Герасиму настоятель монастыря выделил в пользование пароконную повозку, точнее фургон, крытый толстым войлоком. Невольно я его сравнил со скифской кибиткой, модель которой видел в музее Санкт-Петербурга, схожесть есть, но и отличий хватает. Казалось бы, что с собой может взять Герасим? Хирургический инструмент, материю для перевязки, еще что-то по мелочи, плюс одежду и провиант. Оказалось, что его вещами загрузили половину фургона. Вторую половину загрузили имуществом Клавдии Ермолаевны, пришлось половину дня таскать ее пожитки на дорогу, поскольку подъехать к ее избе не было никакой возможности. Все мое имущество помещалось в одной маленькой серой, как мой друг волк, заплечной котомке, и много места в фургоне не занимало.
Отец Герасим правил лошадьми, Клавдия Ермолаевна сидела рядом с ним, а я, развалившись на мягких узлах, откровенно дрых — раскачивающийся на дорожных ухабах фургон убаюкивал.
К вечеру прибыли на место, отмахав более двадцати верст. Мироновка — деревня большая, шестьдесят девять домовладений, не считая подворья Герасима. Лечебница обнесена невысоким плетнем по периметру и представляла собой длинный деревянный дом, с крышей из досок, покрытых черной смолой, по крайней мере, так это выглядело на мой непрофессиональный взгляд. Во дворе имелась конюшня для лошадей и приличных размеров сеновал, заполненный до отказа душистым сеном. Внутри, через всю лечебницу вдоль стены проходил коридор, остальное пространство было разделено на помещения, осматривая которые я смог идентифицировать как смотровой кабинет, операционную и палаты для пациентов с четырьмя топчанами в каждой. Небольшая комната предназначалась для проживания Герасима и Клавдии Ермолаевны. Мне отвели место на сеновале, чему я был несказанно рад, ведь запах трав там был очень стойким.
Не успели разложить все вещи, в лечебницу наведался староста Мироновки — Панас Петрович. Он, как говорится, сразу взял быка за рога. Известил прибывших о порядке питания, и кто конкретно будет готовить нам пищу, отметив, что мяса будет в достатке. Также Панас Петрович передал список людей страждущих исцеления. По словам старосты, в ближайшую неделю численность населения Мироновки возрастет вдвое. Он не возражает против этого, ведь каждый приезжий должен где-то размещаться, а значит, у местного населения прибавится наличности. Да и его собственная харчевня получит некоторый прибыток — питаться народу все равно где-то надо, а тут уже все налажено за долгие годы сотрудничества лекарей и местной власти. Хотя некоторые пациенты, особенно бережливые, продукты питания привозят с собой.
Еще в дороге Герасим рассказывал мне о Мироновке. Деревня расположена на пересечении двух мощных торговых трактов, по которым можно легко добраться в Чернигов и в Киев, а также на восток в Русское царство или на запад в королевство Польское. За дорогами организован присмотр, постоянно убираются упавшие деревья, и вырубается, подступающий к дорогам кустарник или молодая поросль. Зимой торговые купеческие караваны передвигаются через Мироновку по речушке Берестянка и по реке Вить, являющейся притоком Десны. Одним словом, три больших постоялых двора деревни не пустуют круглый год, за исключением нескольких дней, когда идут проливные дожди, правда, и в это время встречаются смелые путники и купцы, рискующие в ненастье совершать вояжи.
С раннего утра начали прием больных. Клавдия Ермолаевна, являясь отличным диагностом, первой встречала пациентов, опрашивала, осматривала, ставила диагноз, всю информацию о больных записывала в толстую тетрадь. Будет зимой анализировать протоколы лечения больных, искать наиболее приемлемые в данных условиях способы оказания лечебной помощи.
Герасиму доставались только операбельные больные, пока только с разнородными нарывали и чирьями. Детей и женщин принимала Клавдия Ермолаевна, осматривала с особой тщательностью. Я был приставлен к Герасиму, в основном с функцией подай-принеси. Но я успевал рассмотреть приемы работы моего наставника, а когда был перерыв между больными, успевал задать интересующие меня вопросы. По большому счету, ничего, особенно нового для себя в проведении хирургического вмешательства я не заметил, а вот вопросы анестезии меня интересовали очень серьезно. Также привлекали мое внимание отвары и настойки, приготовленные Клавдией Ермолаевной, используемые пациентами в реабилитационный период. Выпал я в осадок, когда узнал, что концентрированный раствор цветков ромашки, мухомора и чистотела по своим бактерицидным и антимикробным действиям близок с земными антибиотиками. Это просто никак в моей голове вместиться не могло. Вот, оказывается, как Герасим выхаживал пациентов после полостных операций и других хирургических вмешательств!!! Ни с чем подобным на Земле сталкиваться не приходилось, может на Глории, как-то по-иному развивается флора, получая замечательные лечебные свойства. И не только лечебные…
Сегодня оперировали молодую женщину, лет двадцати пяти. Предстояло ей удалить воспалившийся аппендикс.
Взглянув на обнаженную женщину, вспомнил свою первую самостоятельную операцию, по удалению аппендикса. Я уже женатый мужчина, отец ребенка, увидев на операционном столе голое тело очень симпатичной девушки, отреагировал не совсем адекватно. Вернее, отреагировала определенная часть моего организма. Провел я операцию быстро, благо никаких осложнений и трудностей не было, а потом долго отсиживался в ординаторской, пил чай и ждал, когда пройдет боль в паху. Пожилая операционная медсестра Полина Архиповна, успокоила меня, сказала, что все молодые хирурги испытывают некий дискомфорт вначале своей деятельности, и реакция на обнаженное женское тело вполне нормальная для здорового мужчины. Со временем острота этих ощущений значительно снизится, и хирург будет воспринимать и женщин и мужчин одинаково, они будут просто операционным полем, и все. Она оказалась права.
У женщины был острый аппендицит, и она страдала уже двое суток, что наводило на мысль о возможном перитоните. Как отметил Герасим, женщину нужно оперировать срочно, чтобы снизить риск воспаления брюшной полости. Когда Герасим вскрыл брюшину, операционную наполнил неприятный запах, стало ясно, нам доведется перемывать всю брюшную полость, в противном случае молодая женщина погибнет. Полтора часа провозились, в завершение операции, Герасим поставил тонкую дренажную трубку, и мы перенесли больную в палату.
— Ты понял, что могло быть? — утирая со лба пот, спросил Герасим.
— Конечно, понял, и не уверен, что смерть далеко отступила. Женщина маялась болями в животе не два дня, как нам сказала, а значительно больше. Воспаленная брюшина об этом нам красноречиво сообщила.
— Мы сделали все, что в наших силах, остальное зависит от ее организма, и от снадобий Клавдии Ермолаевны.
— А в твоем мире такие операции делают?
— Случаи воспаления аппендикса у нас крайне редки, поскольку этот атавистический отросток у большинства населения развитых миров отсутствует вообще. А если встречается такое заболевание, то этим занимаются роботы с использованием лазерного инструмента, вместо привычного тебе скальпеля. Человека помещают в специальную капсулу, вводят препараты, а дальше искусственный интеллект капсулы, проведя дополнительную диагностику, выбирает способ оперативного вмешательства. Обычно такая операция длится не более пяти минут. После десятиминутной реабилитации пациент уходит из клиники своими ногами, ничто его не беспокоит.
— Фантастика! Я впечатлен! Но, получается, что твои навыки и умения, а также твои замечательные хирургические инструменты в твоем мире полнейший и бесповоротный анахронизм?
— Готовясь к путешествию на дикие планеты, я специально изучал по архивным данным древние методы и способы лечения. Кстати, с Клавдией Ермолаевной мы познакомились именно в институте Медицины, она тоже изучала медицину древних цивилизаций. Сам понимаешь, можно оказаться, вот как мы, без возможности проведения операций инструментами моего времени. По различным причинам. Да хоть в условиях невозможности подзарядить энергией или выхода их из строя в условиях невозможности проведения ремонта и качественного техобслуживания. Вот и пригодились, так сказать, антикварные знания и навыки, а также инструменты.
