— Господи!
Я все еще была уверена, что ни за что на свете не пожалею Хеллер, но я начала задумываться, не подвела ли я ее тогда, в прошлом, когда она была одна и страдала? Я ведь могла ей позвонить. Что, если бы у нее была какая-то поддержка? Что, если бы я не была так зациклена на своей ненависти к ней?
— В конце концов, мое терпение закончилось. Я уже практически жила в своей машине и пообещала себе, что, даже если я не получу роль, я хотя бы буду уверена, что сделала все возможное. Итак, я узнаю место, откуда режиссер будет перезванивать понравившимся кандидатам на роль, — оказывается, что это павильон звукозаписи в Сан-Фернандо. Я придумываю способ пробраться туда, дав взятку парню, который занимается ремонтом павильона, и у которого — какое счастье! — есть двенадцатилетняя дочка, которой был о-о-очень нужен подписанный Анной Бананой экземпляр ее автобиографии; если помнишь, она называлась «Я — Банана».
Я действительно помнила эту книгу, потому что как-то раз мне удалось найти ее в библиотеке. И я решила прочитать ее, чтобы понять, есть ли там что-нибудь о детстве Хеллер. Я украдкой читала эту книжку, чтобы найти, есть ли там что-то обо мне или о том, что со мной сделала Хеллер. Конечно же, там не было ни слова об этой стороне ее жизни, потому что агентство Хеллер наняло какого-то человека для написания этой книги за нее — это ведь была история Анны, а не ее собственная. Там рассказывалось о том, как Анна любит делать домашнюю работу, помогать другим, и еще там были примеры различных физических упражнений на открытом воздухе, примеры диетических перекусов, вроде яблочных чипсов или маленьких пакетиков миндаля или изюма. Книга заканчивалась фразой: «Каждый из нас может быть своим лучшим бананом».
— Сразу после того, как закончилось прослушивание последней девушки, рабочий по моей просьбе погасил свет в здании, а когда через несколько мгновений свет зажегся опять, в самом конце этого огромного пустого павильона стояла я в образе Линнеи — ну, ты знаешь: перекрещенные на макушке косы. В руках я держала арбалет, найденный на дворовой распродаже, который я покрасила золотой краской из баллончика, и стрела моего арбалета была направлена прямо на режиссера так, что он и пошевелиться не мог. Я произнесла длинную речь — это был почти конец первой книги, когда Линнея встречает в Пустоши генерала Влада Трупоторговца и дает ему отпор.
— Старший лейтенант Сумеречного Крипера! — вздохнула я. — Который создал армию детей, похитив души всех малышей, убитых генетически модифицированными Сумеречными Чумно-Спорами!
— Точно. Итак, я говорю генералу Трупоторговцу, что он никогда не одержит надо мной верх, что я буду использовать силу молитвы, чтобы возвратить души этих детей из Могильного Сосуда. Я объявляю, что я — Избранное Крыло, и медленно, но верно подхожу к режиссеру и, уже почти отведя назад руку, чтобы пустить золотую стрелу прямо ему в переносицу, убираю арбалет и представляюсь: «Хеллер Харриган. Спасибо за прослушивание».
— Господи!
— И я получила роль!
Даже несмотря на то, что мне было известно, что Хеллер не только получила роль Линнеи, но и уже снялась в фильме, мне захотелось ее обнять и поздравить, но я этого не сделала — мы ведь больше не были друзьями. Хеллер могла бы и позвонить мне, чтобы рассказать об этом сразу после прослушивания, и мы бы обсудили все до малейшей детали. Я смогла бы быть частью ее приключения. Вместо этого я сидела в Парсиппани, стараясь не думать о ней. Так что я просто кивнула, как из вежливости кивнула бы незнакомцу на скамейке автобусной остановки, который только что рассказал мне эту историю.
— Узнав, что режиссер согласился дать мне шанс, и я буду играть Линнею, я была на седьмом небе от счастья. Но стоило только студии объявить об этом, началось вот это все. Война против Хеллер Харриган. Я понимаю: все обожают книги «Войны ангела», а я — Анна Банана, которую трудно воспринимать всерьез. Интернет просто взорвался — миллионы сайтов, вещавших, что у меня нет никакого таланта, что я вышедшая из тиража неудачница, что я слишком толстая, слишком некрасивая, слишком низкорослая, и что любой другой — даже собака из «Анны Бананы» — был бы лучшим вариантом на роль Линнеи. Одна девушка, Эйва Лили Ларримор, возглавляет «Войны ангела Интернешнл» — самый крупный фанатский сайт, у нее там больше сорока миллионов подписчиков. Так вот, она меня на дух переносит. И я до сих пор не знаю почему, но она не просто не хотела, чтобы я играла Линнею, она желала моей смерти, она была уверена, что меня нужно арестовать за нарушение бесценных традиций «Войн ангела». Даже послала студии петицию, подписанную этими сорока миллионами подписчиков, которая гласила, что, если Линнею буду играть я, то никто из этих подписчиков, их родственников и друзей не пойдет смотреть фильм.
Я что-то читала об Эйве Лили Ларримор в сети. Она была типичной мрачно выглядящей шестнадцатилетней девочкой и, насколько я могла судить, слепо верила в то, что «Войны ангела» были написаны под диктовку Господа Бога, а значит, были божественным пророчеством, и все в них описанное — правда. Я, как и все остальные, обожала эти книги, но даже я до такого бы не додумалась.
— Именно в этот момент я впервые расклеилась, — продолжила Хеллер. — Даже потеряв все свои деньги, будучи не в состоянии найти работу, я сохраняла оптимизм, думая, что засучу рукава, буду работать еще усерднее, и все придет в норму. Теперь же я была просто не готова мириться со всей ненавистью мира, уверенного, что я — ничтожество, что я все делаю не так, и мне должно быть невероятно стыдно за себя. Тогда я мысленно составила расписание. Десять часов в день я репетирую с режиссером и съемочной группой. Затем два часа тренировки в спортзале под руководством тренера — чтобы я могла исполнить все трюки в фильме самостоятельно, без помощи каскадера — даже полеты в воздухе и сражения. Еще два часа в день я отвела на перечитывание «Войн ангела», чтобы запомнить их наизусть. И наконец, я выделила себе один час в конце каждой недели, чтобы в гордом одиночестве пить — в своей машине или на прелестном маленьком пляже.
— Хеллер???
Хеллер смотрела мне в глаза, будто бы решая, стоит ли мне доверять. Я не знала, как мне ее убедить — я чуть не потянулась похлопать ее по руке, но это казалось таким неискренним, будто я ее священник или школьный психолог. И просто кивнула, надеясь, что этого достаточно.
— Это был единственный способ, чтобы справиться со всем этим, с желанием быть хорошей девочкой, с этой тяжелой работой и с кучей людей, ненавидящих меня. Я покупала бутылку «Джека Дениелса» — как настоящий крутой чувак — и сидела до поздней ночи до тех пор, пока бутылка не пустела, и я отключалась. Несколько часов спустя я просыпалась, принимала душ и возвращалась к работе. Я дала себе обещание, что никогда никому не пожалуюсь, никому не расскажу, что происходит со мной каждую неделю, но у меня будет этот час, когда я могу не думать ни о чем. Ведь, поверь мне, если я не напьюсь, я буду весь этот единственный час свободы думать о том, что же мне еще сделать, чтобы получше подготовиться к фильму или как понравиться Эйве Лили Ларримор.
Хеллер меня пугала. Но не тем, как сильно она загнала себя, не тем, как она напивалась до потери сознания. Мне было страшно, потому что я все понимала. Я, конечно, никогда не испытывала такого давления, но знала, каково это — пытаться быть идеальной каждую секунду своей жизни. Я знала, каково это — наказывать себя даже за малейшую неудачу. И я знала, каково это — впадать в панику, когда понимаешь, что ни одно наказание не поможет.
— У меня все получалось, все было под контролем, ведь у меня была цель — снять фильм и виски — мой тайный друг. Но однажды ночью, когда я сидела на пляже в темноте, опустошив уже почти половину бутылки, мне позвонили. Это была помощница режиссера, очень милая девушка. Она попросила меня прийти на полчаса пораньше следующим утром для примерки костюма. Я, конечно, согласилась, но, положив трубку, начала немного сходить с ума, потому что теперь мне надо было изменить все свое расписание. Я решила, что мне понадобится еще лишние полчаса в спортзале, ведь нужно, чтобы одежда сидела великолепно. Я села в машину в уверенности, что у меня все хорошо, что мой мозг усиленно работал. И вот я всего в одном квартале от своей квартирки, которую я сняла для нас с мамой, и, клянусь Богом, вижу одного из Дастроидов Сумеречного Крипера, ну, этих гадких маленьких дронов, которых он использует, чтобы вытаскивать детишек из кроваток. И вот я вижу этого Дастроида, выходящего из-за припаркованной машины, и понимаю, что мне нужно его уничтожить, сломать его, пока он не оказался рядом с каким-нибудь ребенком.
