Со спокойствием, присущим лишь мудрецам, Один смотрел, как на горизонте темнеет небо, и как алое зарево встаёт от земли. Над Асгардом ещё висело блеклое зимнее Солнце, но очень скоро его, как и самого Всеотца, ждала гибель. Вороны Хугин и Мунин кружили над головой Одина, волки Гери и Фреки сидели у его ног. Сейчас он уже не походил на полуслепого странника, которым обычно притворялся. Как и положено воинственному асу, Один облачился в крепкий начищенный до блеска доспех, на поясе его висел меч, а правой рукой он опирался на золотое копьё, древком воткнутое в промёрзшую землю.

К крепостным стенам Асгарда собиралась армия богов, становясь в ровные ряды за спиной Одноглазого. Впереди были боги — все асы и ваны, вне зависимости от сил и способностей взяли оружие. За богами выстроились тёмные и светлые альвы — слуги ванов, которых призвали близнецы Фрейр и Фрейя. За альвами — эйнхерии, павшие воины, вышедшие из Вальгаллы. Много дней под предводительством Одина они готовились к Рагнарёку, а потому были молчаливы и спокойны, как и их командир. Над эйнхериями на крылатых конях парили Валькирии — девы-воительницы, посланницы Фригг, которым сегодня пришёл час не наблюдать за боем, а участвовать в нём. А где-то далеко отсюда, где бушевали ледяные волны, на корабле Скидбладнир несколько асов и отряд эйнхериев пытались не дать Нагльфару достигнуть берегов. Две силы скоро должны были сойтись на поле брани, как и предначертано. Рагнарёк неизбежен.

Никому из богов Один не рассказывал о своих мыслях, касательно конца света. Он хорошо помнил, что во время своего последнего многолетнего сна, когда его сознание было как никогда близко к разуму Локи, он даже желал скорейшего избавления для миров. Всеотец давно знал, чем всё закончится, а так же то, что и Локи это известно. На какие бы ухищрения не шёл трикстер, всё будет так, как было предсказано много лет назад. В конце концов судьба поджидает нас там, где мы старательнее всего от неё прячемся, так Один всегда говорил, и так сказал он Локи, когда впервые встретился с ним.

Одноглазый со спокойным сердцем воспринимал происходящее, хотя вряд ли кто-нибудь из его соратников смог бы признаться, что разделяет подобное отношение. Самое главное для настоящего воина — это с честью умереть в бою. Эйнхерии, асы, ваны, светлые альвы, тёмные альвы — все они много веков ждали повода пасть в славной битве. Хотя смерть их могла стать более прозаичной, а это куда страшнее. Если бы Вали и Нарви не освободили Локи раньше положенного срока, то к концу трёхгодичной зимы сражаться было бы уже некому. Больше всего Один боялся отнюдь не Рагнарёка. Одноглазый боялся умереть во сне, лёжа в постели, снедаемый жуткой болью, как немощный старик. А ведь это чуть не произошло.

Древу Иггдрасиль и девяти мирам и так был нанесён непоправимый вред. Источник Урд* едва не пересох, покуда норны тщетно пытались восстановить иссякающие силы Древа. Белка Рататоск была отравлена тьмой, пожирающей Ясень, и лишь чудом осталась жива, дракон под корнями Иггдрасиля и орёл на его вершине тоже были при смерти. Мировой порядок нарушился, и девять миров пребывали в Хаосе.

Конь Слейпнир, восьминогий сын Локи, стоял подле своего хозяина и рыл копытами землю. Не смотря на свою необычность, это бы красивый конь — чёрный как смоль с красной бурной гривой и восемью сильными ногами, точь в точь такой же, как аэрография на фургоне его единокровных братьев. Сын великанского коня Свадильфари и бога Локи фыркал от недовольства. Ему явно не нравилась грядущая битва. И если бы кто-то смог прочесть мысли коня, то понял, что ещё больше ему не нравится идея идти против армии своей матери. Слейпнир недовольно заржал, но стоило Одину положить руку на его бок, как конь тут же замер, покорный ему.

Вороны Хугин и Мунин спустились с неба и доложили своему покровителю, что вражеская армия близка. Всеотец тяжело вздохнул и забрался на спину быстроногого скакуна. Один взвесил в правой руке копьё Гунгнир. Чудесное золотое копьё, подарок от сыновей Ивальди, и, в каком-то смысле, подарок Локи, его кровного брата. Много лет это оружие служило Одину, а сегодня послужит кому-нибудь ещё. Одноглазый замахнулся и далеко бросил копьё, обозначая начало битвы.

— За Асгард! — крикнул он тогда, и голосу старика вторило множество других голосов.

Один ударил сапогами по бокам Слейпнира и помчался вперёд навстречу приближающейся стене огня и многочисленная армия твёрдым шагом двинулась за ним.

Фенрир бежал, что есть мочи, а за ним по пятам, едва ли отставая на полшага, как неумолимый лесной пожар, двигались сыны Муспельхейма, возглавляемые огненным великаном Суртом. Фенрир уже не разговаривал, ему было слишком жарко, он старался уберечь свои задние лапы от ожогов. Красный язык вывалился из пасти и болтался как знамя.

Локи тоже молчал, плотно стиснув зубы. По его телу, облачённому в кожаный доспех, струился пот, обжигая рунический рисунок на груди. Бог старался приноровиться к бегу Волка своим собственным телом и двигаться с ним в едином ритме, но боль сбивала его с толку. Локи то и дело смахивал пот с глаз, чтобы не упустить ничего вокруг. Трикстеру очень важно было видеть всю перспективу предстоящей битвы, прикинуть шансы на выигрыш и поражение. Бог планировал оставаться на загривке Фенрира ровно до тех пор, пока Один не окажется в пасти его сына. Тем более, покуда сам Локи безоружен, находиться под защитой Волка было самым разумным решением. Трикстер уже не был таким мелким, как в Мидгарде, но и Фенрир подрос, так что рыжеволосый всадник всё ещё оставался незаметным у него на загривке.

Фенриру, наконец, удалось оторваться от сынов Муспеля, которые рассредоточились на подходе к равнине Вигридр, выжигая всё живое на своём пути. Волк остановился, поднял взгляд в небеса и завыл, знаменуя своё приближение. Локи что есть сил вцепился в его шерсть, чтобы не свалиться.

— Похоже, здесь уже достаточно светло, — произнёс Фенрир с рыком и глухо рассмеялся.

Трикстер посмотрел вперёд и увидел волну воинов, отступивших от асгардских стен им навстречу. Между двумя армиями было ещё внушительное расстояние, но начало их противостояния — лишь дело времени.

— Давай, делай своё дело, — подначил сына Локи с дикой улыбкой на лице.

Фенрир пригнулся, напрягая лапы, а затем как пружина выпрыгнул вверх. В Мидгарде, где Солнце и Луна находятся так далеко, их не достать, а здесь и сейчас оба небесных светила оказались между челюстями древнего Волка в один момент. Фенрир щёлкнул пастью, смыкая ряды белоснежных зубов, и тьма опустилась на мир. Если бы не сыны Муспеля, освещавшие и согревавшие погибающие миры, то холод стал бы невыносим, и смерть для всего живого наступила бы очень внезапно.

Вопреки льдам, которые образовались на глади воды, и тьме, сбивающей с пути, Нагльфар развернулся и двинулся прямиком навстречу Скидбладниру. Вали толком не мог разглядеть манёвр вражеского корабля за беснующимися волнами и снегом, который посыпался с небес. То, что ему показалось, не могло быть правдой.

— Капитан! — раздался крик одного из великанов с носа драккара. — Эти ублюдки берут нас на таран!

Вал буркнул себе под нос матерную фразу, которую выучил в Мидгарде, а затем усмехнулся. Фрейр, если кораблём действительно правил он, не разочаровал Вали, а сделал именно то, что от него ожидалось. Скидбладнир мог бы легко обойти их сбоку и состыковаться для честной битвы, но асы выбрали подлый вариант и бросились наперерез Нагльфару, целясь носом корабля ему в борт. Вал приготовился уворачиваться, ведь драккар из ногтей мертвецов, не смотря на своё величие, не был волшебным кораблём.

Скидбладнир приближался, и Вали резко развернул руль. Толчок был неизбежен, но возможность снизить урон ещё имелась. Корабли соприкоснулись носами, но Йормунганд, резко вытолкнув из воды часть своего могучего тела, сбил посудину асов с курса. Неудачная попытка Змея потопить Скидбладнир обернулась опасным столкновением драккаров. Корабли тряхнуло, раздался ужасный грохот и треск. Когда Вали посмотрел, что же произошло, то убедился, что Йормунганд, быть может слишком грубо и рискованно, но всё же подсобил им. Нагльфар и Скидбладнир сцепились бортами в идеальную позицию для битвы.