– Только ты смотри, со всей сурьёзностью к делу подойди, а не как в прошлый раз – закочевряжился, – пригрозила ему Пелагея. – А я для тебя снадобья у Агрипины попрошу, чтобы тревогу с души снять. В один день-то не пройдёт: травки попить надобно…
Кишнецовая водка
Порывистый северный ветер, свистя в голых ветках деревьев, подхватывал последние опавшие листья и гнал их по улицам слободы. Ворохами набивались они под изгороди, вставшие преградой на его пути. Чисто убранные огороды и поля навевали мысли, что вот-вот белое покрывало накроет отплодоносившую землю…
Игнатий прохаживался вокруг своей избы, разглядывая образовавшиеся щели между брёвен. Благодаря настоям Агрипины страхи того страшного разговора в кабинете Качки понемногу улеглись и стали стираться из его души. Оправившись от потрясения, он вдруг обратил внимание, что в последнее время дальше некуда запустил своё хозяйство: заросший бурьяном огород и покосившаяся изба как-то враз бросились ему в глаза.
«Да-а… Уже Покров на носу, а по избе ветер свищет – утеплять надо. Придётся завтра за мхом съездить да законопатить все щели». – «А зачем мне этот огород?» – проснулся в нём другой голос. – «Да и изба… Немножко подладить – лишь бы зиму пережить, а там, ежели выручит золото, так и крестовый дом поставит али где поместье прикупит подальше от этой сирой и убогой слободы – вот о чём думать надо…»
Мысли о том, что его цель где-то близко и осталось лишь сделать последний рывок, захватила всё его существо. Радужные картины богатой и благополучной жизни поплыли перед его глазами, отодвинув на второй план заботы об избе.
«Готовиться нужно, готовиться: продумать всё до мелочей, обвести вокруг пальца своих подельников и затеряться с золотом в бескрайних просторах матушки России».
Только страх останавливал его пойти напролом. Засевший где-то в глубине души, он иногда пробегал липким холодком, напоминая, что судьба его в руках Прохора. Рассказанная по пьяни история с золотом и его записи, попавшие к шурину, сделали Игната полностью зависимым от этого человека. Да и без помощи Прохора вряд ли он сможет забрать запрятанное в горах золото…
«Ну, что же, можно и потолковать с шурином. Теперь я не полезу на рожон – согласиться на его предложение, это не значит сделать так, как он хочет», – решил про себя Игнат.
Ну вот и минул Покров… Отыграли свадьбы, которые обычно планируют на дни после сбора урожая. Когда-то в эту же пору разнаряженный, в яловых сапогах и фуражке набекрень Игнат на тройке с лентами и бубенцами лихо мчался к дому своей суженой – Пелагеи. Простой вольнонаёмный возчик, он не думал и не гадал, что отхватит такую богатую невесту:
«Теперь-то я развернусь», – самодовольно улыбаясь, подгонял Игнат скачущих во весь опор лошадей. Он бросил поводья и бегом, словно боясь упустить ускользающую из рук добычу, взбежал на высокое крыльцо купеческого дома.
Первым его встретил отец невесты – купец третьей гильдии Спиридон Афанасьевич. Мило улыбаясь, провёл он жениха в горницу. Весь в мечтах о приданом, обещанным батюшкой невесты, Игнат старался всячески угодить будущему тестю.
Но только… что он получил?! Сто рублёв да запущенную избу, подаренную молодым родителями невесты в надежде, что зять приведёт её в должный порядок. А лошади, обещанные тестем, ушли, словно песок сквозь пальцы, к её братцу – Прохору. Правда, Игнату перепал здоровенный молодой жеребец, но разве сравнишь это с доставшимся Прохору капиталом! А теперь этот родственничек ещё и на его золото глаз положил…
Игнат схватил охапку мха и, сетуя в мыслях на свою судьбу, с ожесточением стал вколачивать между брёвен.
– Погоди же у меня, сродственничек! Не всё коту масленица… Придёт время – сочтёмси, – пробормотал он себе под нос.
– Бог в помощь! – прозвучал позади приподнятый голос Прохора. – Никак избу к зиме утеплять взялся? Надоть, надоть… – поучительно произнёс шурин.
«Тьфу ты! Лёгок на помине!» – вздрогнув от неожиданности, про себя чертыхнулся Игнат.
– Ну дык, куды деваться: зима придёть – за всё спросит, – не отрываясь от работы, ответил он.
– Это верно… Ты давай, заканчивай здесь да подходи в избу – поговорить надобно. А мы с Пелагеей пока на стол соберём. Да сенца моему жеребцу подкинь! – уже с порога прокричал Прохор.
«Ишь, раскомандовался – как у себя дома», – проводил шурина злобным взглядом Игнат.
Закончив работу, он кинул охапку сена привязанной около ворот лошади и не спеша направился в избу. На столе уже красовался стеклянный штоф гданской водки в окружении аппетитных закусок.
Игнат с любопытством взглянул на невиданную им доселе бутыль.
– Какова дивно расписанная посуда! – указал он на зеленоватый квадратный штоф. – Это чево же там?..
– А это, Игнат, гданская кишнецовая[10] водка. Говорят, сам государь Пётр не брезговали пропустить чарку-другую ентого напитка, – с гордостью ответил Прохор. – Приятель в прошлом месяце из самой столицы привёз, так я ужо приберёг её для особого случая, – с нотками торжества добавил он.
– А-а-а… – многозначительно протянул Игнат, зажав в кулаке шапку.
– Да ты раздевайся, проходи за стол, чего стоишь, топчешься? Сейчас покушаем да заодно и о деле переговорим, – тоном хозяина пригласил Прохор.
Игнат робко придвинул стул и, перекрестившись на образа, уселся за стол.
– Ну, дык как? – причмокнув от наслаждения после первой чарки, спросил Прохор. – Не забыл мои условия? Половина на половину, – повелительным голосом продолжил он.
Игнат в знак согласия, потупившись, едва кивнул головой.
– Тогда по рукам?! – расплывшись в хитрой улыбке, хлопнул по плечу Игната Прохор.
– По рукам… – нехотя выдавил из себя тот, стараясь показать, как нелегко далось ему это решение…
– Ну-ка, чо она из себя представлят… – медленно, смакуя, опрокинул он свою чарку.
– Духовита! С нашей-то ни в како сравнение не идёть, – покачав головой и заглядывая в опустевшую чарку, молвил Игнат.
– Да уж конечно… – хмыкнул Прохор.
– Ещё бы вот что обговорить: как правильнее организовать задуманно дело… Тут и лошадей подходящих найтить надобно – наши то в горах разве что на подменку сгодяться, да и то – где дорога позволят без опаски ехать. И толмача с проводником опять же подыскать – заране обо всём обдумать следует, – произнёс Игнат, нарезая толстыми шматами принесённый шурином запашистый кусок свиного сала.
– Ну, это мы определим, сколько по деньгам получится. Да и в складчину соберём, чего потребно будет, – безразлично ответил Прохор.
– А лошадей ты не забыл?! – искоса взглянув на шурина, произнёс Игнат.
– Каких лошадей?! – непонимающе уставился на него Прохор.
– А тех, что Спиридон Афанасьевич в приданное Пелагее обещал – а ты попользовался, – продолжая нарезать сало, язвительно-спокойным тоном напомнил Игнат.
– Гм-м… – почесал затылок Прохор.
– Ну за ето ты не беспокойси, лошади будуть за мной, – помолчав немного, заверил он Игната.
– Ну, а деньгами придётся тебе вложиться – на расходы. Что ж, думал, ежели попользовалси Прохор лошадьми – то и платить за всё ему? Ан нет! – наполняя чарки, покачал головой Прохор. – Ну, давай – за удачу! – маленькими глотками, чтобы растянуть наслаждение, пропустил он свою чарку.
Подхватив белый, с лёгким розовым оттенком, шмат, Прохор откусил добрую половину, прикрыл от удовольствия глаза и стал смачно вкушать нежное сало.
– Да-а, казалось бы, обыкновенное сало, а как некоторые люди умеють превкусно приготовить его… Это Анисим, знакомец мой, угостил – большой мастер по ентому делу, – заговорил он на другую тему, давая понять, что вопрос с золотом решён и поставленные им условия обсуждению не подлежат.
– Нет, погоди, братец! – вдруг подала голос наблюдающая за разговором Пелагея. – А как же я? Половину тебе, половину Игнату – а мне-то что?!
– Ну чего ты так взъерепенилась?! – вскинул на неё глаза Прохор. – Всё правильно: с одной стороны ты с Игнатом – одна семья, а с другой стороны – я. Так что всё по справедливости.
