- Да ее, поди, волки съели, - хмыкнул Джон.
- Это ужасно! Не говори так! Прошу, найди Мирису!..
- Ну, если попадется, - пожал он плечом и тут же забыл об этом разговоре.
Дальше Джона призвал к себе капитан Карий, который хотел знать, почему солдаты в форте ходят вялые и мрачные, и надеялся, что человеку со стороны они доверятся больше, чем начальству.
Джон очень быстро выяснил, что местная вялость - от недостатка горячительного, а виноват в этом еще один священник, Антониус Нункиус, который верил, что спиртное вредно, а унывать - нормально, и потому попрятал всю выпивку в форте к себе в шкаф. Джон пообещал, что не выдаст его, если святоша перестанет мучить солдат, а для него самого старательно и красиво перепишет шестнадцатую проповедь Вивека - ту, что лежит на столе.
Нункиус ныл, страдал, говорил, что это ересь, но в итоге сел переписывать, а Джон бросил надоевший форт и отправился гулять по Солстхейму.
Временами ему казалось, что за ним крадется какая-то тень. Кто-то неотступно следовал за ним, хоронясь за опушенными инеем кустами, но угрозы он не чувствовал: скорее уж это были озлобленность и несчастье. За ветками ему померещился белый бок, мохнатый хвост, но стоило ему повернуться в ту сторону, как лес тут же стал спокоен.
Он начал привыкать к этому преследованию и в какой-то момент почти забыл про него, заинтересовавшись зайцем. Давненько он не ел хорошего мяса…
Стрела сорвалась с тетивы и заяц без единого звука отлетел к пушистой ели. Джон радостно пошел было к добыче, уже предвкушая хороший обед из зайчатинки, как из кустов неловко, боком выломался белый волк и схватил чужого зайца жадной пастью.
Призрак! Джона окатило ужасом и радостью, но они тут же схлынули, едва он увидел полоску вдоль хребта и темноватую морду. Нет, не Призрак. Просто очень большой северный белый волк, и к тому же - Джон присмотрелся к опасливо отступавшему похитителю зайца - хромает на заднюю лапу.
Бедняга совсем отчаялся, если решился красть добычу у вооруженного, сытого и опасного человека…
Снова вспомнив Призрака и свои прогулки по лесу бок о бок с жизнерадостной Арьей, он мысленно потянулся к волку, пытаясь прикоснуться к его звериному сознанию.
“Я друг”, сказал Джон. “Я не буду нападать.”
Волк съежился и как-то виновато тряхнул зайцем в пасти, словно спрашивая - я оставлю?..
Зайца Джону было не жалко, а вот волка - еще как. Но он хорошо помнил, что даже Призраку он сумел скормить лечебное зелье лишь ценой больших усилий, а уж этот-то друг из леса его точно к себе не подпустит. Или подпустит?
“Я хочу помочь”, на удачу попробовал Джон, садясь на корточки и протягивая вперед руку.
В зверином уме вдруг мелькнуло видение пушистых спинок и толстых лапок, окутанных родным сладким запахом, и Джон наконец-то догадался - не волк. Волчица. Теперь понятно…
Он снова мысленно потянулся к ней со всей благожелательностью, на какую был способен, пытаясь убедить, что он ее не обидит. Волчица то почти верила ему и делала робкий шаг вперед, то снова отступала, оседая на помятую лапу. Если бы можно было просто крикнуть: “Кан!” и успокоить ее, безнадежно подумал он.
Видимо, подумал он это так громко, что Крик передался напрямую в ее разум. Волчица насторожила чуткие, надежно утепленные мехом уши и неловко порысила к нему - так открыто, будто знала всю жизнь.
“Кан,” повторил Джон и положил руку на ее мохнатую холку. Потянувшись к больной лапе, он постарался вспомнить, чему его учили в Гильдии. Лечить других - совсем не то же самое, что лечить себя, но он должен хотя бы попытаться.
В правой руке приятно затеплилось нечто живое и стало перетекать в тяжелую, покрытую мехом лапу. Теперь, когда волчица была рядом, он видел набухшие на ее животе сосцы, и ошибиться стало невозможно - она недавно ощенилась, и где-то неподалеку, в заповедной норе ее ждут волчата.
Тепло еще не полностью перетекло из руки, а непоседливая животина уже заплясала, переступая на лапах, словно проверяла работу лекаря. Ей явно полегчало и теперь она с удивлением трясла несчастным зайцем, словно удивляясь, с чего вдруг стало так хорошо.
Фыркнув, она как-то странно мотнула головой, словно собралась ласково его боднуть, но забоялась, а потом почти бесшумно исчезла в кустах.
Вот так, Джон Старк, усмехнулся он ей вслед. Нечего на зайцев рот разевать. Хватит с тебя и скрибятины, пищи богов.
*
Он бродил по округе, любуясь на опушенные снегом елки и скучая по Призраку. В конце концов ноги принесли его к очередному кургану, который назывался Эдард и этим его очень заинтересовал. Джон смело вошел внутрь, прошагал по коридору - и попятился, увидев, что наступает на него из полутьмы.
Это тоже был волк, но очень давно и окончательно неживой. Жалкий скелет в лохмотьях мертвого мяса и сухожилий подкрадывался к нему, ощерив зубы, но почему-то не находя в себе сил напасть.
Кто ж тебя так, подумал Джон, не зная, что делать. Убить волка? Или принести ему зайца? Или все-таки убить - просто из сострадания…
- Ри Вааз!..
Тело, теперь окончательно мертвое, брякнулось на пол, а Джон подумал, что все это ужасно грустно, особенно если вспомнить название кургана.
Спалив останки, из которых наконец-то освободилась душа, он нехотя пошел по захоронению дальше, различая в нишах глыбы сталгрима и просто слежавшиеся кости. Насколько у него было прекрасное настроение после исцеления мамы-волчицы, настолько же противно ему было сейчас.
Заметив прогнивший сундук, Джон все так же кисло подошел к нему и небрежно вскрыл, не ожидая найти чего-то стоящего, но даэдрическая секира стоимостью в полсотни тысяч разом подняла его боевой дух. Наверное, опять вмешивается Энн Мари, подумал Джон, присваивая подарочек. Так мило с его стороны немного меня подбодрить…
Выбравшись из кургана, Джон пошел дальше и вскоре наткнулся на гробницу побольше и посолиднее. Несмотря на недавнее приключение, он все же решил рискнуть и сунулся внутрь.
Как и прочие, что попадались ему нынче на Солстхейме, этот курган, носивший имя Джолгейрр, был совсем невелик. В глубине зала виднелся постамент, на который кто-то очень давно сложил доспехи, копье и, как ни странно, книгу. Книга была раскрыта, словно приглашала ее прочесть.
Древний язык был плохо понятен и Джон прибег к помощи Прелести. “Падение Снежного Принца”, прочел он и жадно углубился в книгу.
Когда эту историю рассказывал Харкон, это звучало так обыденно. Так же обыденно, как рассказы драконов о том, что было тысячи лет назад, а для них случилось будто вчера и притом было не самым волнующим, что им довелось наблюдать. Но те, кто записали события у гор Моэсринг, были настолько потрясены увиденным, что разразились целой поэмой в честь принца фалмеров - пусть врага, но достойнешего из достойных.
Джон отступил от книги, глянул вперед, где в нише лежало истлевшее тело, превратившееся в голые кости, и подумал, что лучше бы от Снежного Принца осталась только книга. Кости как-то портили впечатление и напоминали, что смерть всегда остается смертью, как бы красиво она ни смотрелась со стороны.
Заперев дверь кургана, он стал устраиваться на очередной ночлег. Ну да, кости, да, принц… но ведь ночь же на дворе. Так подумал простой парень Джон, кинул тюфячок на пол, решив не тревожить книгу и доспехи, и улегся, но заснуть поначалу не мог.
Ему вспоминалась Заповедная Долина, где он впервые услышал эту историю, вспоминался кошмарный Харкон, шагавший к ним по льду озера, словно призрак неотвратимой судьбы, вспоминался мерзкий хлюпающий кувшин в чешуйках, а больше всего - Серана, с которой он уже никогда не увидится.
*
Волны размеренно шуршали, набегая на холодный берег, облизывая ступени пристани, скрытой под нависающей скалой. Девушка стояла на террасе, облокотившись на перила, и все смотрела, как снежинки медленно кружат в воздухе, опадая в стылую горькую воду Моря Призраков.
