Фифа и Красотка стояли у потухшего камина, отщипывая куски от одной буханки хлеба. Носик лежала у них в ногах и грызла яблоко, держа его лапами. Берт и Кислый подошли к столу и взяли по лепешке.

Через пару минут Красотка громко спросил:

– А кто пойдет к Хуби? Вчера Кислый ходил.

Пара голосов откликнулись.

– Ему надо будет крышу подлатать, – сказал Красотка. – Кислый, ты что вчера у него делал?

– Убираффя, – Лейрен откусил от лепешки и с наслаждением закрыл глаза: – Фкуфная какая!

Он обернулся к ребятам и помахал ей в воздухе.

– Вовьмете ефе таких? Скавите Хуби, фто я профто влюбиффя!

– Вы только в “Жабе” и на складе помогаете? – спросил Гилберт.

– Нет, везде, – ответил кто-то из соседей.

– Да, в некоторых магазинах, в конюшне, у кузнеца, – добавила Фифа. – Нам платят и деньгами, и едой. Я еще хотела напроситься в термы подрабатывать, но хозяйка сказала, что у нее уже есть помощники из Улья.

– А в борделе?

Ребята фыркнули и засмеялись. Фифа с Красоткой уставились на Берта, перестав жевать.

– Кем? – прыснул Лейрен. – Кем работать, Крюк?

– А что?

– Ты хоть знаешь, что это такое? – спросил Красотка.

Гилберт замолк. “Еще не хватало, чтобы дуриком считали, когда уже назвали Крюком”. Но тут в голове сверкнула догадка. Лютня и бутылка на вывеске!

– Таверна! – выпалил он.

– Ага, таверна! – смеялись в толпе.

– Таверна с девками, все правильно!

– Там девчонок на час покупают, – помрачнела Фифа. – Теперь понял?

– Зачем покупают?

– Чтобы трахать! – крикнул кто-то из ребят.

Берт обвел всех недоуменным взглядом. В голове не могло уложиться, что людей для этого можно покупать. Фифа смотрела на него так недовольно, будто он бордели и придумал.

– Нет, там мы точно работать не будем, – Кислый чуть не задыхался от смеха. В глазах блестели слезы. – Даже если очень деньги понадобятся!

– Ты б не зарекался! – ответила альтмерка, и гнездовые взорвались хохотом. Не смеялись только Фифа и Красотка.

– Так, Крюк, смотри, – начал тот. – Мы туда не лезем. Тебя держать не стану, можешь ходить смотреть, но дел с ними мы вести не будем.

– У нас все-таки принципы, – буркнула Фифа.

– Ага.

– Добро, – кивнул Красотка и позвал остальных: – Народ! Закончили?

Гнездовые загалдели и стали убирать остатки пира на вечер.

***

Склад расположился на углу гостевого района, недалеко от городских ворот. Фифа и еще трое ребят остались сторожить Гнездо. Двое других пошли работать к слоаду-Хуби в «Жирного жаба». Красотка вел остальных, пыхтя “сомиком”, отчего идущим позади на лицо ложился горьковатый дым. Гилберт шел рядом с Кислым и каджитом Дж’сахи (кличка – Джага), другом Терри. От него Гилберт узнал, что Терри по утрам не приходит, а присоединяется ближе к вечеру после занятий с учителем грамоты.

Гилберт не подпускал к себе мысль, что интересуется не просто потому, что хочет узнать гнездовых получше.

Здание оказалось почти таким же большим, как и термы, только сколочено из досок. Перед амбарными воротами находилось небольшое стойбище для караванщиков и торговцев с их лошадьми. Несколько телег уже стояли, а рядом балакали извозчики. Легкий ветер трепал им волосы.

Гнездовые прошли внутрь – в заставленный ящиками ангар, разделенный на несколько площадок заборчиками, по бокам от которых воткнули таблички с номерами отсеков – и поднялись по лестнице в помещения для рабочих. Там встретились с матерью Пижона – Алинсией, – и получили от нее задание:

– Перетаскайте товар из сектора Л-09 тем господам на входе, пташеньки.

Крупная, длинные курчавые волосы, иссиня-черные и блестящие, как изюм. Больше всего на лице выделяется большущая родинка на подбородке. Тоже как изюм. Пахло от Алинсии прогорклым маслом.

Гилберта прямо пленило слово “пташеньки”. Он даже задержался рядом с ней, когда остальные спустились в ангар, а они вдвоем остались на площадке.

– Вы с Терри всегда тут жили? – спросил он.

– Нет-нет. Мы приехали из Солитьюда, когда он еще совсем маленький был. Вы с ним дружите? – она лучезарно улыбнулась. Берту жутко захотелось ее обнять или вовсе расплакаться. Было бы так здорово иметь такую маму!

– Пока нет, – он пересилил резь в глазах, губы сами растягивались в той же теплой улыбке. – Но очень хотелось бы.

– Я могу сказать ему, ч…

– Нет! Нет, не надо, пожалуйста. Я просто спрашиваю.

– Извини, – Алинсия снова одарила его нежной улыбкой. – Ты знаешь, я все время боюсь его отпускать, а то время неспокойное сейчас… Но вы, мальчики, так быстро растете. Скоро уже за девочками бегать начнете. Ему и не до нас с папой будет.

Берта изнутри кольнула странная горечь. Он вежливо улыбнулся и ответил:

– Неправда. Вы очень хорошая. Даже если он начнет бегать, я…

“Что? Что я?”

– … Я скажу, что ему очень с Вами повезло.

Уголки губ Алинсии задрожали. Она отмахнулась от него и положила руку на необъятную грудь.

– Ну, что ж ты… Спасибо. Ох, ну вот теперь мне идти за платком? – Алинсия усмехнулась и потрепала Берта по плечу: – Иди уже, пока я совсем не расклеилась.

Он пошел к остальным, но ему казалось, что ноги парят над полом. С лица не сползала блаженная улыбка. Склад казался самым солнечным и теплым местом на свете, а снующие туда-сюда рабочие и гнездовые – милейшими людьми. Берт нашел товарищей в отсеке с табличкой “Л-09”.

– Ну, наконец-то! – воскликнул Кислый и кивнул на ящик возле себя. Надпись мелом: “селх. инстр. ПР!” – Потащили этот.

Они ухватились под днище, подняли со взаимным “ох!” и понесли к повозкам.

– О чем ты там с ней трещал? – пропыхтел Лейрен.

– Да так, просто.

– О Пижоне что ли?

– Нет! Зачем?

– А я откуда знаю? Она так разнюнивается, только когда о Терри с ней заговоришь.

Берт стал судорожно думать, чувствуя, как горят щеки.

– Нет, я… Она на тетю мою похожа. Сказал ей, а она почему-то про Пижона начала.

Кислый промычал. Вместе они дотащили ящик и задвинули его в повозку. Когда возвращались за следующим, Гилберт спросил:

– А Седой здесь?

– Не-а, – Лейрен оглянулся на стойбище. – Но должен скоро быть.

Через полчаса все товары отгрузили, и Алинсия предложила заняться другими секторами. Берт снова задержался, когда все спустились.

– Вы знаете Седого?

– Конечно. Он с караваном от нас в Фолкрит часто ездит.

– А с Гильдией Воров Вы…

– Тш-ш, – Алинсия наклонилась, положив пухлую руку ему на плечо. Берт смотрел ей в голубые глаза и ощущал полный покой, впервые за долгое время. Если вообще когда-нибудь ощущал. Алинсия помолчала, а потом улыбнулась и шепнула: – Да. Только молчок. Хорошо?

– Хорошо.

– Вот и молодец, – она погладила его плечо большим пальцем и легонько подтолкнула: – Иди, пташенька.

На складе гнездовые провозились до самого полудня. Алинсия заплатила Красотке восемьдесят дрейков, а вдобавок дала еще десять «за пташеньку». Ребята спустились в ангар и пошли к выходу, переговариваясь и смеясь. Берт заметил, как Красотка отошел в угол склада и пожал руку щуплому старому орку с длинными, но редкими пепельными волосами. Один глаз у него затянуло бельмо. Одежда сидела на нем, как на вешалке.

Берт отщепился от товарищей и направился к ним. Орк заметил его единственным видящим глазом, но даже не повернулся, а передал Красотке какой-то список. Тот стал читать, а потом поднял глаза на Берта:

– Да, подойди, это Седой.

– Расскажите про Гильдию Воров, – сходу попросил Гилберт, когда подошел ближе.

– Что мальчик хочет знать? – прогнусавил Седой.

– Что Вы там делаете? – затараторил Гилберт. – И как все это выглядит? Где это?

Седой пожмурился, будто от боли в голове, и прижал пальцы к заросшим вискам.

– Мальчик слишком быстро и много говорит!

– Да просто расскажи ему про Рифтен, – сказал Красотка, изучая список.

Седой устало вздохнул и пробурчал: