- Вот так просто? - обомлела Серана.
- А ты чего бы хотела, доченька? - заботливо спросил отец. - Чтобы мы прямо тут друг друга и поубивали? Кстати, а что было в третьем Свитке?
- Местоположение Вечерней пещеры, - сообщил Джон, пока Серана по простоте душевной опять не выложила коварному папеньке всю правду. Сам он знать не знал, что означали увиденные Сераной глаза в темноте, но кто знает, какой вывод из всего этого мог бы сделать Харкон…
И снова он подумал: у дракона три головы. Но до чего же они странные, эти головы.
*
Синий свет фонарика выхватывал из темноты все новые и новые знаки. Как обнаружил Тирион, едва успев опуститься в толщу воды, по дну моря была проложена целая дорога, ведущая от замка прямо к Солитьюду. Конечно, это не было дорогой в привычном смысле слова - кто стал бы мостить морское дно, - но рогатые камни возвышались над песком через каждые несколько шагов, не давая сбиться с пути. Скорее всего, подумал Тирион, их создали магией.
Синий свет привлекал любопытных рыб и Бес уже замучился отгонять назойливых тварей. Однажды он наткнулся на остов затонувшего корабля, весь облепленный ракушками, поросший водорослями, которые медленно и жутко колебались, свисая с гнилых бортов и из глазниц застрявшего в обломках скелета. Обойдя корабль, Тирион отыскал новый рогатый камень и побрел дальше по мягкому донному песку.
Я на дне, думал он. Поднимая голову вверх, он видел лишь свет фонарика, а следом была сплошная тьма, и мир, который сиял снегами и солнцем где-то дальше и выше, казалось, приснился ему во сне - таком давнем, что подробности было уже и не вспомнить. Я на дне, думал он, и в глубинах души снова начинали ворочаться злость и отчаяние.
Как могло дойти до такого? Кто виноват в его несчастьях? Харкон, Валерика?… Джон Сноу?
Нет. Бес остановился, сжав фонарик, приглушив синий свет когтистой лапой. Джон только и делал, что бесконечно рисковал жизнью, пытаясь спасти людей, не делая различий между хорошими, плохими и такими, как сам Тирион, Бес-перевертыш. Не Джон сбивал с толку Дейенерис, не из-за Джона горел Миэрин…
Он с отвращением вспомнил собственную самоуверенность, горделивое чувство, с которым он присвоил себе командование, едва Дейенерис, оседлав Дрогона, исчезла с окровавленной арены. Он, назначенный советником по будущим делам Вестероса, решил, что способен управиться с делами Миэрина, города, о котором ничего не знал.
И что увидели работорговцы, которых он, тщась доказать свой дипломатический талант, позвал на переговоры? Ни драконов, ни королевы, один лишь карлик, которого еще вчера продавали с торгов. Неудивительно, что они решили воспользоваться ситуацией и напали. А где был в то время Сноу? Кажется, он как раз сражался в Суровом Доме, отбивая одичалых у смерти…
И если Дейенерис предпочла ему Джона, что ж… у нее были на то все основания. Да и какое право он имел ревновать ту, кто ему никогда ничего не сулила и не обещала?..
Я на дне, в отчаянии стиснул зубы Тирион. И не знаю, как выбраться. Я только знаю, что не хочу идти по пути, который уготовил мне Молаг Бал. Я не хочу уничтожать Дейенерис еще раз.
Его посетило искушение бежать куда глаза глядят, ведь надо лишь добраться до Солитьюда, а там уж… как-нибудь, где-нибудь он найдет способ избавиться от вампиризма. Даже если это снова сделает его убогим недомерком.
И все же внутри вредной мышкой скреблось любопытство. Что задумал Харкон, зачем отправил его к Сивилле? Можно ведь прийти и выяснить, а уж потом сбежать… и даже послать весточку Арье или Джону, предупредить их, если потребуется… ведь можно же?
Ох уж это любопытство, мотнул головой Тирион, смиряясь с собственной беспокойной натурой, и припустил вперед по дну.
Он выбрался к побережью у Солитьюда в глубоких синих сумерках - правда, он так и не смог понять, был ли это все тот же день или прошло уже больше суток с тех пор, как Харкон вручил ему странную пластину.
Задрав голову к темной громаде замка и найдя окно Сивиллы, он призадумался и решил, что лучше рискнет сунуться в окно к вздорной магичке, чем будет пробираться мимо людей, которые вполне могут его узнать. Предложенная Харконом отговорка про Дибеллу была, конечно, остроумной, но проверять ее в деле не хотелось.
Он расправил шуршащие холодные крылья и взлетел, чувствуя, как восторг полета снова захватывает все его существо. Как же не хочется прощаться с крыльями, как можно даже допускать такую мысль… но он все еще на дне, горько подумал Тирион, кружа в потоках морского ветра и закинув голову к небу. Синева зовет, но он по-прежнему на дне…
Он даже не сумел долететь до окна. Тугая петля, мертвенная и тусклая, неодолимая, захлестнула его шею и дернула в проем, подсекая, словно беспечную рыбку.
- Что-то великовата пташка, - раздался ехидный голос прямо над ним.
Валяясь на полу и давясь от боли в смятой гортани, Тирион глянул вверх и увидел над собой женщину в длинной темной робе. Она сделала короткое движение пальцами и петля ослабла, хоть и не исчезла совсем.
- Сивилла, - просипел он, узнав придворную магичку.
- Допустим, - усмехнулась она.
- Меня послал Харкон…
- Лорд Харкон, - поправила его Сивилла и ее тонкие ноздри на миг гневно раздулись. - Научись уже вежливости. И прими человеческий вид, бестолочь, сюда в любой момент могут войти.
Он захрустел костями, возвращаясь в привычную форму, и полез в карман за тяжелой пластиной.
- Он просил передать вот это…
- Прямо-таки просил? - усмехнулась магичка.
- Велел, - поправился Тирион, неуклюже поднимаясь с пола. Колдовская петля все еще висела на шее и не внушала большого оптимизма. - Можно ее убрать? - спросил он, теребя гладкий, скользящий в пальцах, магический шнур.
- Можно, - кивнула Сивилла, зажав пластину между ладонями. - Сейчас узнаем, нужно ли, - и она раскрыла руки, в которых вместо пластины уже лежало сложенное письмо. Вампирша погрузилась в чтение и чем дальше, тем сильнее ее брови ползли на лоб. Наконец она сказала: - Подожди-ка здесь. И не двигайся с места, если хочешь, чтобы твоя голова осталась на плечах.
Петля снова стянулась, немного придушив, и Тирион почел за лучшее послушаться, горько размышляя о том, что все-таки надо было дать деру, когда была такая возможность. Но Сивилла уже поймала его на привязь, как больного теленка, и теперь оставалось лишь ждать, чем кончится дело.
В крайнем случае, решил Тирион, постараюсь сделать так, чтобы меня убили. Все лучше, чем открыть Молаг Балу дорогу в Вестерос.
Через некоторое время Сивилла вернулась и взмахнула рукой, скидывая с него петлю.
- Ты знаешь, что такое Тропа Жертв? - спросила она и тут же покачала головой: - Хотя откуда тебе… Мы должны отправиться к Вайлу. Держись за мою руку и не сходи с тропы. Что бы ни случилось, не сходи с тропы, ты понял?
Он кивнул, вспоминая, как когда-то Валерика провела его странной дорогой мимо призраков и неупокоенных душ. Может, это и была Тропа Жертв? Правда, жертв он там не видел…
- К Вайлу, - повторил он ее слова и уточнил: - Тому, который Клавикус?
- Именно.
Тирион потер шею и ворчливо спросил:
- И зачем эта петля? На тебя что, каждый день нападают?
- Да я ею птичек ловлю, - ухмыльнулась Сивилла. - Голубей почтовых.
Разрыв в пространстве, который раскрыла магичка, выглядел знакомо. Значит, это все-таки она и была, подумал Тирион, ступая следом за вампиршей. Тропа Жертв…
В первые же мгновения он понял, почему она так называется. Бретонка, которую он сожрал в Соборе, появилась сбоку от него и стала проталкиваться среди призраков, не отводя от него взгляда - жгучего, невыносимого. Она все брела рядом, не говоря ни слова, только смотрела, и это было хуже любых слов.
А кто все прочие, вдруг обмер Тирион, с трудом сдерживая дрожь. Чьи они, эти жертвы - Сивиллы? И как же их много…
Рука вампирши сжалась, напоминая ему держаться на узкой тропе. Дорога все длилась и длилась, а он мечтал закрыть глаза, лишь бы не видеть всех этих серых лиц с черными провалами глаз, и останавливал его только страх сойти с тропы.
