Вот сто лет назад он спасает Фредди, который подавился косточкой в баре, и они пьют до утра, смеясь над смертью. Играют в шахматы, немного подделывают документы, бухают по пятницам и мило флиртуют, строя друг другу глазки. Вот Фредди впервые открыто к нему лезет, но тут же отступает, не желая разрушать чужую пару, вот он даёт ему пощёчину, когда перепуганный Ганнибал напирает с поцелуями, когда Уилл немного задержался, а вот поливает водой его тупую голову, пытаясь поднять с кровати, чтобы бежать спасать любимого. Сидит рядом, утешает, ждёт из тюрьмы, готовя ему семью, их свадьбу и три года счастья. Круизы, горы, Макарена и Фредди в юбке, проблемы с детьми, идиотские салфетки по всему дому и нежные объятия по ночам.

Ганнибал поднял заплаканное лицо и увидел Фредди, стоящего рядом с ним, так же, как когда-то пришла к нему Миша в самый переломный момент его жизни. Когда он нашёл Уилла, но совсем не знал, что с этим делать: схватить и никому не отдавать или избавиться от того, кто так переворачивает его жизнь. С Мишей Ганнибал уже простился, а вот Фредди был здесь, и то лишь потому, что он никак не мог его отпустить.

— Привет, дружище, — шепнул Ганнибал, глядя на своего мужа, который тепло ему улыбался, — привет, мой старый друг. Как же мне тебя не хватает. Я не знаю, что делать, и, если бы ты был жив, я бы побежал сейчас к тебе за советом.

— Тебе больше никуда не надо бежать, Ганнибал, — нежно сказал Чилтон, подходя и облокачиваясь на стену. — Ты уже на месте, уже пересёк финишную черту и лента победителя сейчас на твоей груди. Дальше только покой и счастье. У тебя есть всё для этого, смотри, ничего не упусти.

— Я всегда был недостоин тебя, и сейчас я стараюсь подражать тебе во всём.

— Приятно это слышать, — усмехнулся Фредди, игриво поправляя причёску, — но ты достоин всего, что у тебя было, и того, что ещё будет. Отпусти меня, любимый, я тебе больше не нужен. Уилл готов быть рядом, ему сейчас очень тяжело, и ты знаешь, я не дал ему умереть и приложил бы все усилия, чтобы вернуть ему желание жить. Ты был прав, мой дом — это приют искалеченных сердец, но теперь это твой дом, так что делай то, что должен. Позволь себе быть счастливым без оглядки на прошлое.

Ганнибал смахнул слезу рукавом халата и продолжал смотреть на мужа, боясь, что если он отведёт глаза, то тот исчезнет, и теперь уже навсегда.

— Что бы между нами ни было, — торопливо сказал Лектер, — знай, я тоже тебя любил. Я никогда не был так счастлив, как в те три года, что прожил с тобой.

— Я знаю, — радостно кивнул Фредди, бросая взгляд на свой прах. — Я всегда это знал, не волнуйся. И я любил тебя и тоже был счастлив, но скоро ты станешь ещё счастливее, и я очень этого хочу, и знай, пока ты помнишь меня, я рядом.

— А что здесь? — медленно спросил Ганнибал опуская глаза и рассматривая маленький конвертик.

Ему никто не ответил, и, подняв голову, он понял, что Фредди ушёл.

Второе письмо было всё ещё у него в руках, и Ганнибал быстро разорвал его, доставая листок бумаги. Он был чист и предназначался для чего-то нового. Фредди мог много чего написать, но ещё не было ничего, чего бы он ему не сказал. Лектер вертел в руках бумагу и не знал, что с ней делать, но прекрасно понял своего мужа.

Начни жизнь с чистого листа, Ганнибал! Прошлое должно оставаться в прошлом. Можно помнить, беречь воспоминания, но не надо ничего хранить и тащить за собой. Потери всегда будут, будут волнения и ссоры, но прошлое не должно висеть гирями на ногах, мешая двигаться вперёд. У всех есть прошлое, у всех есть потери и боль разлук, но если от этого не избавляться, то в какой-то момент ты просто застрянешь на месте, не в силах сдвинуться ни на шаг из-за слишком большого груза.

— Ганнибал!

Лектер вздрогнул и обернулся к дверям, где в проёме стоял заспанный Уилл и испуганно на него смотрел.

— Ганнибал, ты меня напугал, — тихо прошептал Уилл, оглядываясь по сторонам. — Я проснулся и чуть мозгом не поехал, когда оказался совсем один. Я еле тебя нашёл в этом огромном доме.

— Ты не будешь больше один, Уилл, не бойся, — улыбнулся Лектер, слезая с подоконника и убирая урну на место. — Прости, не хотел тебя пугать. Мне не спалось, и я ушёл, чтобы тебе не мешать. Сколько сейчас времени? Хочешь вкусного чаю?

— Время? Что-то около двух ночи, и если мы сядем пить чай, то спать мне ложиться уже бессмысленно, мне же к четырём на работу.

Ганнибал подошёл к Уиллу, беря его под руку, и поволок парня на кухню.

— Если хочешь, можешь позвонить и сказать, что заболел, — хитро усмехнулся Ганнибал, ставя чайник на газ и доставая чай из шкафчика, — и это недалеко от правды. Посмотри на себя, ты похож на живого мертвеца. Ходишь полураздетый, нос весь в соплях, кашель, как у заядлого курильщика, и одет, как бродяжка. Так, позвони и скажи, что попал в больницу, а если нужна будет справка, то ты её получишь.

— Но я не хочу подводить босса, — неуверенно пробормотал Уилл, убирая со стола грязную посуду, брошенную вчера. — Он всегда был ко мне добр, и…

— Ты что, там единственный уборщик? — перебил его Ганнибал.

— Нет, там нас четыре человека.

— Вот и справятся втроём, — безапелляционно заявил Лектер, заливая кипяток в чайник. — Нельзя работать больным, а то сделаешь только хуже. Сам свалишься окончательно и всех окружающих перезаражаешь. Звони, или я сам позвоню.

Несколько минут они ещё поспорили, но Уилл обречённо кивнул и послушно поплёлся за телефоном, лежащим в кармане его куртки. Ганнибал краем уха слышал, как Уилл отпрашивается со своей убогой работы, и через десять минут они уже пили чай с малиной вприкуску с французским шоколадом.

— Ты стал сладкоежкой? — весело спросил Уилл, глядя, как фантики летят в разные стороны, как гильзы от патрон. — Смотри, попа слипнется.

— Не волнуйся, не слипнется, — пошленько подвигал бровями Ганнибал. — Это я после тюрьмы никак не наемся сладкого.

— По тебе не скажешь, что ты уминаешь шоколад пачками. Мне кажется, наоборот, ты совсем похудел и выглядишь совсем молодым и стройным.

— Это тоже последствия тюремной еды, Уилл. Во мне ничего не откладывается, хотя я не ограничиваю себя в еде. Ожирение мне противно, и у нас в доме только одно правило — никаких ночных дожоров, и мы все тут стройные и красивые.

Уилл весело рассмеялся, тоже пробуя шоколад, и с нежностью посмотрел на Ганнибала.

— Но меня вы накормили, хитрецы, а я даже ничего не заподозрил. Расскажи мне, как ты там провёл год, что думал, о чём переживал, какие лишения пережил, и что за юнца ты притащил с собой? Да, да, что-то я знаю, сплетни о вас с Фредди были довольно красноречивые, а люди любят покопаться в чужом грязном белье. Где ты отрыл такого красавчика?

Лектер немного подзавис, как будто удивляясь, что они с Уиллом просто разговаривают, но очень скоро оттаял и болтал уже без остановки. Они допили чай, перебрались в гостевую кровать, но и там Уилл постоянно задавал вопросы и слушал истории своего любимого нарушителя закона, которого уже никто не смог бы заткнуть. Ганнибал молчал почти полгода, с тех пор, как не стало Фредди, общаясь лишь по необходимости, и только Миша и Райли, которые скрашивали его вечерние прогулки, могли его немного разговорить. Уилл забрался к Лектеру под мышку, обнимая его за талию, и с первыми лучами холодного солнца они заснули на полуслове.

Три дня Ганнибал лечил своего Уилла, почти не позволяя ему вставать с постели, и маленькая гостевая комната превратилась в больничную палату. Домработница, миссис Шелдон и нянечка Миши (Миша уже выросла до полутора метров, но ни у кого не возникало мысли выгнать эту милую женщину из дома), как две наседки, бросились выхаживать охреневшего от такого внимая Уилла. Они кормили его бульоном, обтирали горячими полотенцами, водили под ручки в душевую, и он едва от них отбился, чтобы помыться самому. Ганнибал принёс ему букет цветов, который поставил на тумбочке, Миша таскала ему в кровать бананы и яблоки, и даже Райли оказал свою профессиональную помощь. Он привёл голову и бороду гостя в порядок, притащил кучу новых и почти новых шмоток, и каждый вечер Лектер приходил к нему в комнату, ложился рядом, и они болтали почти до утра.