Переключил свое внимание на окружающую обстановку. Берег неширокого водоема. Присмотрелся, вода постоянно движется, значит, водоем является рекой. Ага, можно помыться, избавиться от грязи. По берегам реки, спускаясь к воде, сплошной стеной растут деревья, в большинстве вербы, может еще какие, но со своим новым ростом разглядеть не могу. Сколько ни вертел головой, но нигде не увидел линии электропередачи, да и шума техники не слышно. Так, понятно, меня занесло в какую-то глушь.

Залез в воду по колено, дно реки песчаное, вода чистая, прохладная — напиться бы, но кто знает, какой промышленно-химический гигант находится выше по течению. Вот так изопьешь водицы, да и превратишься из братца Васятки в козлятку или еще кого похуже, монстра какого-то, у которого улыбка почище моей новой будет. Нет, поостерегусь, пока не выясню что к чему. Присел, и начал интенсивно мыться — не терплю грязи, как всякий нормальный человек, к тому же хирург. Лезть глубже опасался, вдруг я в новом теле плавать не умею, хотя ранее очень даже любил это дело. Когда отмывал голову, дотронувшись в одном месте, почувствовал сильную боль. Полагаю, что когда падал, приложился головой о камень, удивительно, как вообще жизни не лишился. С мытьем закончил, и осторожно выбрался на берег. Место, где я мылся, похоже, часто посещалось: в камышах была довольно большая прогалина, и трава на берегу основательно вытоптана. Сколько ни искал, извечных спутников пребывания человека, имеется в виду мусора, пэт и стеклянных бутылок с этикетками «Пиво», «Водка», «Пепси» и прочая кола — не обнаружил. Аккуратные люди здесь живут, однако. На берегу обнаружил подобие рыболовной удочки, правда вместо привычной для меня лески, использовалась толстая пеньковая нить. В качестве грузила, к нити привязан маленький камешек, а поплавком был кусок камыша. Крючок большой и плоский. Примитивное орудие лова, ничего не скажешь. Это меня удивило, но еще не насторожило. Пока я только старался набрать побольше информации, а анализировать и делать выводы — попозже. Хотя, кое-какие тревожные сомнения в моей голове уже вызревали, на уровне подсознания.

Пока рассматривал примитивные рыболовные снасти, не заметил появление людей. Сейчас рядом с ранее во весь голос завывавшей испуганной девчонкой стояла высокая стройная женщина, примерно тридцати лет, с приятным и довольно симпатичным лицом. Одета в длинную рубашку, украшенную на рукавах, в проеме для головы и на подоле орнаментом. Подпоясана, не то оригинальным поясом, не то плетенной разноцветной веревкой. Голову покрывал белый платок. Карие глаза женщины внимательно и пристально смотрели на меня. И было у этих уставших глаз странное выражение: смесь недоверия, удивления, грусти, искреннего восторга от увиденного чуда и радости. Очень выразительные глаза были у этой женщины — не сыграть так никакому заслуженному артисту.

— Вот, посмотри, мама, на Ваську, — сказала девчонка, — стоит, весь свой срам наружу выставил. — А еще он ругался последними словами, когда в грязи валялся, я половину таких и знать не знаю.

— Даша, доченька, наш Василек с младенчества дурачок, он говорить не мог, только мычал, да слюни пускал, — ответила девчонке женщина. — Показалось тебе милая, не может он говорить, не дал ему Бог разума.

— Ничего не показалось, — упрямо топнула ножкой девочка. — Мы рыбу ловили, когда ливень налетел. А потом Ваське в голову угодило Перуна копье. Вся одежда на нем загорелась, и он упал в лужу. Я думала, он умер. А потом Васька начал вставать, ругаясь по-черному, я многих слов в жизни не слышала.

— Не может такого быть, дочка, неразумный он, откуда ему слова бранные знать. Он даже имени своего произнести не может, ты же знаешь.

Сами вы неразумные, хотелось мне сказать, я доктор медицинских наук, у меня ума палата, монографий не счесть, учебников тьма, учеников целый взвод. Но решил промолчать, пусть поговорят, хотя какую-то информацию получу, а то в голове ребенка, кроме моих знаний и мыслей ничего нет, пусто совершенно. Начну умничать — переквалифицируют на шизофреника, оно мне надо, мне бы сначала разобраться по самому минимуму.

— Подойди ко мне, Василек, не бойся, мама тебя любит, — поманила рукой женщина.

Делать нечего, почти на негнущихся ногах, медленно и осторожно ступая босыми ногами по жухлой траве — не хватало еще на что-то острое напороться, подошел к женщине. Она начала меня бережно вертеть во все стороны, осматривая и ощупывая всего с головы до ног. Так добралась до моей кудлатой, нечесаной головы, невольно причинив мне резкую боль в теменной ее части.

— Ох ты, Боже мой, — произнесла женщина. — Права ты, дочка, досталось Васькиной голове, волосы опалены, и кожа струпом покрылась, словно кто-то горящую головешку к его голове приложил.

— То, мама, было копье Перуна, помнишь, дед Петро рассказывал, что в дождь на землю, сверкая, падают такие копья, после чего кто-то страшно грохочет и распугивает всех вокруг.

— Этот старый безбожник много чего сказать может, слушай его больше.

— Василек, — обратилась ко мне женщина, — а-ну, скажи маме, что-нибудь.

— Васька, мама, дочка, — гордо приподняв подбородок, как сразу после принятия меня в пионеры, выдал я во все горло, мгновенно сориентировавшись и не став проявлять свои профессорские знания.

— Свят, свят, — перекрестилась трижды женщина. — Неужели Господь услышал мои молитвы, и вернул моему сыночку разум?

Женщина перекрестила меня, а потом опустилась на колени, а рядом с ней встала и маленькая Даша. Дуэтом начали читать молитву, начинающуюся словами, «Отче наш…». Это меня обрадовало — значит здесь христиане. Но почему двоеперстие, на которое я обратил внимание, встретив девочку первый раз? Я продолжал, оценивая ситуацию по доступным мне внешним признакам, стоять маленьким столбиком, еще до конца не понимая, что происходит. Единственное, в чем убедился: женщина приходится мне матерью, а Даша — сестрой, и что я считаюсь неразумным, то есть полным дураком, более того: умственно отсталым ребенком. Поздравляю вас, профессор, одуремши, вы обрели семью. Интересно, а кто мне отцом доводится?

Так хочется выдать деду целую тираду не литературных слов. Ладно, поместили мою душу в тело ребенка, но зачем в тело неразумного!? А потом я себя чуть ли не ущипнул. Ведь если рассуждать здраво, то все очень даже мне на руку. Реалий окружающей меня действительности я не знаю, а если начну задавать вопросы, то они не покажутся людям странными, с дурачка никакого спросу. Мои знания при мне, я уже проверил, проводя исследование своего организма, а с остальным разберусь. Не мешало бы меня накормить, кушать хочется, о чем в который раз напомнило урчание в животе.

Дочитав молитву до конца, мои мать и сестра дружно поднялись. Взяв меня за руку, мама повела, как я полагаю, в сторону жилья. Ну, что, Василий Сергеевич, ваш путь вхождения в новую жизнь начинается.

А как большой любитель детективного жанра я еще подумал о том, что приступаю к выполнению задания как опер под очень оригинальной «крышей» — в образе деревенского дурачка. Интересно, а реально такой легендой кто-нибудь в истории разведки-контрразведки или вообще сыскного дела пользовался? Кажется, нечто подобное было у Шерлока Холмса, но выступал он, кажется, в качестве какого-то маргинала. А вот недоразвитым прикидываться какой смысл в сыскном деле? Много ли будет полезных контактов или источников информации? Разве что под таким прикрытием за кем-то приглядывать, или в давние времена при каком-то высоком дворе пристроиться для получения о коронованных особах нужных сведений, кем-то вроде клоуна. Кстати, в последние годы клоуны — очень популярная и денежная профессия. Некоторые такие таланты, дорвавшись до вершин власти, целые народы вокруг пальца обводят, да, ладно, Бог им судья, и вообще, это уже в прошлом, можно о том кошмаре и забыть…, если получится. Все-таки, я, наверное, буду первым сыщиком под такой «крышей». О впечатлениях буду рассказывать по мере продвижения своей новой жизни и, возможно, карьеры.