Она подняла руки и взяла в ладони сухой череп, покрытый вылинявшим капюшоном. Маленькое усилие - и сознание жреца рванулось к ней, словно стремясь поскорее утонуть в глубинах чужого разума. В голову рекой потекли слова языка, на котором уже никто не говорил, и Эль поняла, что была права. Он хотел, чтобы его душу вырвали из тела, которое все никак не могло до конца умереть, он желал смерти, потому что…

Потому что чудовище близко, sunavaar ni gut.

Она не знала, кем было то чудовище, о котором говорил жрец. Единственное чудовище, о котором она слышала, звалось древним словом Довакин - родня драконам и им же смертельный враг.

И чем Эль так сильно от него отличается, что жрец предпочел ее местному герою? Собираясь задать новому другу этот вопрос и многие другие, она поспешно призвала душу, растворившуюся где-то внутри ее разума, и уже приготовилась к встрече с призраком, но ничего не произошло.

Она заупрямилась и попыталась снова, но жрец все никак не являлся. То ли ему понравилось в голове у дракона, то ли он не хотел отправляться в волнующую неизвестность, где все еще отирался неприятный Довакин…

Она глянула вниз, где в горке праха лежал древний доспех. Поглощая чужую душу, она лишь мельком успела увидеть, как горит и разлетается пурпурными клочьями ветхое тело. Теперь все, что оставалось от жреца, лежало у нее под ногами - ритуальная чешуйчатая броня, медальоны, прежде украшавшие плащ, и прах, серебристый и легкий. Ветер налетал порывами, горстка за горсткой уносил останки, наметал снег на тусклую маску, все такую же прочную и цельную.

Эль подняла нетленный лик, перевернула и увидела внутри слово, начертанное ровно посредине лба. Krosis - скорбь, страдание…

Что ж… по крайней мере, для жреца, так и оставшегося незнакомцем, страдания, кажется, наконец-то закончились.

Она убрала маску в рюкзак и пошла к стене, все еще тихо звавшей ее к своим тайнам. Саркофаг стоял поотдаль, вскрытый, черный - вскоре его заметет снегом, как и пепел, как и все здесь.

Стоило ей подойти, как Стена зашуршала громче и сразу три Слова Силы переселились в ее разум: Zul - голос, Gut - далеко… и еще одно, обидное - Mey, что означало попросту “дурень”. Помотав головой, она уставилась на надпись, которую наконец-то могла прочесть.

“Модир Дальний,” гласили драконьи значки, “воздвиг этот камень в память о брате, Оскаре Дураке, чей голос был слабым и не могучим криком своего клана.”

Эль призадумалась, пытаясь понять, как эта несерьезная надпись соотносится со всем, что только что случилось. Древняя стена, захороненный жрец - и вдруг такое… Это была очередная загадка, которую она пока что была не в силах решить и потому отложила на будущее - вместе с маской, осененной горьким словом Кросис.

*

Крепость Феллглоу оказалась не слишком твердым орешком. Пробежавшись по подвалам, Эль добралась до Орторна, сидевшего в камере, и пнула ненадежного коллегу на волю, подальше от боевых действий. Книги, которые тот спер из Колледжа и которые вожделел Ураг, прибрала к рукам главная призывательница, так что путь Эль лежал вверх по лестницам крепости, в башню, где окопалась магичка.

Еще до встречи с Орторном она наткнулась на вампиров, тосковавших в клетушках. Освободив заключенных, она с удовольствием посмотрела, как кровопийцы, воюя с магами, делают всю работу за нее, а потом разговорилась с единственной уцелевшей вампиршей. Та нажаловалась, что на них тут ставили крайне неприятные эксперименты - мол, что вам, бессмертным, сделается? - а потом, когда поток нытья исчерпался, попыталась укусить свою спасительницу.

Прибив неблагодарную, Эль хмыкнула и пошла дальше. Шея до сих пор чесалась, словно тяпнул комар.

Призывательница и в самом деле нашлась наверху в башне. Быстро проскочив любезности, Рыцарь-Дракон разобралась с противницей и двумя ее ледяными атронахами, прихватила книжки и пустилась в путь, торопясь обратно в Колледж.

Почитав по дороге драгоценные тома, Эль окончательно пришла к выводу, что нет в Нирне порядка и все расы вечно творят какую-то чушь и мерзость - то в поисках власти, то просто по недостатку разумения. Ей уже даже не хотелось разбираться в исторических хитросплетениях. После всего прочтенного и увиденного ей стали одинаково противны и люди, и эльфы любых мастей и вообще всё на свете. Ей хотелось домой, в родную Башню, к некрозавру и алхимическому садику, к крыльям и огню, кипящему в глотке.

Но дороги домой не было. Сейчас мир мог предложить ей только покрытый снегом кустарник, горы с трех сторон, недосягаемое небо и мешок вопросов, на которые не было ответов.

Добравшись до Винтерхолда, она вернула книги Урагу и пошла общаться с Толфдиром, который все крутился вокруг заветного шара - находку, как оказалось, уже притащили из Саартала в Колледж и разместили в Зале Стихий.

- Взгляни на эти знаки, - восхищался старый маг, любуясь завитушками, исчертившими шар. - Это не айлейдский, не двемерский, не даэдрический… Даже не фалмерский язык! Очень интересно… Не уверен, что твое восприятие так же отточено, как мое, но скажи, ты это чувствуешь? Он прямо-таки излучает магию!..

Будучи в кислом настроении, Эль только кивнула. Да, шар излучал магию и, разумеется, она это чувствовала. А еще, в отличие от Толфдира, она могла бы отыскать подход к загадочным завитушкам - если только все любопытствующие уберутся из Зала Стихий и перестанут ей мешать…

Но поток желающих поглазеть на шар не кончался. В зал заявился Анкано, окончательно ввергший Эль в недовольство, - заявился, жадными глазами уставился на артефакт, а потом сообщил, что ее вызывают к архимагу. Толфдир, которого альтмер грубо перебил на полуслове, возмутился - у них же серьезные исследования! - а Эль подумала, что тут старикан, конечно, преувеличил. Ходьба кругами и возгласы восторга на серьезные исследования все-таки не тянули.

- Мне, - Анкано скрестил руки на груди и требовательно уставился на Эль, - хотелось бы услышать кое-какие объяснения.

- Уж не в любви ли? - встречно подбоченилась она, радуясь назревающей сваре. Гадкое настроение надо было на ком-то выместить, а Анкано для этой цели подходил почти идеально.

- Это уж как угодно, - величественно отвечал эльф. - Не стесняйся, если припекло.

При виде такой самоуверенности Эль рассмеялась, вдруг почувствовав, что ее немного приотпустило. Может, Анкано ей и не нравился, но когда он выступал в роли циничного собеседника, умеющего держать удар, в нем даже начинал проскальзывать некий шарм.

- Ладно, - смягчилась она. - Так в чем дело?

- В Колледже появился некто, утверждающий, что он принадлежит к ордену Псиджиков, - прищурился альтмер. - Более того, он требует к себе именно тебя.

- И что? - пожала плечами Эль.

- То, что мы с ним поболтаем и выясним, чего именно он хочет.

- Так, - набычилась она. - Объясните мне, любезный советник, какое отношение все это имеет к вам?

- Я представляю здесь Доминион и потому…

- …и потому вас это не касается, - перебила его Эль. - Не припоминаю, чтобы в Конкордате было хоть слово о Псиджиках, Колледже и обязанности частных лиц докладывать обо всем на свете лично вам.

Не то чтобы Эль была хорошо знакома с содержанием Конкордата, но сейчас она была готова поспорить на что угодно, что ничего подобного там и впрямь не написано.

- То есть ты знаешь, зачем он здесь, - сузил ядовитые глаза эльф.

- Чего тут не знать, - она ткнула пальцем себе за спину, где гудел и крутился загадочный шар. - Из-за этого. Дивная находка всем покоя не дает. Доминион тоже хочет предъявить на нее права?

- Возможно, - усмехнулся Анкано.

- Ну-ну, - вполне презрительно фыркнула она и прошла мимо эльфа к выходу. Раз уж зовут к архимагу, надо идти. Ей ведь тоже интересно, что на этот раз от нее понадобилось псиджикам.

В покоях архимага и в самом деле отирался монах в приметных желтых одежках. Стоило Эль приблизиться, как воздух поплыл пылинками, мир знакомо утратил цвета и время остановилось.