— Одевайся, — произносит холодно и разворачивается, выходя из комнаты. — Мы едем домой.

Забегая домой, пытаюсь схватить за руку Доминика, но он только резко вырывается из моих ладоней и идёт дальше.

— Ник, стой! — кричу, когда он быстро поднимается по лестнице вверх, а я не успеваю его догнать на каблуках. — Ты сейчас не в себе!

Он это прекрасно понимал, но продолжал свой путь.

Что я блин наделала?

Натравила Доминика на Роберта, чтобы избежать секса. Глупая дура!

Но внезапно мужчина останавливается, когда нога наступает на последнюю ступеньку. Поворачивается ко мне полу боком, и говорит так, что у меня нет никакого желания сопротивляться.

— Жди здесь. И не смей идти за мной.

Грубо. Жёстко. Опасно.

Судорожно киваю, и Доминик, увидев, что я вросла в пол, пошёл дальше.

Но я так просто это не хотела оставлять это. Даже если он заставит меня неделями ползать на коленях или делать минет трое суток подряд, плевать.

Сбрасываю каблуки и тихо поднимаюсь по лестнице, заворачивая. Иду по коридорам и ищу спальню Роберта. Пыталась найти по крикам, которые услышала сразу же и помчалась на них.

— Ты какого хрена творишь, мразь?! — голос Доминика я не спутаю ни с чьим. Даже с его братом. — Я пустил тебя в свой дом, а ты лезешь к моей беременной жене, вкалывая ей в организм какую-то хрень?

Не вижу, что происходит, и быстрее мчусь на звук.

— Оу, полегче. Отпусти меня.

— Я тебе вопрос задал, урод. И от ответа, который ты мне дашь, будет зависеть твоя жизнь.

— Ой, Доми, не строй из себя злого дяд… — подбегаю к двери, и аккуратно выглядываю из-за стены.

Роберт держится за нос, из которого хлыщет кровь. А Доминик часто дышит, пытаясь сдержаться и не убить на месте собственного брата.

Вот она. Его слишком маниакальная ко мне любовь. Ударил собственного брата за то, что он сделал.

— Зачем? — шипит муж, спрашивая у Роба один единственный вопрос.

Форд улыбается, вытирает кровь и поднимает взгляд на брата.

— Хотел проверить насколько она тебе дорога.

— И как?

— Проверил, — самоуверенно произносит, выпрямляясь. — Она — дороже всех тех, кто был до этого. Ты так ни одну свою сучку не любил. После Рикки вообще всех мутузил так, что тело — один сплошной синяк. Баба одна принизила, да? К богатому ушла, пока ты на автомойке работал.

Зажимаю рот рукой и чуть не взвизгиваю, когда Доминик хватает брата за волосы и ударяет его лицом о колено.

Глаза от испуга округляются, и я смотрю на Ника, которого никогда не видела, и видеть не хотела.

— Заткнись.

— Пф, — даже сквозь такое состояние может противиться.

— Они все в прошлом, — резко произносит, притягивая за волосы Роберта. Смотрят друг другу в глаза, но вижу только весёлый взгляд Роба. — Они заслужили этого. Ведь были беременны от тебя.

Форд-младший округляет губы и с ухмылкой, произносит:

— Давно знаешь?

Господи, что происходит?

Девушки, с которыми встречался Доминик забеременели от Роберта? Не может быть! Может, поэтому он так относится ко мне? Считает, что я одна из них и прыгну к любому мужику на шею?

— Нуууу, они-то этого не знали, — лицо Роба снова озаряет кривая усмешка. — Вообще удивлён, что Бель так долго держится. Пять лет. Те не выдерживали и года. Жалеешь эту малышку? Я бы с ней…

Удар кулаком в челюсть не даёт ему договорить и от силы он отлетает к шкафу, спускаясь по нему вниз. Садится на пол, потирает ушибленную щёку, но не сдаётся, продолжая наседать на Ника.

У него есть вообще инстинкт самосохранения?

— Я предупреждал тебя не смотреть в её сторону. Но вместо этого ты ослушался. И так ты платишь за то, что я разрешил тебе остаться в нашем доме? Выметайся, чтобы глаза мои тебя не видели.

Роберт, несмотря на кровавое месиво на лице, встаёт и зачем-то смотрит в мою сторону. Встречаемся глазами, и его лицо озаряет широкая, безумная усмешка.

— У нас тут шпион.

Доминик, улавливая взгляд брата, оборачивается и смотрит на меня так, что тело парализует и покрывается мурашками. От того страха, что сейчас испытала.

Если раньше я думала, что Ник чудовище, то сильно ошибалась.

Вот он. Стоит передо мной и испепеляет взглядом.

Мне влетит. И я в это время не могу пошевелиться.

До того момента, пока улыбка Роберта не расплывается по лицу и он не лезет в карман своего пиджака.

Лезвие ножа мелькает в свете люстры, и всё, что я успеваю — вскрикнуть, когда холодный металл входит в тело моего мужа. Глаза Доминика сейчас напоминают мои — такие же два блюдца, которые округлились от шока.

Пальцы трясутся, ноги подрагивают, и я делаю шаг в комнату, не веря, что вижу.

Форд не мог поступить так со своим братом…

Но он сделал это.

И сейчас, когда я срываюсь с места, позабыв о Роберте с ножом, надеялась, что с Домиником ничего не случится.

Да, он принёс мне много боли, но…

Он не заслуживает смерти.

Ник чуть ли не падает, хватается рукой за стол, но не выдерживает и летит на пол, и перед этим, что есть силы, произносит:

— Бе-ель… — из его рта выходит кровь, из-за чего не могу расслышать следующие слова. Он что-то хрипит, и только спустя мгновение понимаю, что он говорит.

— Беги…

Спустя какое-то время

Вдыхаю тёплый воздух летнего дня и смотрю вниз, вымученно наблюдая за мельтешащими внизу людьми.

Устала. Каждый день одна и та же картинка, и ничего нового.

Просыпаюсь, еду в больницу, где мне говорят одни и те же слова, выхожу на балкон и провожу на нём время до вечера.

Сидеть в палате, где пахнет медикаментами, не хотелось. Рвотные позывы постоянно заставляли бегать до туалета. Поэтому просто сидеть в кресле напротив кровати всё ещё лежащего в коме мужа не могла.

До поздней ночи проводила время в больнице, а потом снова уезжала домой.

Дни скучны, однообразны и я совершенно не понимала, зачем это делала.

Могла спокойно уйти, как и хотела от мужа-тирана, но вместо этого каждый день, на протяжении трёх месяцев ездила в эту проклятую больницу, которую ненавидела.

Дура? Полная.

Ждала, когда он проснётся, чтобы снова услышать его здоровый голос.

Но с каждым приездом надежда на это терялась.

Врачи говорили, что он давно должен был очнуться, но этого не происходило.

И я не знала, радоваться или плакать.

Избавилась от Доминика, но…

Душа была не на месте.

Из-за меня он пострадал. Это я сказала ему, что Роберт приставал ко мне, чем спровоцировала его пойти к своему брату. И всё, чтобы избежать секса.

Легче было трахнуться, и вернуться домой живыми и здоровыми, но я всё испортила.

Да и Форд-младший скрылся…

Пока я сидела на коленях, держа бледное лицо мужа и зовя охрану, Роберт ушёл. При этом спокойно, будто не он только что пырнул ножом человека. Причём родного.

Где он был сейчас — неизвестно. Полиция не могла найти вымышленного нападающего, а люди Доминика молчали.

Оливер сказал мне не давать делу огласки. Поскольку думал, что это быстро решится.

Но когда прошёл месяц, пришлось что-то делать. Форд — известная личность, которую знал чуть не каждый прохожий. И когда он перестал появляться на телевидениях, на работе, общественности, пошли вопросы.

Журналисты буквально пролезали в особняк, и не давали прохода, стоило появиться в магазинах. Тогда и я перестала выходить на улицу. У меня был только один путь: от дома до больницы и обратно.

А потом, когда скрывать уже было бесполезно, я дала интервью, где рассказала, что случилось с Фордом, при этом соврав о неизвестном нападавшем.

И после этого журналисты хоть и перестали быть такими настойчивыми, всё равно лезли, расспрашивая о его состоянии.

А что им сказать не знала.

Очнётся ли он вообще? Или так и будет лежать ещё несколько месяцев, перед тем как его сердце остановится?