Ещё одна причина не любить Джуна — его излишняя проницательность.

Сокджин устало трёт виски, отмахиваясь от вампира, как от назойливой мухи.

— Ты же знаешь, что всегда можешь поделиться со мной своими проблемами? Серьёзно, иногда проще просто рассказать кому-то, что у тебя на душе, чем сидеть и рефлексировать, накручивая себя почём зря.

Ким невесело усмехается, бросая на Джуна подозрительный взгляд.

«Ты хочешь узнать это, правда? Что же, тогда садись поудобнее, ибо мне кажется, что эта ночь как никогда располагает к откровениям»

Комментарий к VI:Кошмары

Хэй, вы только посмотрите, кто вернулся! Возможно, это не совсем то, что вы ожидали увидеть после месяца ожидания (тавтологии — моё всё, да), но выдерживать подобный стиль и объём — задачка не из лёгких, да 🤔

Надеюсь, что в меня полетит минимум тапок,

Саранхэ, и всё такое ~

========== Vll:Истина ==========

Комментарий к Vll:Истина

Приятного прочтения,

Саранхэ, и всё такое ~

Дункану стоит как-нибудь сесть и составить список всего хорошего, что погибло бы вместе с человечеством. Печенье, например. Порождения тьмы могут стереть с лица Тедаса всё печенье. Это было бы ужасно, и ради одного их спасения стоило затевать нынешний поход.

Дэвид Гейдер

***

— Я правда любил её.

— Прости? — Намджун удивлённо вздёргивает брови. — Ты разве не по парням?

— Не порть момент! — смеётся Сокджин. — Если тебе интересно, то я предпочитаю не замыкаться в рамках пола, но речь вообще не об этом. У меня был брат, Сёджин…

— А у вас в семье над именами долго не думали, а, а! — дёргает бровями Джун, после чего ойкает, получая тычок в плечо от Джина. — Всё, прости, я внимательно тебя слушаю.

— Да… У меня был брат, и однажды он ослушался Главу. По законам коммуны он вынужден был покинуть нас, и больше никогда не возвращаться на территорию, принадлежащую общине, но я не мог отпустить его в изгнание одного. Сёджин был таким крохотным, таким беспомощным эльфёнком, что я решил рискнуть, утаив от Главы то, что мой брат так и не пересёк границу в назначенный час. Мне пришлось долго и тщательно заметать следы, но ничто не могло длиться вечно… Сёджина обнаружили и казнили, так как каждый изгнанный, вернувшийся на территорию коммуны, без исключений и поблажек должен быть обезглавлен по какому-то тупому закону, придуманному каким-то страдающим расстройством личности эльфом… — Джин и сам не замечает, как вплетает в свою обычно близкую к литературной речь бранные словечки.

— Поэтому тебя изгнали, да? — тихо уточняет Джун, в нерешительности дёргая руками.

По нему видно, что вся его вампирская сущность тянется обнять гордого эльфа, потому что сам он никогда не сделает первый шаг, но остатки разума услужливо напоминают ещё один немаловажный элемент повествования.

— Погоди, ты сказал, что любил…

— Да, — невесело кивает Джин.

— Главу? — начинает доходить до Джуна.

— Да, — вновь не отрицает Ким. — Она была прекрасна… или казалась мне таковой на протяжении долгого времени, но сейчас мне кажется, что то, что я испытывал к ней — ненастоящая любовь. Ей хотелось любоваться, как картиной, но её не хотелось обнимать холодными вечерами и отпаивать глинтвейном, чтобы не допустить простуды. Возможно, мне правда стоило вернуться в самый позорный момент моей жизни, чтобы понять, что я называл любовью слепое обожание той, что этого, в общем-то, не очень и заслуживает.

Сокджин прерывается, раздражённый молчанием Джуна, залипнувшего на движение его мягких, безумно притягивающих младшего губ.

— Ой, да поцелуй ты меня уже, если так хочется.

— … Что?

— Какой же ты тугой, — Ким вздыхает, думая о том, что ему с этим чудом-юдом придётся нелегко, но когда это эльфов останавливали трудности?

Сокджин решительно приближается к Джуну, совершенной, как и всё его тело кистью притягивая вампира за шею таким образом, чтобы их губы оказались в паре миллиметров друг от друга, а дыхание смешалось в одно целое, образуя нечто чертовски правильное и гармоничное.

— Сделаешь первый шаг сам или это мне тоже нужно будет взять на себя? — выдыхает Джин прямо в губы Намджуна.

Вместо ответа парень неуверенно сокращает расстояние между ними, наконец-таки соприкасаясь с чем-то мягким и тёплым, более совершенным, чем вся его жизнь.

Совершенство…

Это слово Намджун готов повторять по отношению к Сокджину миллион, нет, миллиард раз, лишь бы его вновь поцеловали так тягуче-сладко, мучительно нежно и до озноба во всём теле горячо.

Поцелуй с Сокджином — как сотни тысяч звёзд, рассыпающихся перед глазами, как цветущий оазис в центре огромной пустыни, как самая вкусная конфета, что тает на языке, даруя долгожданную сладость. Пожалуй, в мире нет такого количества слов, способных описать эмоции, испытываемые Джуном от минутного соприкосновения губами с его личным божеством.

Блаженно прикрыв глаза, Намджун позволяет себе раствориться в эльфе, однако последний, как всегда, бдит несмотря ни на что.

— Твою мать, что это?! — так или иначе, общение с Юнги ещё ни на ком не сказывалось положительным образом.

— Ты про что? — Нам разочарованно отстраняется и оглядывается по сторонам. — Твою мать, что это?!

— Ты, должно быть, издеваешься, — вздыхает Сокджин, отряхивая камзол.

Неожиданности неожиданностями, но чистота костюма всегда должна быть на первом месте.

Обстановка вокруг них преобразилась: теперь это уже не та поляна, на которой они остановились, а вполне себе презентабельное кладбище, что ещё раз доказывает, что у судьбы есть чувство юмора.

— В какое… Интересное место мы перенеслись, однако.

— Да, получается, это сработало! — радостно хлопает в ладоши Джун. — Неужели наш поцелуй произвёл на тебя такое неизгладимое впечатление? — вампир играет бровями, наивно полагая, что он выглядит обольстительно.

— Придержи коней, кровопийца, для начала тебе нужно получить одобрение моего отца, — Сокджин щёлкает Намджуна по носу и решительно направляется в ту сторону, где виднеется очень даже симпатичная деревушка.

«И вот так всегда, — вздыхает Джун, с тоской глядя в сторону эльфа. — Стоит только подумать, что всё начинает налаживаться, как тебя снова обламывают. Держу пари, что у алтаря он скажет мне нет, потому что вспомнит о том, что его недостаточно долго уламывали»

— Ты идёшь?!

— Иду я, иду, — бурчит Нам, уныло топая в сторону Кима.

— Отец!

Они синхронно замирают, слыша подозрительно знакомый голос.

— Бегом! — сигналит Джин, хватая затормозившего вампира под руку и затаскивая в кусты неподалёку.

— Ты не справился со своей задачей, ты упустил нечистого и опозорил одним своим появлением на свет всю нашу династию. Я разочарован тобой, Чон Чонгук!

— Но, отец! Он был слишком быстр, у меня просто не было шансов!

— Прибереги оправдания для нечисти, Чонгук. Я прихлопывал упырей десятки раз, и почему-то ни один не был для меня «слишком быстрым».

Мужчина резко разворачивается таким образом, что обоим Кимам открывается вид на его лицо, но если одному эта информация не даёт равным счётом ничего, то другой в ужасе распахивает глаза, дёргая Джина за рукав камзола.

— Джин! — яростно шепчет Джун. — Я уже видел этого типа однажды, он — чёртов охотник на нечисть!

— Ты уверен? — Сокджин бледнеет, переводя взгляд на мнущегося рядом с непоколебимым мужчиной Чонгука. — Но это значит…

— Чёртов Чонгук — инквизитор-любитель, да ещё и с династией таких же долбанутых на всю голову фанатиков, для которых магия — проклятие Сатаны.

— Но его способности к магии? Таких, как он, охотники сжигают, а не обучают.

— Слушай, этот парнишка с самого начала казался мне не таким простым, как в это рад был уверовать тот же Тэхён. Почему ты не рассматриваешь вариант, что Чон просто прятал свои способности или они сами не проявлялись под влиянием внешних факторов?

— В этом есть смы…

Тем временем действо у деревушки набирает обороты: Чон-старший наотмашь бьёт осевшего на колени Гука и что-то агрессивно орёт на местном диалекте.