острыми каблуками сапог эльфа.

Он, может быть, и наивный, но точно не дурак, поэтому весьма однозначный ответ Сокджина принимает с должным смирением и пониманием.

«Было бы легче, если бы я мог рассказать тебе всё… — думает Сокджин, стоя к Джуну спиной. — Возможно, позже, когда это перестанет быть настолько болезненным».

— Нужно возвращаться, — тихо говорит Джун. — Наверное, остальные уже приехали из деревни, так что завтра мы сможем уехать отсюда.

— Иди, — кивает Джин, — а я ещё немного погуляю.

Ему нужно время для того, чтобы подумать о случившемся. А ещё, ему нужно одиночество, потому что если Намджун останется здесь ещё хотя бы на пару минут — он просто не выдержит.

========== IV:Триумфальное сожжение ==========

Все настоящие ведьмы только так и колдуют, из сердца… Кольцо-то да палочка волшебная, чай, для дураков делались. Где им, дуракам, сотни лет сердце развивать да доброту в себе копить — взяли палку, кольцо нацепили да пошли дрова ломать…

Дмитрий Емец

***

Тэхён сосредоточенно смешивает травы, периодически подбрасывая нужные ингредиенты в котёл, выделенный старшиной деревни — тем самым неприятным мужичком, что действует на нервы всем членам их небольшой компании вот уже несколько дней.

Это должно сработать. По крайней мере, Ким очень на это надеется, ведь в противном случае тотальный пиздец накроет всех и вся, да и совесть, больше подходящая святошам и монахам, нежели знахарям и ведьмочкам, всё равно не даст спокойно спать, подкидывая весьма жалкий образ женщины в ночные кошмары и грёзы.

Несмотря на то, что Джин увёл Нама куда-то в лес, ему всё равно не дают сделать всё быстро и качественно: сначала пришёл Чонгук, невесть почему оставшийся в деревне, потом — тот самый старшина, гоблины его дери.

И того, и другого в данной ситуации Тэхён с превеликим удовольствием скинул бы в овраг с помоями, дабы не мешались, но, увы и ах, хорошее воспитание и превосходные манеры не раз заикались о том, что это было бы крайне невежливо с его стороны.

— Последнее… — шепчет Тэ, кидая полынь в бурлящий котёл. — Стоп. Что за…

Посмотреть на результат своих мытарств ему не дают чьи-то руки, намертво вцепившиеся в плечи.

— Что вы делаете? — пробует достучаться до неизвестного Тэхён.

Рука машинально тянется к сумке с зельями, и паника накрывает парня с головой, когда он понимает, что её нет на привычном месте, прямо возле него.

Неизвестный лишь усиливает давление на плечи, выворачивает ему руки и толкает вперёд, отмалчиваясь на все вопросы и проклятия.

«Эх, ну и какой из меня боевой маг? Мне бы травки смешивать, да зелья варить, а не вот это вот всё», — мысленно вздыхает Тэ.

Вот тот же Намджун, к примеру, пусть и неуклюжий, как тысяча троллей в ювелирной лавке, но на раз бы сделал этого типа — любителя заламывать руки случайным встречным. По крайней мере, Ким очень надеется, что случайным, потому что если он пришёл конкретно за ним… Плохо. Очень плохо.

Меж тем, они оказываются на небольшой главной площади деревни, где, на удивление, полно людей. Возможно, здесь собралась вся деревушка, вот только никто не спешил вызволять его из железных тисков незнакомца. Наоборот, пришедший люд испепеляет его своими взглядами, и, возможно, Тэ просто параноит, но в них сквозит лишь ненависть и презрение, без какого-либо желания помочь.

— Сжечь! — внезапно орёт один из них.

— Сжечь ведьму! — вторит ему другой.

«Что? Какого… »

Мысль не успевает до конца сформироваться в его голове, так как в следующую секунду Ким получает чем-то увесистым прямо по темечку.

… И мир резко меркнет, погружаясь в темноту.

***

Мрак расступается, и Тэхён понимает, что он в дерьме.

Не совсем ясно, сколько секунд, минут или часов он провёл, будучи отключённым от мира и жизни в целом, но очухивается он в не самых лучших для того условиях.

Связанный по рукам и ногам, Ким может чувствовать, как дерево дерёт его нежную кожу спины, наверняка оставляя царапины и занозы. Вероятно, он привязан к какому-то столбу, а его чувствительная кожа открыто контактирует с древесиной потому, что любезные селяне соизволили переодеть Тэхёна в белую, свободно струящуюся до колен рубаху.