***

…Дар осторожен с ним и нежен настолько, что против воли в крови вскипает ярость.

— Хочешь — возьми, — говорит Ятим отрывисто, пока блики огня облизывают обнажённую кожу их обоих, блестящую от масла и пота. — Хватит дразнить, точно я женщина.

Дар смеётся, смех зарождается глубоко в груди, раскатывается под кожей и вырывается наружу. Ятим будто видит это — и ощущает всем собой, потому что они слишком близко, чтобы не ощущать.

Дар склоняется ниже, жар дыхания опаляет губы.

— Скажи, что сам этого хочешь — и я возьму, — говорит он тихо. Ятим задыхается от жажды, от желания. Обнажённые друг перед другом, каждый из них абсолютно честен. Столько раз они достигали этой черты — ни разу не переступали за неё.

Ятим чувствует масло на коже, прикосновение к внутренней стороне бедра. Его колени раскрываются сами собой, тело знает, что ему нужно, но слова не хотят рождаться в горле. Он не может сказать, и Дар смотрит в глаза ему и — ждёт.

Ждёт, недвижимый, ждёт, переполненный страстью и напряжённый.

— Хочу тебя, — наконец срывается с губ. Ятим вспыхивает весь, целиком, сразу. Наверное, под кожей пробуждается скрытое пламя. Дар разглядывает его, и в зрачках, затмивших радужку, тает восхищение.

Он откланяется назад и садится на постели, притягивая Ятима к себе на колени, заставляя оседлать себя. Он направляет, льёт масло, придерживает за бёдра, желая оградить от боли, но Ятим её жаждет не меньше наполненности, он насаживается резко и до конца, запрокидывая голову.

Дар с рычанием прикусывает его кадык, и тут же его язык успокаивает занывшую кожу. Ещё нет ритма, Ятим пока не может ни двинуться, ни шелохнуться, он ждёт, когда пройдёт головокружение, когда станет ясно — боль это или…

Дар толкается первым, и вместе с ним словно вздрагивает весь мир, распадаясь на яркие точки. С губ Ятима срывается стон, он поднимается на дрожащие колени и снова опускается, а звёзды так и кружат перед глазами.

Вместе они наконец рождают ритм. В какой-то момент Дар обрушивает его на постель, вжимается надолго, словно пережидая, словно оттягивая финал, а затем вбивается резкими дикими толчками, заставляя вскрикивать всякий раз.

Нежность и осторожность забыты, остаётся лишь страсть.

***

Они лежат рядом, тяжело дыша. Ятим поворачивает голову, прослеживает взглядом профиль Дара, смеётся.

— Что? — спрашивает Дар.

— Уже завтра начнётся весна, — говорит Ятим. — Уже завтра.

И под утро, перед рассветом, приходит дождь.

***

Вместе с весной с той стороны гор являются послы. Дар принимает их на расчищенной площадке между шатрами. Поднимается в небо пламя костра, Ятим сидит по правую руку, с интересом рассматривая мужчин в меховых плащах. Их трое.

— О воинской мощи кочевого народа слагают легенды, — говорит старший из трёх. — Нам нет нужды сходиться в бою. В знак того, что мы согласны признать наместника солнца на земле и своим вождём, наше племя выбрало самую красивую девушку ему в жёны.

— Зачем мне жена? — спрашивает Дар, и голос его звучит холодно, он смотрит на послов, словно зимнее солнце. — У меня есть жена, она воспитывает ребёнка там, за долиной и лесом, в тёплом краю.

— Красивее этой девушки не рождалось в нашем племени, — начинает второй посол. — Только взгляните на неё. Пусть она станет второй женой, подарит ещё наследника.

Третий кланяется и отступает назад, вскоре приводит закутанную в несколько накидок девушку. Видно только глаза, раскосые, полные затаённого пламени. Ятим смотрит на неё внимательно, а Дар словно и не замечает.

— Красота быстротечна, — говорит он. — Увянет — и не заметить. Чем же ещё хороша эта девушка, что я должен соблазниться ею?..

— Лучшая танцовщица в нашем племени, — кланяются послы.

— Лучшая?.. — Дар поворачивается к Ятиму. — Если сумеет тебя перетанцевать, сделаю её женой.

Ятим смеётся — громко и заразительно. Смеются вслед за ним воины, оберегающие покой вождя. Ничего не понимая, смеются даже послы. Весенний день полон солнца, и в волосах Ятима сияют блики, его невозможные глаза цвета болотной воды будто сверкают.

Он поднимается с места.

— Так пусть грянет музыка, — предлагает тут же. — А мы — станцуем.

Он сбрасывает меховой плащ с плеч и выходит к костру.

Послы помогают девушке выпутаться из накидок. Под ними она почти обнажена — и в то же время одета. Лёгкие ткани то позволяют рассмотреть её тело, то прячут его. Соблазнительно… вот только Дар смотрит лишь на Ятима. Девушка чуть заметно хмурится, глаза её горят тёмным пламенем.

Музыканты берут первые несколько нот. Девушка сразу же ловит ритм, руки её движутся плавно, бёдра покачиваются, она не идёт — плывёт над землёй, и взгляд её прикован лишь к Дару. Только Ятиму видно — в глазах не страсть, не любовь, не желание. Да и откуда бы им взяться? Там только смерть. В складках невесомых одежд припрятано жало. Прекрасная бабочка на поверку станет осой.

Ятим нетерпеливо притопывает на месте и срывается в танец.

Никому не перетанцевать шамана — он живёт диким ритмом. В нём самом зарождается движение, он сам и есть танец. Он кружит хищной птицей, не сбиваясь с шага, и девушка отступает, сглатывает, теряется и пропускает несколько тактов, беспомощно пытаясь вспомнить заученный рисунок пляски соблазнения.

Ятим наступает на неё — не танец уже, а битва. Он то приближается, то отдаляется, пугающий и дерзко прекрасный. Плавные движения, которыми так жаждала околдовать вождя девушка, становятся рваными и теряют прелесть, она напугана, жмётся к костру, желает сбежать. Становится лишь робким ребёнком, которого вырвали из лона семьи.

Танец всё длится и длится, музыка становится всё быстрее, пока девушка не падает у огня, пока плечи её не сотрясаются от рыданий. Ятим приближается всё тем же танцующим шагом, поднимает её голову за подбородок.

— У неё есть кинжал, лезвие которого напиталось ядом, — говорит он, пальцем касаясь её закушенных губ. — Таков твой подарок супругу на первую брачную ночь? — и он отпускает её, отступая к Дару. Нисколько не запыхавшись, откидывает волосы назад, что струятся по плечам как дикое пламя. Сегодня он не заплетал кос, и весеннее солнце играет с длинными прядями, искрится в них.

— Вот как, — качает головой Дар, не отводя от него взгляда. — Взять их, — и послов хватают за плечи. — Решу их судьбу позже. А ты, — и он всё-таки смотрит на девушку, — раз не испугалась взять отравленный кинжал, не испугаешься и добраться до своего племени через перевал. Возьми лошадь и скачи, передай, что мне неинтересны земли по ту сторону гор.

Девушка вздрагивает всем телом, но кланяется ему и бежит к коновязи. Никто не останавливает её. Вождь отпустил, а значит, никто не станет ей препятствовать и никто её не тронет.

Дар же увлекает Ятима к шатру, а внутри — несдержанно целует.

— Что со мной сделал? — спрашивает он. — Отчего она мне не по нраву?.. — он щурится. — Прежде я бы развлёкся с ней хотя бы одну ночь.

Ятим только качает головой, на губах его — уверенная улыбка.

— Ты же солнце, а я — твой шаман, разве может быть связь прочнее? — дразнит он в ответ. — Какая девушка сумеет встать между нами?

Дар тянется за поцелуем. Когда их губы соприкасаются, у обоих на коже вспыхивают солнечные знаки. Причудливо оплетают запястья, пробегают по предплечью к плечам, к груди.

Дар изумлённо читает их, Ятим — лишь смеётся.

— Посмотри-ка, — говорит он, — смотри, теперь я твой супруг. Так решило солнце, так решила магия.

— Супруг, — откликается Дар, удивлённый полученным подарком. — Мой супруг.

***

На закате Ятим выступает из шатра — капли пота ещё дрожат на обнажённой коже. Он только в штанах, а от плеч поднимается пар, столько внутри накопилось жара. Ятим смотрит на то, как солнце скатывается за горизонт. Провожает его, как привык. Усмехается.

Где-то там, за долиной и лесом, родился его сын.

Развернув ладонь к небу, Ятим призывает огонь, обращает его птицей и направляет вверх, ввысь. С орлиным клёкотом ожившее пламя уносится прочь.