— Два в первой зоне и по одному в остальных.

— Давай выпустим элькринов, пожалуйста.

— Я не мешаю им уйти. Сами сидят в этом мире.

— А проходы зачем ломаете?

— Чтобы любовь Хранителей не выплеснулась в междумирье.

— А как же те проходы, что за границами зон?

— Все завалены, остались только последние возле убежищ. Уберем, как только разрушим те, что в безопасных зонах.

— Может быть, подождешь, пока достроят путь для эвакуации, если тебе все равно? — без особой надежды предложила Ни.

— Они не стали ждать в свое время, пока я проживу свою жизнь спокойно. Хотят жить — пусть бегут сейчас. Я только обрадуюсь, если кто-то заплатит своей жизнью за мое счастье, как заставили заплатить меня когда-то.

— Карн, открой мне связь с Ловами. Я уже пообещала покориться тебе. Хочу хотя бы остаток жизни провести свободно.

— В этом месте даже я сам не смогу связаться с другими Ловами, — покачал головой он.

— Отпусти меня домой. Я буду пить твое семя, сколько скажешь. Или кровь, если потребуется. Или еще какую там гадость.

— Ты и так все это выпьешь. Иначе ты просто умрешь, если попытаешься выносить мой плод.

— А вот не буду ничего пить! — уперлась Ни.

— Давай проверим.

Карн хмыкнул, разрезал руку и поднес к ее рту. Рана начала быстро затягиваться, и он перекрыл энергетический канал в руке. Регенерация замедлилась. Кровь капнула на пол.

— Пей.

— Не буду. Отпусти!

Он пугающе аккуратно собрал ее волосы, намотал на чистую руку и притянул губами к ране. Ни не открывала рта. Отчего-то стало страшно, но не отступать же? Она сказала «нет», и ее должны услышать. Иначе так никогда не начнет воспринимать ее слова всерьез.

Кровь стекала по губам и подбородку и капала на пол. Время шло, на полу уже образовалась небольшая лужа. Карн хрипло прошептал:

— Хочешь поиграть? Мне нравится. Давай.

Сердце разрывалось от дурного предчувствия, но Ни упорствовала.

Видимо, все же потеряв терпение, Карн разблокировал канал в руке и рана затянулась. Осмотрев руку, он кивнул и рывком за намотанные волосы прижал ее губами к луже на полу. Ни от неожиданности и боли вскрикнула и упала с кресла. Во рту появился металлический привкус крови, и она поспешно сомкнула губы. Карн сел на пол рядом и жутковато-ласково сказал, возя ее губами по луже:

— Смотри, как ты неаккуратно поела. Нужно убрать за собой.

Ни не открывала рта, только сжимала его руку, удерживающую волосы. «Он правда думает, что заставит меня пить таким способом?»

Вдруг ягодицы со звонким шлепком ожгло, и Ни больно ткнулась в пол носом.

— Ай!

Снова металлический привкус во рту. «Как гадко!»

Выступили слезы. Карн все таким же заботливым голосом продолжил, будто только что не ударил ее:

— Лучше поторопись. Если кровь высохнет, убрать будет сложнее.

Ни сжала зубы. «Ладно уж, бей меня, пока можешь, гад. Вот стану сильнее и сбегу». Отвесив еще пару болезненных шлепков, Карн провел пальцем ей между ног.

Она сжала зубы сильнее. «Урод! И так унизительно стоять на коленях на полу, прижатой губами к луже крови! И этот лапает еще!»

Ни зажмурилась, отгоняя слезы, и выставила золотистую защиту вокруг себя, оттолкнув его руку от своих сокровенных мест.

— О! Ты хочешь, чтобы я сломал ее?

Ни молчала. Он резко дернул за волосы и впечатал подбородком в пол. В голове загудело. Что он творит! Хлынули слезы. Ни хлюпнула носом.

— Отвечай, когда спрашивают.

Ни молчала. Она почувствовала жуткое давление на свою защиту, и та лопнула под напором алого потока, несмотря на все ее усилия. Энергетический канал в груди грубым тычком перекрыли. В этот раз шлепок пришелся по бедру.

— Отвечай.

Он бил все ощутимее. Лужа на полу начала подсыхать. Ни плакала и молчала, безуспешно пытаясь прикрыться руками. «Он серьезно?!»

— Я буду продолжать, пока ты не уберешь за собой. Если думаешь, что мне надоест, то ты ошибаешься: мне нравится, как ты борешься и плачешь. И в вопросах воспитания настроен серьезно. Иркрин разбаловал тебя, а мне с тобой вечность жить.

«Урод!» Крик уже не получалось сдерживать. Слишком больно. От криков становилось легче. Немного отвлекало. Только кровь забивалась в рот.

— Давай погромче.

«Он с ума сошел?!» Еще один удар. И еще. Она кричала, сжавшись на полу, пока не начала хрипнуть. Он остановился:

— Подожди, передохни, ты так потеряешь голос.

Его грубый мозолистый палец снова коснулся между ног.

Ни закипела и хотела было ответить, но вспомнила, что решила молчать. «Пусть делает, что хочет. Мерзко только». Ноготь больно уперся в какое-то очень чувствительное место. Ни закричала как ненормальная и окончательно сорвала голос. Теперь из горла доносился только сип. «Как больно! И отвратительно! И…»

— Ну вот. Все-таки охрипла. — разочарованно вздохнул Карн, отвратительно шкрябая ногтем.

Ни пыталась отползти, но не давали волосы в его руке. Все тело ныло, щипало, саднило и жгло. «Проклятье! Маленькая лужица крови стоила того? Нет, вопрос не в лужице! Так… Так не должно быть! Разве я не должна отстоять свою волю! Но так мерзко! Ужасно!» Она заскрипела зубами. Карн, заскучавший без криков, отозвался:

— Ладно, я наигрался.

Ни ощутила как ее язык вытягивали изо рта алой энергией. «Вырвет же! Больно!» Он, не слишком аккуратно обращаясь с ее языком, все же заставил вылизать лужу на полу и отпустил волосы.

Ни легла на пол, свернувшись комочком. Уже все равно. Главное, что это кончилось. Карн не уходил, но и не бил больше. Он помолчал какое-то время и сказал:

— Открой рот.

Она зажала зубы.

— Хочешь с пола? Ну ладно.

Перед ней появилась лужа семени.

— Сама или помочь?

Карн дернул энергией за язык, напоминая.

Снова выступили слезы. «Плевать на все. Пусть уже свалит. Больно очень. Везде». Ни вылизала семя с пола и вновь затихла, стараясь не шевелиться. Карн погладил по голове:

— Хорошая девочка. Завтра принесу еще.

Она равнодушно проводила его ноги взглядом, не шевелясь. «Наконец-то ушел. Он правда… Такой?! На мне вообще живые места остались?

Больно как! И техники Архи недоступны».

Ни, шипя от боли, распечатала свой Источник и сжала в ладонях его ядрышко. «Помоги мне! Может быть, во мне есть что-то исцеляющее? Или обезболивающее?» Но ничего не получалось. Только успокаивающие Счастье и Покой.

«Откуда у меня Покой? Наверное, как и Счастье, откуда-то из детства.

Зачем я вообще выросла? У взрослых столько проблем. В детстве из нерешаемых была только одна — Учитель не хотел целоваться. Ну и всерьез не воспринимал, но можно было и поспорить. Лучше бы никогда не вырастала…

Надо придумать, как применить Забытье на себя. Очень уж больно».

Ни с трудом сосредоточилась. «Если совместить покой со счастьем? Форму надо…» Она попробовала прочувствовать, прикрыв глаза. «Да!» Форма отпечаталась в руке. Что-то между Грезами и Забытьем.

Она поспешно применила ее к себе. Боль отступила, и Ни увидела, как Иркрин в саду скрытого дома рассказывает ей чепуху про нежные бутоны и гладит по спинке. Так хорошо…

Яркое видение таяло, сменяясь зыбкой полуявью. Проступили очертания комнатушки Карна. Выступили слезы.

«Ничего, главное, что боль не так мучит… А ведь Иркрин и вправду меня берег! Спасибо тебе! Я так себя вела, а ты все равно заботился обо мне. Я росла в твоей любви и хотела распуститься скорее, чтобы еще больше порадовать тебя. Но ухоженные цветы нравятся всем. Карн отравил меня, чтобы ты не подходил близко, и хочет сре́зать меня. Ничего. Я благодарна тебе. Моя душа полна воспоминаний о тебе и любви! Наверняка из нее восстановится почти такая же девушка, как я, и подарит тебе мои чувства вместо меня.

А я… я что-нибудь придумаю. Нужно затаиться и набраться сил. Прямо противостоять Карну глупо: он только развлекается, когда мучит меня. А вот я — нет! Буду тихой. Может быть, он успокоится, если дать ему то, что он хочет. Или ему надоест скучная послушная кукла. Или, быть может, сегодня на него что-то нашло? Он же никогда не… Не!»