Арья меж тем повестовала о том, как она наваляла трем упорным и как остатки Братства сожгли Мамулю, и Джон немного смягчился - правда, это настроение у него быстро прошло, когда она стала трудолюбиво намывать после себя тарелки, напевая: “Довакин, Довакин…”
Кинув на сестренку испепеляющий взгляд, он перемахнул через завал и пошел по Убежищу к драконьей стене, интересуясь, чем же древность порадует его на этот раз.
Кри, сморщился Джон. Слово, переводившееся как “убить”. Чего еще ждать от пещеры, где окопалось Темное Братство.
Окончательно смирившись с собственным плохим настроением и с тем, что все на свете ему в очередной раз опротивело, Джон пробрался сквозь очередной вал камней, залез в комнатку потемнее и попытался заснуть. Некоторое время он плыл по дремотным волнам недавних впечатлений, вспоминая то голос Молаг Бала, то сомнительное пение Арьи, а потом стал сползать в непроглядную темноту настоящего глубокого сна.
Когда он открыл глаза, вокруг расстилалась сухая пустошь Каирна, усеянная черными гольцами, а под ногами пересыпались струйки костяной пыли. Ветер заунывно свистел и ныл среди камней, черные ветви безобразно топорщились в небо. Где-то вдалеке виднелись смутные силуэты заблудившихся потерянных душ.
- Здравствуй, Кванарин, - поприветствовал его Дюрневир, спускаясь с мертых небес.
- Меня не должно здесь быть, - сказал Джон, беспомощно оглядываясь, и запоздало удивился тому, что снова может говорить. Этого не могло происходить на самом деле, а значит, это был сон. Должен быть сон…
Вот только все вокруг было слишком реальным - настолько, насколько вообще мог показаться реальным этот больной призрачный мир.
- Часть тебя осталась в Каирне, Довакин. Она никогда не уйдет отсюда. Так же, как и я.
- Не говори так, - заупрямился Джон. - Я еще не вернул Голос, но это лишь вопрос времени. А потом, когда я смогу тебя позвать…
Дюрневир покачал осыпающейся головой.
- Ты не понимаешь. Ты сейчас спишь. Твоя воля ослабла и душа, пользуясь этим, пытается обрести целостность. Поэтому ты здесь. Но когда ты проснешься, ты снова будешь в Нирне, ведь там осталось твое тело, твой якорь. Но я не сплю. Я весь здесь.
- Душа, душа, - раздраженно затряс головой Сноу. - Все о ней говорят, но никто не объясняет, что это такое.
- Многое… в том числе информация. Знания, опыт. Каирн не отпускает то, что получил, и он всегда хочет больше, а от тебя он получил далеко не все, что мог. Чем чаще ты будешь сюда возвращаться, тем сильнее прирастешь к этому месту. И однажды ты уже не сможешь вернуться. Лучше бы тебе вообще не спать, Кванарин. Хотя, - тут Дюрневир внезапно засмеялся, - идея с костром, до которой додумались местные пленники, была, конечно, остроумной.
Джон вспомнил вьющиеся в воздухе души, освобожденные от власти Каирна.
- Так они действительно смогли сбежать? - спросил он.
- Да, после того, как набрались смелости и пережгли все связи с этим местом. Они начнут новую жизнь. Но мы-то с тобой, - насмешливо закряхтел дракон, по-кошачьи устраиваясь на сухой бесподной земле, - предпочли бы продолжать старую, не так ли?
- Еще бы, - пробурчал Джон, а потом, подойдя к собеседнику, плюхнулся наземь и беспардонно и не спросясь привалился к гигантской теплой челюсти. - В тебе еще есть огонь, - сказал он, греясь возле костяных пластин.
- И всегда будет. А ты по-прежнему пытаешься спрятаться за вечной мерзлотой, - поддел его Дюрневир. - Так ты себя угробишь задолго до того, как сможешь вытащить меня отсюда.
- Ты о чем?
- Вот эта твоя душа, которой ты совсем не понимаешь, - протянул дракон, - поймана в три клетки.
Джон помертвел, вдруг вспомнив новую Тид-Аран. За всеми событиями он забыл про нее, но в этот момент ему стало как никогда ясно, что она-то его не забыла…
- Клетки времени, проклятия и смерти. Ты знаешь их все, просто признавать не хочешь, - Дюрневир легонько подул на землю, и в воздухе повисло облачко пыли. - Песчинки твоей души здесь, в прахе Каирна. Крупицы, пылинки… Мне было скучно и я прочитал их. Кросис. Тебе не уйти от Каирна и будущего у тебя нет.
- Почему?..
- Потому что ты - Джон Сноу. А Джон Сноу мертв.
*
Время близилось к ужину, и Арья пошла поискать Джона, который не показывался с самого утра. Серана особого беспокойства не проявляла и сказала лишь, что Сноу на сестру очень обозлился и лучше его пока не трогать, а Арья почла за лучшее послушаться. Шишка на лбу все еще ныла.
Но часы шли и вскоре им надо было двигаться дальше, так что хочешь не хочешь, а брата искать пришлось. Арья лишь надеялась, что за прошедшее время он немного успокоился и не швырнет в нее чем-нибудь еще. Где-то в глубине души, впрочем, она признавала, что заслужила, и то, что ее выкрутасы помогли обнаружить трех упорных, никак ее не оправдывало. Как однажды она сама сказала Тириону, в таких случаях можно разве что скромно считать себя слепым орудием судьбы, а не наглеть и не ставить непредвиденное себе в заслугу.
Завернув в очередную комнатенку, она увидела, что Джон лежит одетый на чьей-то кровати поверх покрывала, а рядом растянулся на полу, устроив морду на лапах, страшный, вечно оскаленный Призрак. Длинный Коготь в потрепанных ножнах стоял прислоненный к грубо сколоченной тумбочке. Арье почему-то снова вспомнился далекий день в крипте, когда Робб стращал их, маленьких и простодушных, привидениями, а обсыпанный мукой Джон, сговорившийся с братцем, вполне драматично полез из незанятой гробницы - и схлопотал пинка от перетрусившей сестры.
И по заслугам ему тогда досталось, поганцу, подумала Арья. Ишь чего выдумали - маленьких пугать…
Но сейчас это вовсе не шутка, съежилась она, оглядывая лежавшее пластом тело. Джон и не думал ее разыгрывать. Ни дыхания, ни кровинки в лице - он был мертв. И останется таким, даже когда она разбудит его и он как ни в чем не бывало откроет эти свои новые красно-золотые глаза.
Призрак молча поднял голову и сел, глядя, как она переминается в дверях, не решаясь подойти ближе, а потом перевел взгляд к кровати и свисающей с нее руке. Подумал-подумал - да и цапнул ее этими своими жуткими зубищами. Джон дернулся, открыл глаза и сел на кровати. Увидел Арью со светильником, вяло махнул ей рукой и потянул к себе меч, положив его на колени и явно собираясь с духом перед новым и вряд ли приятным днем.
В свете всех воспоминаний о крипте эта картина встревожила Арью даже сильнее предыдущей. Мертвец, неподвижно сидевший с мечом на коленях, и замерший рядом лютоволк - они выглядели, как еще одна погребальная статуя, еще один Король Зимы, навеки поселившийся в подземной гробнице.
Она глубоко вздохнула и, набравшись нахальства, заявила:
- Хватит дуться. Вставай, собирайся, нам в путь пора. Проклятье, знаешь ли, само собой не исчезнет.
Джон поморщился и, встав с кровати, начал застегивать пояс с ножнами.
Пока Арья ела, Серана поделилась с Джоном новостями:
- Мама написала мне ответ, - помахала она письмом и передала ему листок. Он стал читать послание и по его лицу Серана увидела, что он встревожился. - В чем дело?
Объяснить было не так-то просто. Джон пощелкал пальцами и стал оглядываться, ища перо и чернила. Когда он их наконец-то нашел, то уселся за стол, подвернув под себя ногу, и стал поспешно строчить свои подозрения.
- Сивилла может быть связана с Харконом, - прочитала Серана. - С чего ты взял?
Джон указал на то место в письме, где Валерика писала о Тирионе. Свежеиспеченная Ульрика расспрашивала Ланнистера о том, что сейчас происходит в Солитьюде, и он упомянул, что Сивилла Стентор не только придворная магичка, но еще и вампир.
Харкон пытался напоить меня кровью, написал Джон. Сказал, что это королевский сорт и лучше, чем фалмер.
- Про фалмера я ему проболталась, - смутилась Серана. - Он все удивлялся, что тебя воротило от крови в трапезной.
Заметил-таки, написал Сноу.
- Он все замечает, - вздохнула она. - Поскольку очень подозрительный. А еще я почти проболталась про твою солнцеупорность, уж прости.
