Хмурясь от криков странной нежити, будто ощущавшей боль, здоровяк яростно пробивал топором путь к ядру, обрубая многочисленные руки и уклоняясь от едкой жидкости, разлетающейся от ран твари. Лучница помогала ему, то и дело сбивая заговоренными стрелами остатки конечностей, тянущиеся к воину.

Под сосредоточенными атаками нежить постепенно теряла свои части. Гай, хмурясь, поддерживал едва заметные буровато-охряные объятия Замедления Эйрола, метая укрепленные чарами Архи дротики, от которых трупы истерзанных ритуалами девушек, составляющих тело твари, шипели и расползались. Критир сковывал базовыми чарами Кона, усиливая замедление, и следил, страхуя темными щитами товарищей: хотя мерзкое творение двигалось под чарами небыстро, но разбрызгивало опасную жидкость, уже порядком повредившую доспех здоровяка.

Наконец обнажилось ядро твари, и служитель Тарна поспешно отпрыгнул назад, чуть не затянутый им. Критир нервно сглотнул. Огромное. Темная основа нежити принимала базовое Очищение Архи без остатка, даже не дымясь, и едва заметно поддавалась коррозии от изумрудного Уничтожения Эрва. Критир нахмурился и коротко бросил:

— Укрепи Очищение, хотя бы временно.

— Я и так на пределе, — прошипела целительница, но все же расширила молочного цвета поток.

Старейшина направил высшее заклинание Кона с мягким названием «Отказ от жизни», вызвав в ядре взрыв от соприкосновения потоков светлой и темной энергии. Нежить пронзительно вскричала тонкими голосами составляющих ее тел, когда прочная оболочка ядра чуть подалась. Под действием отказа от жизни основа нежити постепенно растворилась в лужу, и останки твари замерли.

Критир опустился на четвереньки и сплюнул кровью. Служительница Архи посмотрела на него и покачала головой: перед лечением изъяна она была бессильна. Все немногочисленные заклинания Кона прямого действия вызывали неприлично сильную отдачу в принципе, а для несовместимого Критира — особенно. Немного прокашлявшись, он сел на землю и выпил залпом три разных бутылька, попутно направляя энергию ученицы в легкие. Это было опасно! Он давно не применял высших заклинаний Кона, и теперь ощущал жгучую боль в груди и бесконечную слабость. Еще одно такое заклинание сегодня — и он точно сляжет надолго.

Он покосился на Гая и расслабленно выдохнул — тот, сплюнув на землю, отвел тяжелый взгляд от твари и, состроив потешно-жалобную рожицу, начал беззаботно выпрашивать у Ми, чтобы та посмотрела, не поранился ли он в самых разнообразных местах. Если дурачится — значит, опасности нет. Да и пункт уже недалеко, за полноценным барьером в случае чего обороняться будет проще.

Другие, похоже, отделались легким испугом, лишь незначительно истощив силы. Топор здоровяка действительно был хорош: едкая жидкость лишь отполировала его. Тот с заботой протер его и убрал за спину. Целительница смоченной в снадобье тряпочкой промывала богатырю открытые участки кожи, обожженные слизью, а тот отшучивался и спрашивал у нее лекарство для доспеха.

— Я немного посижу… Гай, закрепи веревку подлиннее. Пока рисуйте схемы, активируем чуть позже, — сипло сказал Критир, перебираясь поближе к останкам твари и рассматривая.

Перевязав веревку старейшины, исследователи хмуро продолжили рисовать укрепляющие руны. Критир всматривался в зловонные останки. Обнаженные девичьи тела с гнилым нутром и характерными глубокими разрезами вдоль энергетических каналов — жертвы ритуалов. Тела, насколько мог судить Критир, были очень свежими — явно умершими не более суток до поднятия нежитью. Он прищурился. Нет, так выглядит плоть, которая долго лежала в ткани междумирья — процессы разложения замедлены почти полностью, но неравномерно.

Осмотрев внимательнее, он приметил налет от дыхания Иста. Судя по слою гнили, эта тварь здесь была еще до прорыва и получила первую ударную дозу дыхания. Вызывающе аккуратно сшитое творение ему не нравилось совершенно. Мелкие ровные стежки принадлежали будто опытному портному, который никуда не торопился, а не безумному сектанту, сотворившему чудовище и поспешно уходящему от прорыва. Да, скорее всего, сшивали в междумирье, а потом принесли. Ну и силушкой же нужно обладать, чтобы притащить такую гору! Неужели чахленькие, состаренные раньше времени оскверненной энергией сектанты способны перемещать такое? Или она управляемая?

Кстати, об управляемости… Для нежити тварь вела себя слишком осмысленно и скоординированно, причем всеми сшитыми частями. У нее будто бы сохранились остатки разума. И единое ядро нежити на несколько мертвых тел доверия не вызывало. Мрачный гений идеально вшил в тело неупокоенную душу? Критир не видел швы уже уничтоженной души, но те, что были на телах, наводили мысль о лучших вышивальщицах из общины Архи.

Эх, не туда направляет свои таланты этот сектант! Если отбросить моральную сторону вопроса — тварь даже вызывала у исследователя восхищение. Сложный проект, безупречная работа, отличный результат! Критир вздохнул и прокашлялся. Снадобья уже немного подействовали, и он присоединился к основной группе, помогая с активацией заклинаний.

Ближе к ночи они, наконец, разглядели полуразрушенную ограду очередного пункта. Гай отозвался, сверяясь с чутьем:

— Внутри чисто.

Проверив энергией пункт, Критир не нашел ничего необычного. Видимо, искаженные твари избегали места, в котором сохранились обрывки неприятных для них охранных заклинаний.

— Восстановим барьер, осмотрим внутри и доложим ситуацию.

Повозившись с восстановлением и укреплением барьера, исследователи вошли внутрь. В нем беспорядочно лежали полуразложившиеся трупы. По их положению было видно, что элькрины в панике убегали от пролома в противоположной части стены, но по пути отчего-то умерли. Критир и служительница Архи осмотрели их.

— Умерли от ударной разовой дозы дыхания Иста, — заключила женщина.

Критир молча кивнул, и они прошли в здание пункта. Гай осмотрел документы:

— Они продержались до самого прорыва. Как и у всех, не было связи. Ритуалы стабилизации и укрепления в последние пару дней стали помогать хуже. Ну еще бы — секта вырезала половину пунктов… Когда они поняли, что случился прорыв, этот добросовестный служитель записал это и сразу умер. Видимо, из прорыва распространилась действительно неслабая доза дыхания!

— Доложим об этом. Эрлин, поскорее почисти здесь, — поморщился Критир, покашливая.

Непривычно молчаливый друид с подрагивающими руками кивнул и вышел. Гай попробовал одну руну связи, потом другую, нахмурился и активировал сильное связующее заклинание.

— Фуф, сработало. Связь отвратная здесь…

Пока Гай докладывал, а друид очищал, остальные отправились похоронить павших. Все хотели поскорее завершить этот день, валясь с ног от усталости. Спустя непродолжительное время пункт был очищен, павшие похоронены, и исследователи собрались за столом в холле, молча и жадно ужиная.

Критиру не давала покоя странная нежить, встреченная на пути: ее части были сшиты и действовали как единый полуразумный организм. Вселили в скрепленное тело неупокоенную душу? И ведь связали ее со всеми частями, тварь двигалась осознанно и вполне живо даже под замедлением и сковыванием! Что за безумный портняжка? Даже в теории подобное выглядело очень кропотливой работой. А еще ни одно из заклинаний сектантского Учения не позволяло создать подобное. Да и никакого другого — точно что-то комбинировали. Жаль, что такой заклинатель пропадает в секте! Им бы нашлось о чем поговорить… Интересно, что бы из сектантских рун при взаимодействии могло дать подобный эффект? Жаль, Учения Иста нет с собой. Дома посмотрит.

После ужина распределили очередность караулов. В этот раз Критиру и Гаю выпала очередь дежурить первыми. Гай тихо сказал другу:

— Ты пока осмотри и подлатай себя, я покараулю. Если что не так, можешь остаться в комнате и отдохнуть.

— Спасибо.

Критир набрал очищенной воды, отнес в комнату и нагрел. Он стянул с себя одежду и тщательно осмотрел. Старые отметины уже заживали, возле них сине-фиолетовыми пятнами остались следы губ Ни. Критир улыбнулся, глядя на них и осторожно поглаживая. Свежих повреждений благодаря защите ее энергии не было. В легких и энергетических каналах осталось немного дыхания Иста и оскверненной энергии. Он остатками золотистой энергии из сосуда вычистил их, наслаждаясь приятным обволакивающим теплом. «Будто она обнимает меня и снова чистит своими губами, только нежнее… Ох…»