– Мама, прости. Я тебе перезвоню. Мне надо кое в чём разобраться…

Отбросив смартфон и подлетев к зеркалу, Том вгляделся в собственное лицо. Все как всегда. Почти. Ну, может, помят немного, ну так праздники же… Нижняя губа была заметно разбита, подбородок украшал свежий синяк. Где же это он так приложился?.. Если сильно не вглядываться, то выглядит почти, как боевая рана. Ха, боец, мать твою… Трюмпер легонько прикоснулся к темнеющей коже, синяк отозвался незначительной болью. Не страшно. До свадьбы заживет. В этот момент ванной кто-то запел на английском языке. Урывками, проглатывая слова, не слыша собственного голоса. Так поют, когда подпевают звучащей в наушниках песне… Что же это за песня? Кто у него в квартире?.. И где все остальные?..

Схватив смартфон, Трюмпер начал судорожно искать в записной книжке телефон Тиля. Ну же… Не доступен. Так… Макс. Ну, давай же, ну… Гудки раздавались один за другим, но друг не спешил брать трубку. Твою же мать… Винс. Ну?.. Не доступен. Да, куда же вы все подевались… Эрих. Гудок, еще один, потом еще…

– Да, брат?.. Очухался? Как себя чувствуешь?..

– Бля, Эрих, что вообще происходит?.. Куда вы все делись? Я разборку с Эккертом проспал…

– Стоп, стоп, стоп… Не гони коней, – голос друга был спокойным, но где-то в оттенках мелькнула капля удивления, – Как ты себя чувствуешь? Голова не кружится, не тошнит?..

– Да, почему меня должно тошнить, я не пил вчера почти ничего, – Том был близок к истерике, – куда вы все свалили, вашу мать?..

С противоположного конца провода потянулась гнетущая тишина. У Тома мелькнула мысль, что, наверное, не стоит дожидаться ответа, нужно всего лишь приехать к Эриху домой и придушить его собственными руками.

– Алло... Ты меня слышишь?..

– Слышу, Том, слышу. Я так понял, ты ничего не помнишь? – голос парня был немного виноватым, это Тому ужасно не понравилось.

– Что я должен помнить?..

– Том, только ты не волнуйся. Если подумать, то ведь всё же хорошо?..

– Бля, Эрих, я сейчас приеду и убью тебя. Рассказывай уже, что случилось, – Трюмпер ревел раненым зверем.

– Дело в том, что сегодня уже двадцать пятое декабря… Рождество. Поздравляю тебя, кстати… Разборка с Эккертом была вчера, в то время, на которое и договаривались.

– Я что проспал весь вчерашний день?! Чё ты несёшь? Как такое вообще возможно?..

– Нет, Том… Ты ничего не просыпал. Ты вчера проснулся, оделся и пошел на разборку. Один. Нас не разбудил. Когда мы тебя догнали за заправкой, ты уже вовсю махался с кабаном и его кабанчиками. Эта сука все-таки пришла не одна. Я как чувствовал… Но не волнуйся, ты так справился, что было любо дорого посмотреть. Я давно такого побоища не видел, особенно, если учесть, что ты был один против трёх…

– А почему я этого не помню?..

– Понимаешь… Наверное, это я виноват. Позавчера, когда все разошлись, мы на кухне сидели. Помнишь?.. Я еще для всех яичницу с грибами приготовил?..

– Ну, помню. Мы еще шампанское пили. Только не говори, что такие провалы в памяти случаются от стакана шипучки. Причем, даже неполного…

– Нет, дело не в шампанском. Дело в яичнице. Точнее в грибах…

– Ой, бля, – Трюмпер схватился за голову, – это что были непростые грибы? Галлюциногенные?.. Ты совсем охуел?.. А если бы я ласты склеил?..

– Да это не так страшно, не преувеличивай, – в голосе Эриха мелькнула обида профессионала, оскорбленного неверием в его профессионализм, – к тому же, мы должны были эту яичницу съесть впятером. Нам бы просто было весело и всё… Но ты, очевидно, был голодный. Или нервный. Съел не только свою порцию, но еще и у пацанов, а после полирнул это всё шампанским. Вот что-то в тебе и перемкнуло.

– Охренеть…

– Но ты не беспокойся. Всё было хорошо. После того, как ты почистил площадку на стоянке мордой Эккерта, в остальном ты вел себя вполне адекватно. Ну, почти…

– Что значит почти?..

– Ну, никого не убил, ни с кем не поссорился, даже наоборот, – Том отчетливо расслышал усмешку. Это напрягало.

– В каком смысле наоборот?..

– А ты точно ничего не помнишь?.. Ну, там, когда домой пришел? С кем? Что делал дома?.. И так далее.

Отдельные картинки, плавающие в пространстве туманных воспоминаний, постепенно начали складываться в осмысленный пазл. Вспомнились странные слова матери. Как она сказала?.. Твой молодой человек. И намеки Эриха... Значит, он вернулся домой не один. И это видели все. И друзья, и родители, и, возможно, враги… Пусть теперь у тебя будет все хорошо. Ага, будет, как же… По квартире распространилось отчетливое эхо от хлопнувшей двери в ванной комнате. Кто-то тихо шёл по коридору в сторону, где находился Том.

– Я перезвоню, – парень резко сбросил звонок.

Шаги приближались и становились все слышнее. С каждым дополнительным шорохом в коридоре, момент истины казался всё более неотвратимым. Том сел на кровать и уставился в одну точку. Чтобы сейчас ни произошло, ему нужно было всё вспомнить и всё понять. Даже, если понимание – это последнее, что потребуется в сложившейся ситуации. Дверь скрипнула и приоткрылась. В комнату вошел Билл Каулитц.

II

– Господин Трюмпер, мы не мешаем вам витать в облаках?.. Подозреваю, что материал моей лекции вряд ли может конкурировать с фантазиями в вашей голове, но все-таки, если вы заинтересованы в получении диплома журналиста, я попросил бы вас вернуться к нам и сосредоточиться.

Билл вздрогнул. Слова Ригера, хоть не были обращены к нему, мгновенно вывели его из рабочего настроя. Безумно захотелось обернуться и посмотреть на нарушителя учебного процесса, осмелившегося на лекциях Клеща заниматься чем-то посторонним. От догадки, что возможно он сам и стал косвенной причиной заминки, приятно защемило в области сердца.

– Хмм… прошу прощения, господин профессор, я очень внимательно вас слушаю.

– Да?.. Тогда, может быть, расскажете мне, о чем я только что говорил?

От деталей воспитательной перепалки Каулитца внезапно отвлёк завибрировавший смартфон. Непослушный значок уведомления беспечно выскочил на середину экрана, провоцируя любопытство адресата. Воспользовавшись тем, что великий университетский цербер занялся поеданием нерадивого студенческого мозга, Билл осмелился незаметно прочитать текстовое сообщение.

“билл ты такой красивый я тебя люблю давай встречаться кати”

Вот чёрт! С того момента, как он четыре месяца назад расстался Михаэлем, не прошло ни одной недели, чтобы его личное пространство не было нарушено подобным признанием. Несмотря на то, что его бывший парень учился в Гамбургской академии моды и дизайна и, вроде бы, не общался ни с кем из университета, информация о том, что Билл свободен и открыт для новых отношений, разлетелась по всем факультетам как ветер. И теперь будни Каулитца регулярно скрашивали тайно подброшенные записки с сердечками и горячие от клокочущей страсти эсэмэски.