— Ты говоришь то, чего не понимаешь, — ответил ему Роберт, надменно отрезая кусок мяса и кладя его в рот. — Я воспитывал вас не по своему мнению, а так, как написано в Библии. И мне жаль, что ты всё перевернул и опроверг там каждое слово.
— Я не хотел жить по книге, написанной кровью младенцев, — громче обычного ответил Ганнибал, гордо выпрямляясь на стуле. — Библия — это диктат, лишающий людей мнения и свободы выбора. Религия — один из самых грандиозных видов сетевого маркетинга, как и коммунизм и десятки других направлений, собирающих людей в стойло и делающих их мышлением стадным. Но нельзя лишить нас права мечтать и думать. Ничего не выйдет.
— Да как ты смеешь, — прошептал Браун, сдвигая брови. — Ты всё ещё ведёшь такие речи…
— Ваша церковь веками жгла учёных и любых свободомыслящих людей, убивала женщин и геев и придумала удобную религию со своими правилами, — прищурился Лектер. — Вам неугодно ничего. Всё, что шло вразрез с поклонением — язычество и зло и должно быть сожжено и уничтожено. Вы учите доказывать любовь к богу жертвоприношением и убийством собственных детей. Я принёс твоему богу достаточно жертв? Что я за это получу?
— Мерзавец, — выкрикнул Роберт, бросая вилку на тарелку и грохая кулаком по столу. — Безумный убийца, богохульник, я не понимаю, как ты мог от меня родиться. Бедная Миша, ты вечно с ней носился и отговаривал от церкви, и из-за тебя она понесла такое наказание. Ты и твои речи навели на неё беду. Она умерла из-за тебя.
— Надо было воспитывать нас лучше, — холодно сказал Ганнибал.
— Надо было пороть тебя сильнее или прикончить самому, — прошипел в ответ мистер Браун. — Мне не хватило времени выбить из тебя эту дурь.
Уилл посмотрел в глаза Ганнибала, погружаясь в них и проваливаясь, как под действием магнита в какой-то животный страх, и не в состоянии себя контролировать он взял его за руку и крепко сжал. Мистер Браун несколько секунд смотрел на их сцепленные пальцы и брезгливо поджал губы. Это был уже не тот Ворон, что сидел в клетке и нёс свой крест.
— Я хочу познакомить тебя со своим отцом.
— Я с ним знаком.
— Я в этом не совсем уверен.
Сраные божьи люди. Самые коварные и лживые, но лишь потому что свято верят в ту ересь, с которой живут. Они списывают всё зло, что причиняют окружающим, на веру, Библию или святую цель. Самое большое количество пролитой крови на церкви, которая ещё почему-то продолжает существовать и обирать доверчивых людей.
Ганнибал Лектер — монстр, но тот, кого он боится, монстр вдвойне.
— Мистер Грэм, — неприязненно проскрипел Роберт Браун, внимательно его рассматривая. — Я не понимаю, что вы здесь делаете. Вы пришли меня спасти от Ганнибала?
— Нет, — медленно ответил Уилл. — Я хочу спасти Ганнибала от вас. Когда-то я ему пообещал, что если бы я мог вернуться в прошлое, то закрыл бы его своим телом от того, кто его мучил и наказывал. За что вы его так ненавидите?
— Он убийца, — резко ответил Браун, вскакивая на ноги.
— Нет, не то, — нахмурился Уилл, отодвигая стул и тоже поднимаясь. — Он вырос в ненависти ещё до того, как стал Вороном. Он был одинок и несчастен с самого начала. Вы и ваша ненависть сделали его таким.
— Что? — неверяще прошептал Роберт, бессильно стискивая кулаки. — И ты туда же? Держись от него подальше, Уилл, мне хватило Миши, которая бегала за ним хвостом. Вспомни, что стало из-за этого с ней.
— Я любил Мишу, — тихо сказал Ганнибал, медленно поднимаясь, подходя к Уиллу и кладя руку ему на плечо. — Я любил её больше всего на свете.
— Тогда зачем позволил ей гулять одной? — взорвался Браун. — Ты и твои рассказы испортили её. Она захотела носить брюки, перестала ходить в церковь, читала запрещённые книги и начала думать о мальчиках. Ей было всего четырнадцать, а вы не отлипали друг от друга и носились по всему городу.
— Всё встаёт на свои места, — грустно прошептал Уилл, придвигаясь поближе к Ганнибалу. — Вы ненавидели сына за то, что Миша любила его, а не вас.
— Где ты был, поганец, когда она ждала тебя в тот вечер? — закричал Роберт, не слыша никого, кроме себя. — Гулял с дружками? Курил сигареты или тискал мальчиков за гаражами? Она ещё и оправдывала твоё уродство, ругалась со мной и в итоге убежала тебя искать. За те самые гаражи…
Ганнибал вздрогнул, становясь слабым и ранимым, что-то блеснуло в уголке его глаз, и Уилл бросился вперёд, закрывая его собой. Он протянул руку и выдернул из ягнёнка нож, предназначенный для нарезки крупных кусков мяса. Удары, которые Роберт Браун наносил маленькому Ганнибалу, не прекратились, только наносились они теперь словами и обвинениями. Тело пережило насилие, остались лишь тонкие шрамы, а вот душа этого не выдержала. Она закрылась от всего, включая любовь и жалость.
— Это вы виноваты, мистер Браун, — сквозь зубы прошипел Уилл, надвигаясь на него. — Вы во всём виноваты. И самое ужасное, что вы это и сами знаете. Да, ваш сын оказался геем, а дочь любила и защищала его, но они были всего лишь детьми. Не стоило срывать на нём свои неудачи.
— Я не боюсь смерти, — шепнул Роберт, делая шаг назад.
— Все её боятся, — громко рассмеялся Уилл, чувствуя, как жажда убийства охватывает его разум. — Там, в клетке, я увидел у вас стыд и чувство вины, а меня обмануть не просто. В глубине души, там, где вы храните самое сокровенное, вы знаете, что именно ваше воспитание превратило сына в монстра, а ваша дочь погибла от руки того, кого он за это убил и съел.
— Я готов, — опустил голову Роберт. — Готов ответить перед Всевышним за свои грехи. Он решит, виноват я или нет.
— Нет никакого Бога, — проскрипел Уилл, хватая его за воротник рубашки и дёргая на себя. — А вот ваш сын есть, и вы можете попросить у него прощения. Сейчас, пока я не воткнул в вас нож, и вы не упали к моим ногам, превращаясь в еду для трупных червей.
— У него? — отшатнулся Браун. — Да пусть горит в аду за…
Уилл не дал ему договорить и без размаха, просто, как он и предоставлял сотни раз, погружаясь в личности убийц, воткнул ему нож в область ключицы по самую рукоятку. Он чувствовал, как лезвие рвёт сухожилия, как кровь начинает хлестать всё сильнее и сильнее, проступая сквозь рубашку и капая на пол, и как прародитель монстра по имени Чесапикский ворон, покачнулся и начал оседать вниз. Роберт вцепился руками в его плечи, смотря так, как будто впервые за всю жизнь осознал, что там, за чертой, ничего нет, и Уилл выдернул нож и оттолкнул его от себя. Мистер Браун упал к его ногам, всё ещё подрагивая в судорогах и захлёбываясь собственной кровью. Из кармана у него вывалился короткий кривой нож для линолеума, которым он так и не воспользовался. Он думал о сопротивлении, но не стал этого делать.
Адреналин пробежал по телу профайлера и застрял где-то в кончиках пальцев, оставляя зуд и жажду продолжения. Уилл присел, вытер лезвие ножа о сухой кусок рубашки Роберта и резко повернулся. Уилл так увлёкся чувствами Брауна, его последними мыслями и виной, что совсем забыл о Ганнибале, который так и стоял у стола и не сводил с них глаз.
— Ты убил его, Уилл? — всё ещё заторможенно спросил Лектер, не двигаясь с места. — Он мёртв? Ты уверен в этом?
— Да, — ответил Уилл, вставая и подходя вплотную к нему. — Я сделал это за тебя. Я понял, что ты не сможешь его убить, так что теперь ты свободен. Ворон выпущен из клетки, и ты можешь идти, куда захочешь. Здесь тебя больше ничего не держит.
— Уилл, — шепнул Ганнибал, обхватывая руками его лицо и смотря прямо в глаза. — Мой Уилл, я хочу уехать с тобой.
— Со мной? — выдохнул Уилл, обнимая его за талию. — Я не пойду с тобой, Ганнибал. Прости, но этот путь не для меня.
— Почему? — спросил Лектер, быстро целуя его в губы. — Ты всегда считал меня идеальным для себя, и что изменилось? Свобода, Уилл, у нас будет свобода. Ты и я. Пожалуйста.
— Я всё понимаю, любимый, но никуда не побегу. Я не готов к этому. Ты носишь свои имена с величием и гордостью, но я не хочу. Не хочу быть мужем Чесапикского потрошителя, я не готов стать любовником Ворона, который убил сотню людей. Я не такой.
