- Нереварин - последняя надежда эшлендеров, - провозгласил Сул-Матуул с подлинным трагизмом. - Я не позволю ни одному чужеземцу украсть ее у нас.

Войти в юрту ты мне тоже не позволял, сочувственно подумал Джон. А что в итоге вышло.

Он покинул тяжело призадумавшегося ашхана и отправился к шаманке. Ее шатер оказалось несложно найти по почетному коврику у порога. Потоптавшись по узорам, он сунулся внутрь и увидел сухопарую эльфку в одеянии, сплошь расшитом перышками и хвостиками.

Эльфка тут же пихнула его на какой-то колченогий складной стул, подбоченилась и стала пристально разглядывать.

- Ну, как я вам? - не выдержал Джон.

- Слишком милый, - вынесла приговор шаманка. - Но череп неплохой, - со знакомым интересом прищурилась она.

И теперь из меня, как из друга клана, сделают еще одного стража в погребальных пещерах, с нездоровым смешком подумал Джон.

- Ладно, об этом еще рановато, - с неудовольствием проворчала Нибани и плюхнулась на покрытое шкурами седалище напротив. - Так ты думаешь, что ты Нереварин? Воплощение Неревара?

- Так считают некоторые, - пожал плечами он. - В том числе Дагот Ур. А я предпочел бы знать все, как оно есть.

- Есть множество пророчеств о Нереварине, - помолчав, сказала она. - Некоторые утрачены, некоторые сомнительны. Самые известные - это Незнакомец и Семь Видений. Во многих пророчествах говорится о неизвестных родителях и определенном знаке…

- Сирота я, - опять завел свое Джон. - Родителей не знал. А еще я Змея.

Нибани заволновалась.

- Знак Дракона, - протянула она. - Интересно… но еще ничего не доказывает. На знамени рода Индорил были Луна-и-Звезда. Некоторые говорят, у Неревара было особое родимое пятно, другие говорят, что он обладал магическим кольцом с этим знаком. Но у тебя его нет, так что…

- Разве Сул-Матуул не сказал? - прервал ее Джон и вытащил маслянисто блестевшую звезду. - Луны у меня, правда, нет, но если речь о символе Азуры…

Шаманка подхватилась с места, отобрала артефакт и довольно заворчала, вертя его так и сяк и чуть ли не пробуя на зуб. Наконец она ухватила со столика какой-то амулет и живенько, не напрягаясь и не падая в обморок, перегнала в него убиенного в трюме скелета.

- Э! - возмутился Джон.

- Давно такой хотела, - сказала Нибани, возвращая опустевшую звезду и разглядывая свежезачарованный амулет. - Считай это продуманным подарком. Так о чем мы, дорогой друг… как тебя, кстати?

- Джулиан. И мы о пророчествах, - вздохнул Джон, которого только что бессовестно обокрали. И его еще называют наглым. Взять и спереть чужого скелета, ну какова коза.

В данный момент он, конечно, отказывался вспоминать, как этим же днем сам лихо избавлял от ценностей чтимые захоронения.

- Пророчество “Незнакомец”, - воздела руку шаманка и продекламировала стихотворение, в котором Джон нашел немало литературных изъянов, но вслух придираться не стал. Содержание как таковое его мало заинтересовало. Подобные вирши могли бы относиться к любому пророчеству, даже к тем, которые он уже успел осуществить. Разве что последние строчки несколько тревожили…

“Многие испытания должны решить судьбу Незнакомца, погибели проклятий. Множество пробных камней испытывают Незнакомца, многие падут, но один останется.”

Всегда что-то остается, думал он. Ледяная стена, голубые глаза…

- Что ж, ты сирота и знак у тебя подходящий, и символ Азуры имеется, - сказала шаманка. - Но Нереварина называют погибелью проклятий. Сколько проклятий были разрушены благодаря тебе?

Джон призадумался и стал считать. Во-первых, конечно, Алдуин…

- Храни нас предки, ты о чем там задумался? - всплеснула руками Нибани. - Я же шучу! Даже если ты Нереварин, ты еще не начал…

- Погоди, не мешай, - отмахнулся Джон и вернулся к подсчетам.

Алдуин. Потом Дюрневир. И волкихарцы - он все-таки поучаствовал, хотя главное признание, конечно, положено Призраку… И еще Виртур, что уж. И до какой-то степени даже он сам со своей знаменитой Тид-Аран. А волкихарцев считать вместе или порознь?..

- Пять, - наконец сказал он. - Или семь, это смотря как считать.

- Предки, - осела шаманка. - А казался вменяемым… Есть пророчество, называется “Семь проклятий Шармата”. Я его не знаю. Говорят, у оседлых людей, Жрецов-Отступников в храме ложных богов, есть книги, где оно может быть.

- Шармат… что-то я такое слышал, - заерзал Джон.

Он же видел это, видел именно слово в книге… Точно, проповеди Вивека! Шармат, ложный спящий. Опасайся преступления доброжелательности…

- А это не Дагот Ур? - спросил он.

- Именно он, - призадумалась Нибани. - Но Семь Проклятий мне неведомы. Я знаю пророчество Семи Видений. Слушай…

- Можно я запишу? - взмолился Джон. - Мне не запомнить так много.

- Это священное знание… - начала было она, но потом смирилась: - Ладно, записывай. “То, к чему он приложит руку, будет сделано. Что было недоделано, будет доделано…”

Даже я поучил бы их писать стихи, подумал Джон. Хоть я совсем не поэт.

- “В определенный день от неизвестных родителей возродятся Луна и Звезда,” - продолжала Нибани. - Это первое испытание, и с ним мы разобрались. Второе испытание: “Ни мор, ни возраст не смогут повредить ему. Проклятие Плоти убежит от него…” Да о чем ты опять задумался?!

Джон поднял на нее отсутствующие глаза:

- Я был вампиром. Уже нет.

Нибани округлила рот.

- Это… это может быть ответом, - удивленно произнесла она. - Хотя я полагала, что Проклятие Плоти - это корпрус… Ты исцелился? Как?

- Трудно объяснить, - покачал он головой и расстегнул куртку и рубашку, показывая окруженный пятном сажи рубец: - Вот.

- Надо же… Хорошо, - взяла в себя в руки шаманка, уняв дрожь в голосе. - Третье Испытание. “В пещерной тьме Азура видит все и заставляет звезды и луну сиять.” Но и это ты исполнил… что опять не так? - раздраженно спросила она.

- Я был в не пещере, а в святилище, - заспорил он. - На юго-восточном побережье.

- Так ты не был в Пещере Воплощения, - оживилась она. - А я-то уж начала думать, что ты и Великие Дома успел объединить.

- Зачем бы мне? - искренне удивился он, а потом вспомнил, как украл гостей со свадьбы, и умолк.

- Четвертое Испытание! - торжествующе провозгласила шаманка. - “Голос странника объединит Дома. Три Дома будут звать его Наставником.”

- Вот уж кем-кем, а Наставником меня пока не называли, - хмыкнул он, скребя походным перышком в дневнике.

- Может, и не назовут, - съехидничала она. - Объединить Дома может только чудо… Пятое! “Рука странника объединит Велотов. Четыре племени назовут его Нереварином.” Ну, до этого пока далековато…

А у нас дома, заносчиво подумал он, меня не четыре, а куда как побольше племен признают. Нереварином, конечно, не зовут, но Королем-за-Стеной провозгласили бы в момент, и уговаривать бы не пришлось…

- Шестое, - частила шаманка. - “Он чтит кровь племени неоплаканного. Он поглотит их грех и будет возрожден…”

- Это как-то… - завозился Джон. - А если я не хочу? Что значит “поглотит грех”?

- Я не уверена, - посерьезнела шаманка. - Неоплаканное племя - это может быть Шестой Дом, Дом Дагот. Или двемеры. Поглотить грех, наверное, означает искупить чужой грех…

- Двемеры в своей истории порядочно нагрешили, - пожал плечом Джон. - Но их ведь больше нет. А вдруг из-за них пророчество неисполнимо?

А сам с волнением вспомнил, как лично поучаствовал в уничтожении последнего из снежных эльфов, которым от двемеров и так досталось. От такого ему не отмыться. Что, если теперь пророчество действительно неисполнимо?

- Не может такого быть, - оптимистично тряхнула головой Нибани. - Седьмое Испытание: “Его милосердие освободит проклятых фальшивых богов, соберет разбитых, спасет безумных.”

- Альмсиви? - уточнил он.

- Очевидно. Пророчество завершается словами: “Одна судьба. Он произнесет закон для народа Велота. Он говорит про их землю и нарекает их великими.”