– Да нет…

– Вот и не рыпайся. Целее будешь. Вот, помнишь Джеаро?

Берт помнил. В прошлом году одного высокого эльфа, Джеаро, хорошенько кто-то вздул. Да так, что один глаз у него заплыл, нос покосился, а острое ухо оказалось наполовину оторвано. Берт сам его видел в “Серой кобыле”, но только издали. Мошкара начала перешептываться о чем-то, и Гилберт тогда не понял, о чем именно.

– Ну, помню.

– Вот его за это и отхерачили. Точно не знаю, кто. Его с каким-то парнем в переулке застукали, они там сосались.

– Что?

– Целовались. С этим вторым не в курсе, что стало, но наверняка ничего хорошего. Знаю только, что после того раза его вообще никто не видел. Шлепнули, наверное. Убили, то есть.

Берт в ужасе распахнул глаза.

– Просто так?

– В смысле “просто так”? – рассмеялся Фуфел. – Я тебе про что тут расшаркиваюсь? За то, что они мутили, за это и пришили. Что непонятного? Да и выглядел это Джеаро по-бабски, прямо как ты. Так что поосторожнее. Ты вроде ничего так, в смысле, хороший пацан. Будет жалко, если загасят. Мне-то все равно, но насчет остальных не знаю. Вроде говорили, что Чума и Джерси этого Джеаро тоже мутузили. Ты уж поберегись, ладно?

– Ну… Ладно, я понял.

Хотя не особо.

– Но я давно видел, как две девчонки целовались, – сказал Берт, внимательно посмотрев на Акселя. – В щечку.

– Да им-то можно.

– Девочкам можно, а пацанам нельзя? Почему?

– На девок хоть смотреть приятно. Жаль, я сам этого не видел.

– А на пацанов неприятно?

Фуфел снова усмехнулся.

– А что там приятного? Н-н-нда-а, интересный ты.

– Я совсем уже запутался.

– Потом допрешь. Все, пойду я уже, – Аксель прошел мимо и хлопнул по плечу. – А то дела есть.

– Хорошо.

– Запомни, одну шашку в день.

– Да, я знаю.

Он скрылся за углом. Берт сразу запустил пальцы в кошель, вытащил кристалл сахара и сунул в рот. Жизнь тотчас стала проще.

***

– В общем, вздернулся этот Валус, – говорил Чума.

Мошкара сидела в “Серой кобыле” за круглым засаленным столиком. На нем – куча нацарапанных надписей, и все про что-то непонятное для Берта. Зал хиленько освещала люстра. Чума сидел напротив, рядом с ним – Бьюли, а по бокам Фуфел, Джерси и Лирен. Тот примостился рядом с Гилбертом как товарищ по возрасту, и обоим от этого было поспокойнее.

– Стражник пришел, а этот уже висит под балкой, – Чума обнимал Бьюли за плечо, а во второй руке держал бутылку эля. – Сыновей дома нет. Вот удобно, да?

– Что удобно? – спросил Берт, глядя на Бьюли. Он старался не пялиться, но когда она отворачивалась, все же смотрел.

– Вздернуться, когда жизнь к стенке приперла? – ухмыльнулся Джерси.

– Ну, – Чума отпил. – Удобно же? Тупо, но удобно. Вообще ни о чем париться не надо, ведь в любой момент можно пойти удавиться.

– То есть, непонятно, что это за женщина там в подвале была? – спросил Лирен.

– Нет. Много ты у висляка узнаешь?

– Ну, есть же… Эм… Как его… Следствие.

– Я там сказал и тут повторю: всем плевать. Труп сожгли и забыли. Нет тела – нет дела. Разумно? Разумно. В стране и так проблем хоть жопой жуй.

– Я бы в Морровинд уехала, – вздохнула Бьюли. – Или в Хай Рок. Там, наверное, дела получше. Там ведь помнят Барри.

Она посмотрела на Берта с заговорщической улыбкой. Барри – так звал Барензию ее идиотина-любовник Строу. Гилберт восхищенно раскрыл рот.

Значит, она все-таки прочитала про королеву.

Берту вдруг показалось, что сама Бьюли могла быть Барензией, а Чума – Строу. Сердце гулко застучало, к лицу прилила кровь.

Он улыбнулся и опустил глаза.

– Барри? – игриво переспросил Чума, взял ее за подбородок и повернул к себе. – Что за Барри? У тебя кто-то кроме меня есть?

– Нет, – она смотрела на него влюбленными глазами, как смотрела бы Фишка. – Из книги просто.

– А мне что-то не верится, – Чума заигрывающе понизил голос и приблизился к ее лицу. Их носы чуть не касались. Мошкара завороженно наблюдала. – Давай, признавайся. У тебя кто-то есть?

– Нет, Чамбер.

– И кто я тогда?

– Мой единственный.

Он впился в ее губы, прикусил нижнюю и чуть оттянул зубами. У Берта отвисла челюсть. Он понял, чего так сильно хотел с того вечера в «Дубе». Ее губ.

Чума еще раз поцеловал Бьюли, а потом легонько шлепнул ее по щеке.

– Не забывай, поняла?

– Да.

Он отслонился от нее и присосался к бутылке эля. Мошкара возбужденно выдохнула, а Лирен с растерянностью посмотрел на Берта.

– Барри – это правда из книжки, – посмеивался Джерси. – Не помню, из какой.

– Отвали, – беззлобно кинул Чума, не отлипая от бутылки.

– “Подлинная Барензия”, – улыбнулась Бьюли. – Почитай, она правда интересная.

– Я тебе потом устрою интересное, – Чума оскалился и снова прильнул к ее губам.

Мошкара засмеялась, а Берт потупил глаза. Украдкой он все же наблюдал, ощущая внутри колючую волну жара. Странную, но приятную.

Вот, как ей нравится. Она прямо не отстает от Чумы, даже если он ее обижает.

Гилберт глянул на Лирена и встретился с ним глазами. Между ними будто металась одна мысль: “нельзя нам тут сидеть”.

– Слышишь, девкан? – Джерси решил разрядиться. – Уже заторчал?

– Чего?

– К сахару привык уже?

Фуфел перевел на Берта извиняющийся взгляд.

– Нет, не заторчал. Одна…

– Шашка, – подсказал Фуфел.

– Одна шашка в день, и все.

– Это пока ты мелкий, – деловито сказал Джерси. – Потом будешь закидываться во всю.

– Не буду, – нахмурился Берт. – Перестань обзываться.

– А что, ты не мелкий?

– Не твое дело, понял?

– Да ты уже взрослый у нас, – усмехнулся Чума. Берт сразу сник. – В “Дубе” ты не такой борзый был.

– Ну и что?

– А ничего, – голос Чумы звучал уже заинтересованно. – Растешь.

Бьюли с нежностью посмотрела на Берта и протянула к нему руку мимо Фуфела. Берт ощутил ее сладко пахнущую ладонь у себя на плече.

– Конечно, растет, – сказала она. – Вы ведь тоже росли.

– И Барри росла, – улыбнулся ей Гилберт.

– Да, и Барри.

Ближе к вечеру мошкара решила пойти пострелять зайцев в лесу. У Фуфела было только два арбалета, – для себя и для Джерси, – а Чума сгонял домой за луком. Лирен и Берт согласились просто посмотреть, а Бьюли сказала:

– Ой, я не пойду, это жуть какая-то. Там скоро стемнеет.

Мошкара стояла у городских ворот и готовилась выходить. Чума подошел к ней и мягко взял за шею.

– Боишься, да?

– Да, – она виновато улыбнулась, глядя на него, как заколдованная. – Может, ты мне ключик дашь, и я у тебя дома подожду?

– Разбежалась. У себя дома жди, я сам приду.

– Ладно.

Чума снова шлепнул ее по щеке и отошел к остальным. Берт смотрел, как Бьюли не моргая смотрит ему вслед.

“Дура набитая”, сказал в голове голос Лереси. Гилберт заглушил его и осторожно шагнул к Бьюли.

– Хочешь, я тоже с ними не пойду?

Она опустила на него умиленный взгляд. Лирен, стоящий между мальчишками, испуганно оглянулся.

– Нет, иди, конечно, – Бьюли погладила его по плечу. – Ты же сам хотел.

– А теперь не хочу.

Мошкара усмехнулась и зашепталась, а Лирен так и смотрел на него с тревогой.

– Ну, как знаешь.

– Остаешься, мелкий? – Фуфел поправил колчан с болтами на поясе.

– Да.

– Мгм. Погнали тогда.

Парни ушли. Лирен остался и переводил взгляд с Бьюли на Берта и обратно.

– А ты чего не пошел? – спросил тот.

– Да как-то не хочется одному со взрослыми. И так долго гуляем. Я лучше домой пойду, меня мама ждет.

Гилберт вдруг понял, что не хочет, чтобы он уходил. Он и Бьюли – рядом с ними было хорошо. Под этим рыжеющим закатным солнцем на теплой летней улице. Вместе.

– Пойдемте в таверну, – Бьюли словно услышала его мысль. – Я хочу сидра купить.

Берт с Лиреном переглянулись. И молча сказали друг другу: “а пойдем”.

В “Дубе и патерице” Бьюли взяла себе грушевый сидр и спросила, хотят ли мальчики себе чего-нибудь, но Таласма-трактирщица сразу заявила: