— Ты похож на ягненка на заклании, — усмехнулся Алекс. — В браке ничего страшного нет.

— Да? А напомнить сколько тебе времени потребовалось, чтобы понять это? А?

— Это да, — Адамиди отвел взгляд, выдохнул и пробубнил. — Наверное, меня Соня убьет.

— Ты о чем?

— Марина у нас.

— В смысле у вас? На Крите?

— Ага.

Я, не мигая, смотрел на приятеля, силясь поверить в услышанное, а Алекс продолжил:

— Но не думаю, что она готова с тобой говорить. Если приедешь и попробуешь заставить, Марина сбежит, Соня разнервничается, а ей нельзя, и чего доброго меня из дому выгонит за такие проделки, — усмехнулся друг.

— То есть я не приглашен? Я правильно понимаю?

— Она себя оберегает от тебя. Это дословно со слов жены.

— Так и что делать? Есть идеи?

— Что делать…что делать… А что делать? Поехали. Только не налетай на нее с разговорами со старта. Договорились?

Я кивнул, откинулся на спинку стула, поднял бокал:

— За удачу!

— Да уж. Она тебе точно пригодится, приятель.

Так, спустя пару дней я шел по частному пляжу семьи Адамиди.

— Клёстный! — радостно закричал Джонас.

— Привет, бандит! — подхватил его на руки.

Двинулся в сторону Сони поприветствовать ее и на миг замер. Марина в упор смотрела на меня. И совершенно точно мое появление ее не порадовало. Плевать! Я смогу все изменить!

Разглядывал ее, пытаясь впитать ее образ в себя, дико соскучился по ней. И не только по ее телу, хотя надо отдать должное, ее бикини меня на миг выбило из колеи, но и по ее голосу — целиком и полностью по ней. А, когда прижал в воде к себе, что-то взорвалось во мне, что-то едва ощутимое, что-то, что заставило кровь по венам бежать в тысячу раз быстрее, а тепло разливаться в груди. Переваривая диетическую еду и ее подколки, я четко понял, что готов терпеть все ее выходки, лишь бы рядом, лишь бы близко.

К чему я не был готов, так это к тому, что кто-то ее заберет у меня. Вот так вот возьмет за руку и уведет из дома. Хотелось выхватить ее маленькую ладошку из лап этого грека. Еле сдержался. Они уехали. Я же поднялся к себе в комнату, но, когда в триста пятый раз переключил телевизионный канал, понял, что не могу находиться здесь. Стены давят на меня, раздражают все мои рецепторы. Спустился вниз, солнце уже давно село, взглянул на часы — уже одиннадцать. Ну и где ее носит? Если это простой ужин, то она должна была уже вернуться. Хотя, кому она должна? Не мне, это уж точно. И кто сказал, что это простой ужин? На что еще хватит ее изощренной фантазии?

— Черт! — не заметил как выругался вслух.

— Ты чего тут? Марину ждешь? — усмехаясь, спросил Алекс. А я даже не слышал как он подошел.

— Да нет, спустился воды попить.

— Ну-ну. Если всё-таки Маринку ждешь, то не стоит. Иди ложись спать. Завтра рано вставать, если хотите на яхте пойти. А Марина, наверное, останется у Лео, оттуда ближе к пристани.

— Она же без вещей, — напряженно сказал я.

— Так Соня ей соберет и с тобой передаст, — беспечно ответил Алекс, улыбаясь препротивной улыбочкой.

— Ты мне сейчас все это специально говоришь? Я прав?

— А что такое? Ревнуешь?

— Алекс, отвали.

Александрос перестал улыбаться.

— Да я-то отвалю, вот только ты ее просрешь. Учти, Лео уже взял ее в оборот. И поверь мне, этот парень умеет быть настойчивым.

— Да? И что предлагаешь?

Я был на капитальном взводе. Если бы эти речи исходили не от Алекса, то ей Богу, двинул бы опоненту.

— Я? А что я? Сам думай.

С этими словами Алекс пожал плечами, развернулся и пошел в спальню, пожелав сладких снов. Тоже мне, друг называется.

Спустя двадцать минут я услышал звук подъезжающего авто. Ну наконец-то. Хлопнули дверцы, но входить она не торопилась. Вот, что они делают там на крыльце? А? Осталось только выйти, как недовольному папочке, — зло подумал про себя.

Еще спустя несколько минут я услышал как Марина открывает дверь и крадется. Не выдержал:

— Интересно, что скажет Костров, если узнает, что его благоверная шастает с мужиками по ресторанам на курорте?

Девушка замерла возле лестницы, как пойманный на месте преступления вор, медленно повернулась.

— Ну конечно, Борисов, как же без тебя? Может, ты не в курсе, что ужинать с мужчиной — это не преступление?

— Только ли ужинать? — спросил, встал с кресла и двинулся по направлению к девушке.

Она сделала несколько шагов ко мне, вперила злой взгляд, выдохнула, а потом чуть улыбнулась и сладким голоском произнесла:

— Может, и не только. Ты-то тут при чем? С чего, вдруг, тебя стал так волновать мой моральный облик?

— Чего же хорошего, если о крестной Джонаса слухи пойдут?

Я наблюдал за тем, как ее кулачки сжались. Наблюдал за её внутренней борьбой. Она вновь вернула самообладание и спросила:

— А ты тут чего в такой час высиживаешь? Нет-нет. Постой. Не отвечай. Дай-ка угадаю. Меня ждешь?

— Не льсти себе.

— Ну-ну. И кто там говорил что-то про ревность? — усмехнулась девушка и вновь повернулась к лестнице.

Я не готов ее отпускать, просто так. Мне хотелось ее удержать, пусть вместо милой беседы это будут ее обычные острые словечки, пусть она злится и выводит меня из себя. Пусть. Но лишь бы осталась.

— А что, я был не прав? Ты так часто упоминаешь моих бывших, что волей не волей задумаешься, что это не спроста.

Сработало. Она вновь развернулась, убрала руку с перил и сделала шаг по направлению ко мне.

— Борисов, ты вообще умеешь отделять мух от котлет?

— Это ты к чему?

— А к тому, что если кто-то говорит про твоих бабёшек, это не значит, что ревнует. Я уверена, что с приятелями вы тоже обсуждаете твоих бывших, и что, это значит, что они все тебя ревнуют? Это уже, котик, гомосексуализмом попахивает.

— Эй, притормози. Ты прекрасно знаешь, что я и нетрадиционная ориентация рядом не стояли.

Она улыбнулась своей ироничной многозначительной улыбочкой.

— Ну да, ну да.

И вновь развернулась, чтобы уйти. Я схватил ее за руку, притянул к себе. Её запах, смешанный с запахом моря и солнца, выключили все инстинкты до единого, кроме одного.

— Я всегда знал, что у тебя с памятью проблемы. Повторение — мать учения. Да, Марин? — сказал, проводя пальцем по ее нежной щеке.

Заметил, как прервалось ее дыхание, как распахнулись ее глаза, как улыбка сошла с губ. Положил руку ей на затылок, приблизился к ней и повторил шепотом, чуть касаясь ее губ:

— Да, Марин?

И, наконец-то, я ощутил тот вкус, по которому безумно скучал, ту мягкость, которой мне жутко не хватало. А в мозгу промелькнуло: «Не отдам! Моя!»

Но резко поцелуй оборвался. Она уперлась ладонями мне в грудь и оттолкнула.

— Ты…ты… Не смей! — Марина тяжело дышала, как после марафонского забега, как и я. — Не смей! Оставь меня в покое, Борисов.

— Марин, я же вижу, что ты тоже хочешь.

Она несколько раз моргнула, видел как сглотнула и выдала то, что на ум может прийти только, наверное, ей:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Борисов, когда я прихожу на выставку яиц Фаберже мне они тоже нравятся и я их хочу. Это не значит, что я их беру, я просто оставляю свои хотелки при себе, потому что непозволительно дорого и проблематично обладать ими.

— При чем тут яйца? Мы говорим про секс.

— Вот именно, мы говорим про банальный секс. Секс я люблю. С тобой у нас в этом отношении была гармония, но с другим партнером у меня другая, своя гармония. Так скажи мне, если я могу получить секс с другим, зачем мне ты? Ты для меня сейчас как яйца Фаберже.

— Поэтому ты готова меня заменить на обычные куриные? — пытаясь успеть за ее логикой, предположил я.

— А смотри-ка, ты не так безнадежен, — усмехнулась она. — Ответственности меньше и проблем меньше.