— Ну да, я делаю так временами.

— Если тебе нечего делать, просто идем со мной, — вздохнул Эрвин, со скучающим видом выслушавший товарища. — Я собирался за стены.

— Я пойду с тобой. Мне как раз по делу, — подал голос Эш.

— Давай. Атра? Ты как?

— В отличие от вас, у меня завтра нет выходного, — цыкнул Атра.

— Неудачник, — усмехнулся Эш.

— Да блин! Хрен с вами. Я иду!

— Отлично.

— Рут? Ты идешь? — спросил Эш.

— Нет, — вздохнула я. — У меня другие планы.

— Опять в книжки зароешься? — возмутился Атра.

— Может быть. Но перед этим хочу немного пройтись. И кое-кого навестить.

— Друг среди преступников? Плохая идея, — пожал плечами Атра.

— Не друг. Да и общаться мы не будем. Просто хочу убедиться, что этот человек в порядке. Посмотрю и уйду.

Рвение остальных родило желание провести немного времени вне стен штаба. Я не хотела идти в Либералитас или в таверну, но была не против пройтись по улице. Не самая безопасная прогулка, но все будет хорошо, пока я остаюсь начеку.

— Ты всего неделю здесь, — подал голос Эрвин. — Гулять одной — не лучшая идея. Ты ведь жила здесь и должна знать, что улицы убежища меньше всего подходят для прогулок.

— Однако за все время моих «прогулок», я попала в передрягу лишь однажды. К тому же сейчас у меня есть это, — я показательно положила ладонь на рукоять меча, — и это, — подняла свисток на уровень глаз. — Со мной все будет хорошо. А если что-то случится, рядом всегда есть люди, которые могут прийти на помощь.

…

Это было вчера в обед. Еще пара удачно брошенных фраз — и мне удалось убедить ребят не волноваться обо мне, я все-таки пошла на улицы одна. И прогулка моя закончилась тем, что сейчас утро нового дня, а я сижу на кушетке и терплю манипуляции Адаже, промывающего рану на моем бедре.

— Неделя, — хмуро проворчал медик. — Ровно неделя, и ты оказалась у меня с глубокой раной. Я надеялся, что мне не придется до конца своих дней беспокоиться о тебе, но ты решила мучить меня до самой смерти.

— Мне нечего сказать в свое оправдание, — сквозь стиснутые зубы сказала я. Боль жуткая, не до пререканий сейчас.

Со стороны двери послышался стук, а затем щелчок и голос:

— Доброе утро, Адаже. Рут у вас? — из-за ширмы было не видно, но это явно был Эрвин.

— Да, — ответил лекарь. — Жди.

Он обработал рану, промокнул и наложил мазь. Следом привычным движением перевязал бедро и сказал:

— Поздравляю. У нас появился повод видеться чаще.

— Не то, чтобы это было моей целью, — вздохнула я, — но новость не так плоха. В конце концов к постели я не прикована, — и натянула спущенные штаны.

— Я рассчитываю, что ты не зайдешь так далеко, если захочешь заработать себе длинные выходные.

— Это же не от меня зависит.

— Как раз от тебя. Ладно, проехали, спорить с тобой слишком утомительно, — цыкнул медик и вышел за ширму к новому посетителю. — Она свободна, можешь забирать, — кинул он.

Я подобрала трость, выданную лекарем, и вышла следом за Адаже, поздоровалась с Эрвином и спросила, в чем дело.

— Тебя командир ищет.

— Заксен? — удивилась я. — Ищет меня?

— Да, и он ужасно зол. Твой отчет был первым в стопке, он просто озверел, как увидел его.

— Вот же… Похоже, у меня проблемы, — с моих губ невольно сорвался нервный смешок. Я старалась сохранять бодрость, но мне стало не по себе от новости Эрвина.

— Не волнуйся. Я буду рядом, если хочешь, — приободрил меня Гончая.

— Мило с твоей стороны, но я должна справиться с этим сама. Будет вдвойне неловко, если ты будешь видеть, как меня отчитывают. К тому же, мне ведь еще долго работать с командиром, я не могу после каждой своей ошибки прятаться за чужую спину.

— То есть ты признаешь, что собираешься часто портачить? — цыкнул Адаже.

— Нет. Ты цепляешься к словам. И вообще сегодня ты гораздо более придирчив, чем обычно, — заметила я.

— Потому что я ненавижу лечить тебя. Мне не нравится видеть, как ты болеешь. Надоедает. Вечно от тебя одни проблемы.

— Разве только от меня? Любой может пострадать рано или поздно.

— Ты чаще всех нуждалась в моей помощи. Твое небрежное отношение к себе выводит меня из себя, — раздраженно сказал Адаже, выписывая какую-то бумагу.

— Ты знала Адаже до возвращения сюда? — удивился Эрвин.

— Да. Я была его ассистенткой. Или вроде того.

— Как тесен мир, — протянул он.

— Это отдашь командиру, — Адаже из-за стола протянул мне листок. — Больничный. Первое время тебе лучше сидеть максимально тихо и спокойно. Дальше Бранденбург сам разберется, что делать с тобой. И пей это утром и вечером, если боль будет слишком сильной, — он протянул небольшую коробочку с бумажными конвертиками, внутри которых был порошок. — Завтра жду на перевязке.

— Хорошо, я поняла.

— Тебе нужна помощь? — участливо спросил Эрвин смотря, как я ковыляю к выходу.

Я мягко отказалась и спросила, где командир. Получив ответ, попрощалась с товарищем и пошла в сторону «официального» кабинета Заксена. Я предполагала, что ждет меня, но совершенно не волновалась. Разочарование грызло сильнее страха. Разочарование от самой себя. Вина за травму лежит на мне самой, никакие оправдания не спасут меня, я прекрасно понимала, что полностью провалила проверку на профессионализм. Злость Бранденбурга — ничто по сравнению с собственными обжигающими разум мыслями. «Бесполезна». «Наивна». «Глупа». «Я ничему не научилась». Я думала о том, что командир будет говорить нечто подобное, и морально готовилась услышать в свою сторону массу неприятного, стараясь установить броню попрочнее.

Постучавшись, я вошла в кабинет и поприветствовала командира, вытянувшись в стойку. Он обернулся на мой голос и посмотрел прямо в глаза. Его ледяной взгляд избавил меня от последних надежд на мирную встречу. Я подавила порыв сглотнуть выделившуюся слюну и ждала нападения, сосредоточив силы на удержании внутренней защиты.

— Ты будешь каждый раз встречать меня в таком виде, стоит мне упустить тебя из виду? — он кивнул на трость, приближаясь ко мне.

— Никак нет, сэр, — отчеканила я. — Впредь я не буду так опрометчива.

— Пустой треп, — выплюнул он. — Ты хоть понимаешь, в чем провинилась?

— Так точно, сэр.

— И знаешь, что я не оставлю это без внимания?

— Я в полной мере признаю свою вину и понесу любое наказание, какое вы назначите.

На его лицо легла тень.

— Пытаешься вывести меня из себя?

— Никак нет, сэр.

Я выбрала стратегию отстранения, чтобы как можно скорее покончить со всем этим, но она оказалась ошибочной: Заксен лишь больше разозлился.

— Решила отделаться малой кровью? — зло прошипел он, приблизившись ко мне. — Твои жалкие попытки провалились. Прекращай разыгрывать спектакль, если не хочешь нырнуть в яму поглубже.

Его последние слова одним ударом раздробили мою нелепую броню, сорвали с петель дверь, запирающую давно забытую ярость, направленную на Заксена.

— И что же ты сделаешь со мной? Кинешь в темницы и изобьешь до смерти? Задушишь? Или утопишь?

Удивление в его глазах сменилось нездоровым блеском, губы сжались в тонкую напряженную линию, складка между бровей стала глубже.

— Думай, прежде чем ляпнуть, — прорычал он.

— «Думай, думай». Ты постоянно говоришь включить голову, но сам-то понимаешь, за что ругаешь меня сейчас? Я никого не предала, не обокрала и не убила. Ты срываешься на меня за мою слабость. Решил, что если меня не смогли убить другие, это сделаешь ты?

— Закрой свой рот! — взревел командир.

Я застыла. Кинув на него взгляд, полный презрения, ответила:

— Слушаюсь, сэр.

Это не мой голос. Это голос того негодования, досады и злобы, заполнивших меня до отказа.

Взгляд Заксена холоден как никогда. На его лице застыла маска несдерживаемой ярости. Он постепенно теряет контроль, и я это вижу слишком отчетливо. В глубине лилового пламени его глаз бушевала настоящая буря. Впервые я видела его таким.