Утро наступило слишком поспешно. Не проспав и трёх часов, Вальтер встал с постели. Но он чувствовал себя отдохнувшим. Никакие сновидения не тревожили его, он спал крепко. Норман оставался недвижим, даже когда Фенни спрыгнул на пол, реагируя на движения хозяина. Вал осторожно обошёл кровать и посмотрел на брата. Норм спал в позе эмбриона, пожалуй слишком сильно притянув колени к груди, что доказывало отсутствие в его животе некоторых органов. Его грудная клетка шевелилась в такт хриплому дыханию.

Вальтер выгнал Фенни из комнаты и вышел следом, осторожно притворив за собой дверь. Мужчина прошёлся до соседней двери, и постучался к Хельге. Сестра открыла через минуту, видимо, потратив это время на накидывание халата поверх ночной сорочки. По её усталому виду было понятно, что она спала плохо, если вообще смогла уснуть.

Вальтер шёпотом сообщил ей, куда собирается и попросился воспользоваться её ванной. Вид у мужчины был потрёпанный — мятая несвежая рубашка и джинсы, и щетина на подбородке делали его похожим на бездомного, ночевавшего на вокзале. Хельга запустила его в комнату, подсказав, где взять полотенце, одноразовую бритву и прочие принадлежности для утреннего туалета.

Пока Вальтер готовился, Хельга немного поиграла с Фенни. Волкособ имел грозный вид, но был мил, как щенок, с теми, кто ему нравился. Смотря на него, женщина поверить не могла, что под этой личиной скрывается Фенрир-волк, гроза всех богов и будущий пожиратель солнца и луны. Хельга могла бы даже подумать, что Вал подменил его, если бы не Глейпнир на шее волкособа, которую никто не смог бы снять или порвать, не смотря на её видимую хрупкость.

Закончив утренние процедуры, Вальтер отправился на прогулку, даже не позавтракав. Хельга хотела было заставить его поесть перед уходом, но брат пообещал, что перекусит по дороге на свою старую квартиру. Он всё равно хотел пойти длинной дорогой, чтобы Фенни вдоволь нагулялся. Напомнив брату, чтобы он не кормил пса чем попало, женщина проводила его до дверей.

Расставшись с Вальтером, Хельга поняла, что спать дальше нет смысла. Этой ночью она смогла заснуть, но сон был очень неспокойным. Женщине снились события прошедшего дня, искажённые страхами, терзавшими её. Мёртвое тело Барнабаса на операционном столе, Бальдр, ждущий её в кафе «У Нанны», вдруг превратившееся в пиршественный зал Хельхейма, воскресший Норман, который набрасывается на сестру с дикими воплями, и Вальтер, примеряющий волчье обличье прямо на обеденном столе. То и дело она просыпалась, прислушиваясь к звукам в квартире: сперва это был шёпот Вальтера, затем его шаги, когда он пошёл на кухню, и, наконец, хриплое дыхание, больше похожее на храп. Когда Вальтер постучался к ней, женщина снова не спала, пытаясь отделаться от очередного кошмара. Вернувшись в спальню, Хельга заправила кровать и пошла в ванную.

Она морально подготовилась увидеть беспорядок, оставленный братом, однако, войдя в свою кипельно-белую ванную комнату первым делом обратила внимание не на капли воды на зеркале, а на своё отражение. Женщина не могла поверить глазам: её золотистые локоны на левой стороне головы побелели за одну ночь, а на шее появилась одна заметная вертикальная морщина. Воскрешение Нормана высосало из Хельги много сил, и поддерживать свой внешний облик в надлежащем виде она уже не могла.

Хорошенько умывшись, чтобы хоть немного освежить лицо, женщина расчесала волосы и заплела их в косу. Когда доктор Локдоттир вернётся в «Хельхейм», будет много вопросов, и не только по поводу внешнего вида. С приездом Вальтера её поведение было весьма странным. Хельга никогда не пропускала работу чаще одного раза в две недели, даже в общепринятые выходные, как сейчас. А кроме того, вчера она вошла в «Хельхейм» через главный вход, но никто не видел, как она ушла. Мало кто из работников знал, что подвал служебного отделения основного корпуса соединён с цокольным этажом магазина ритуальных услуг. Этот путь был единственным, через который Хельга могла вывести Нормана незамеченным.

С трудом оставив мысли о грядущем дне, женщина вернулась к настоящему моменту. Приняв холодный душ, она переоделась в уютный домашний костюм бежевого цвета. Прежде, чем пойти к Норману, Хельга решила позавтракать. Она обнаружила в своём набитом снедью холодильнике порцию сыра, хлеб и полоски бекона. Сделав себе бутерброды, Хельга заварила кружку травяного чая, отказавшись от привычного кофе, чтобы не напрягать и без того усталый организм.

Сев за обеденный стол, женщина медленно приступила к трапезе. Но раздумья не оставляли её. Она трижды поругалась с Вальтером за прошедшие сорок восемь часов, два раза из которых прошли за этим столом. Так настойчиво она отказывалась от воскрешения Нормана, но судьба распорядилась иначе, дав ей знак действовать. И впервые с тех пор, как они сбежали в Мидгард, Хельга чувствовала себя целостной. Будто кровь бога Локи, которая была заморожена в венах Нормана, снова ожив, замкнула некую невидимую цепь, связывающую их всех. И после произошедшего, Хельга задумалась, а не желала ли она всю свою жизнь даровать жизнь тем, кто её потерял. Не с этой ли целью настоящий Хельхейм подражал Асгарду и Вальгалле, а мидгардский «Хельхейм» служил цели вдохнуть «жизнь» туда, где её больше не было.

Всё думая и думая о работе, предназначении и судьбе, Хельга совсем не услышала шаркающих шагов за своей спиной. И потому хриплое покашливание, раздавшееся со стороны арочного проёма, здорово её напугало. Женщина поперхнулась чаем и едва не выронила кружку. Разумеется, это был всего лишь Норман, но Хельга совершенно не ожидала увидеть его здесь. Она, признаться, не думала, что он сможет начать передвигаться самостоятельно так быстро.

— Порядок? — спросил Норм, на лице которого появилось сочувствующее выражение.

— Да, со мной всё хорошо, — ответила женщина, когда откашлялась и встала из-за стола. — Доброе утро.

Хельга отнесла кружку с остатками чая и пустую тарелку из-под бутербродов в раковину, а затем взяла тряпку и начала протирать стол. Норман тесно прислонился к косяку и наблюдал за действиями сестры одним только взглядом. Заметив это, женщина улыбнулась: брат сам придумал неплохой способ потренировать зрение.

— Идём со мной, — сказала Хельга, подходя к Норману, когда уборка была закончена. — Мы поговорим.

— Как скажешь, Хель, — отозвался Норман, с трудом расставаясь с поддерживающей опорой.

— Хельга, — напомнила женщина, держась подле брата, готовая в любой момент оказать ему поддержку. — Я знаю, говорить тебе больно. Но не зови меня старым именем. Не здесь.

Она повела брата в свой кабинет, и он послушно шёл следом. Шаги его были нетвёрдыми и размеренными, как у человека, который учится ходить после травмы, что в общем, было истиной. Норман цеплялся за стены и мебель там, где мог, но воспользоваться помощью сестры упрямо отказывался.

В кабинете Хельги было не слишком светло, но женщина решила не включать лампы. Было достаточно и мутного белёсого света, льющегося из большого окна. Только сейчас Хел заметила, что за окном пляшут снежинки, делая город совершенно белым и чистым. Скоро должна была наступить зима, возможно, очень долгая.

Предложив Норману устроиться на кушетке, обитой натуральной чёрной кожей, Хельга подошла к шкафчику с кодовым замком. Не смотря на то, что пациентами «Хельхейма» были мертвецы, у Хельги дома имелся мобильный стационар на дому. В запертом на код шкафу имелись три полноценно сформированные аптечки первой помощи с актуальными сроками годности, препараты и устройства для сердечно-лёгочной реанимации, а так же аппарат для кардимониторинга. Именно последнее устройство Хельга и извлекла на свет. Аппарат напоминал небольшой телевизор с кучей проводков, заканчивающихся липучками и клешнями. Норман смотрел на неизвестный предмет глазами испуганного ребёнка, но Хельга не спешила ему объяснять, что это. Установив монитор на кушетке в ногах Норма, женщина включила аппарат в розетку. Экран зажёгся, показывая нулевые данные.