Он три года показывал ему, что такое Любовь, и если бы Ганнибал не увидел это собственными глазами, то так бы ничего и не понял.

На секунду он представил, что ему бы предложили такие отношения, какие он дал Уиллу. Если хочешь понять человека, то встань на его место. Он увидел себя, влюблённого, одинокого, приезжающего к любимому в отель для страстного секса, а потом Уилл молча собирается и уходит бухать к своему лучшему другу. Сколько бы он продержался? На сколько хватило бы его любви? Как долго человек может стучать в закрытую дверь, не рискуя сломать замок? И это что, Любовь?

А потом он явился через год, задрав нос кверху, устроил драку, бросал обвинения в лицо ошарашенному Уиллу, и снова предложил ему вернуться на старых условиях. Приходи, будем снова классно трахаться, а в свободное время я посижу с моим лучшим другом. Давай, чего же ты, бросай нормальную жизнь, нормального парня, хорошую работу, и начнём всё сначала. Не стал меня ждать? А с чего он вообще должен был его ждать? Когда Уилл однажды задержался на пару часов с работы, Ганнибал бросился к Фредди, чтобы напиться с ним в баре и тут же попытаться с ним переспать. Он не захотел ждать его пару часов, но свято верил, что Уилл должен был почему-то тут страдать и умирать от тоски. И даже тогда Уилл почти согласился на этот бред, смотря на него и ожидая, что Ганнибал хоть что-то скажет, тот заставил его просить прощения и снова прогнал домой.

Заставил просить прощения!

Но за что?

Вот она — истина. Уилл не был перед ним ни в чём виноват. Он просто любил и всё, и был виноват лишь в том, что не набрался храбрости сказать Лектеру в глаза, какое он говно. Как он чихвостил его все эти годы? Блядская морда, продажная шлюха, вертлявая сучка, отказываясь видеть правду, что в их паре был только один урод, и это был не Уилл.

Ганнибалу стало больно. Ему по-настоящему стало больно от того, что он вытворял. Его маленький ласковый Уилл, влюбившийся в своего спасителя, счастливо предложил ему быть вместе, строить отношения, хранить верность и любовь, но в тот же день получил по морде и быстро понял правила игры. Он простил его, потому что не мог иначе, но разве это нормально? Разве их отношения были нормальными? Да их и не было вовсе, ведь кроме секса их больше ничего не связывало, а то, что он чувствовал, так и осталось при нём, и не стало никому известно. Да как Уилл вообще согласился на такое? Как он смог продержаться полгода рядом с таким бесчувственным дерьмом, как он?

— Но это не значит, что мне не было больно, — внезапно прервал его размышления Уилл. — Я понял, что ты такой и другим быть не сможешь, но ваша помолвка с Фредди чуть меня не убила. Почему он? Почему не я?

— Потому что я ничего не понимал, — грустно ответил Ганнибал вставая на ноги.

Он отбросил одеяло, вытаскивая Уилла из постели, поставил его перед собой, медленно опустился на колени и обхватил его за талию. Уилл испуганно обнял его за голову и крепко прижал к себе.

— Прости меня, Уилл, — зашептал Лектер, быстро моргая и смахивая набегающие слёзы с глаз. — Я просто дерьмо. Как ты меня терпел? Как вы вообще все меня терпели? Ну почему ты мне ничего не говорил? Что тебе плохо со мной, что ты болен, что я веду себя по-скотски, что я просто больной ублюдок, который вытирает ноги об твои чувства.

— Да как я мог? — вздрогнул Уилл. — Я боялся тебя потерять. Ты бы не стал меня слушать. Да и что я мог сказать? Цветы, подарки, свидания. Да ты послал бы меня быстрее, чем я закончил предложение.

— Да, послал бы, — грустно ответил Ганнибал, поднимая лицо и цепляясь за плечи любимого, — но не со зла. Я бы просто не понял, зачем тебе эта мишура. И до сих пор бы не понимал, считая себя святым мучеником, а тебя — тупой и развратной шлюхой, которая не соизволила ждать меня год, чтобы продолжить эти убогие отношения. Если бы не Фредди, то я бы так и не понял. Он мне показал. Он меня научил.

— Фредди! — печально воскликнул Уилл, стараясь спрятать обиду. — Я не понимаю. Ты любил его?

— Любил ли я Фредди? А ты любил Фернандо, к которому ушёл от меня?

Несколько секунд Уилл размышлял, а потом тоже опустился на колени, и теперь они стояли друг перед другом, и не отрываясь смотрели в глаза. Ганнибал был открыт, был самим собой, без масок, без глупых предрассудков и своего могучего каменного панциря, который размолола в пыль настоящая любовь. Он был взволнован, его губы дрожали, в глазах стояли слёзы, а руки не находили себе места, беспокойно касаясь плеч его Уилла. Ему было плохо и больно. Трудно осознать, что ты пять лет был идиотом, которому в руки прилетела настоящая любовь, и надо-то было всего лишь беречь её, а не пытаться от неё избавиться. Красивая нежная бабочка села ему на самое сердце, согревая его своей теплотой и нежностью, и, чтобы она не упорхнула, надо было просто её кормить и гладить, а не равнодушно смотреть, как она чахнет и умирает от тоски.

— Прости меня, Уилл, — шепнул Ганнибал, так и не дождавшись ответа. — Тебе не надо мне ничего говорить и объяснять. Я так виноват перед тобой. Ты сбежал от меня, и сейчас, когда я вижу себя со стороны, я бы тоже от себя сбежал. Не злись на Фредди, он пытался вразумить меня тогда, он старался помочь мне увидеть себя и что я творю, и он смог показать мне, что такое семья. Да, я любил его, но так, как я люблю тебя, это не идёт ни в какое сравнение. Прости меня, пожалуйста, прости.

— Ты никогда меня не слушал, Ганнибал, — покачал головой Уилл, обнимая его за шею и прижимая к себе. — Я ведь всегда говорил, что прощу тебе всё, что бы ты ни сделал, и что бы ты ни сказал. А ты, ты простишь меня?

— Уилл, мой Уилл, в этом-то всё и дело, что тебе абсолютно не за что просить прощения, — горячо зашептал Ганнибал, вжимая в себя своего любимого со всей силы. — Мне только надо, чтобы ты простил меня. Это не даёт мне жизни, я не могу спать по ночам, я просто схожу с ума от стыда, когда понимаю, что я с тобой сделал. Прошу, скажи мне это.

— Да, конечно, я прощаю тебя, любимый, прощаю за всё, — ответил Уилл, начиная вздрагивать от слёз на груди Лектера. — Наверное, мы должны были через всё это пройти. Те отношения, которые у нас были, они должны были прекратиться, по-другому было нельзя, мы так бы ничего и не поняли. Ты должен был жениться на Фредди, чтобы понять разницу и увидеть свои ошибки, а я должен был, должен был всё потерять, чтобы осознать, что я всё равно люблю тебя больше жизни и мне не нужен никто другой. Я думал, что нормальная жизнь сотрёт тебя из памяти, но ничего не вышло. Твоя свадьба чуть не угробила меня, я не знал, что делать, куда бежать, подсел на наркотики, потерял работу, парня, друзей, но это всё перестало иметь значение, когда я окончательно осознал, что мы больше никогда не будем вместе. Это как смерть.

Они прижались ещё сильнее, и, устав стоять на коленях, Ганнибал просто сел на пол и подтащил к себе дрожащего Уилла, усаживая его на себя. Он чувствовал себя странно. Он был взволнован, но его сердце, получившее настоящее прощение, билось спокойно и размеренно. Он знал, что хотел только этого, что должен отпустить Уилла, но почему-то не мог, продолжая прижиматься к его шее носом и вдыхая знакомый запах. Голова шла кругом от мысли, что Уилл сейчас оторвётся от него, ляжет в кровать, а утром уедет и больше не вернётся, но ему было как-то легко. Ганнибал смог получить прощение, смог объяснить любимому человеку, почему он так себя вёл, и он впервые за долгое время дышал полной грудью, как будто с него слетели оковы.

Уилл вырвался из его объятий и посмотрел прямо в глаза.

— Я вижу тебя, любимый, — нежно сказал Уилл, быстро целуя его в лоб. — Наверное, первый раз за всё время, я так хорошо тебя вижу. Я не знаю, что ты задумал, но я больше не совершу ошибку, которая стоила мне тебя.

— Что ты имеешь в виду? — нервно сглотнул Лектер.

— Ты опять мне не веришь, — грустно сказал Уилл, тонко улыбаясь, — и думаешь, что я смог тебя простить, но не смогу тебя принять. Это не так. В этот раз я не позволю тебе решать нашу судьбу и руководить нашими отношениями. Я буду бороться за своё счастье. Если ты согласен, то я хотел бы попробовать.