Наслаждаясь ласковыми солнечными лучами, он вышел за частокол вокруг разбросанных друг от друга изб и, прихрамывая, направился вглубь леса. Что-то неуловимо знакомое было в этих величественных, устремлённых вверх елях и раскинувших мохнатые лапы кряжистых кедрах, в этом наполненном запахом пихты воздухе. Где-то он уже сталкивался с подобным. Но где?..

«Чудное место… Как я попал сюда?» – сбивая сапогами утреннюю росу, Мирон силился вспомнить события последнего времени. – Не заблудиться бы, – оглядывался он вокруг, запоминая ориентиры на местности. – Что привело его в эти края? – перебирал Мирон в памяти события развернувшиеся вокруг их поместья… Лиза? Почему она не поверила ему?»

После того как его определили в рекруты, отношения их в корне изменились: «Ты думаешь, я брошу всё и свяжу свою судьбу с нищим солдафоном?», – звучали в памяти её напутственные слова.

Последнее, что запомнилось: крепостные, предназначенные в рекруты, и он среди них… А что же было потом?

Как ни старался Мирон восстановить дальнейшие события – в его памяти появлялся провал, какая-то непреодолимая стена вставала между его прошлым и настоящим:

«Кто же так жестоко пошутил с ним? – вновь вернулся он к событиям тех дней. – Откуда взялся лоскуток от его одежды на окне в доме Воронцовых? А ведь тот капитан по-своему был прав: что он ещё мог предположить, сравнив эту улику с его кафтаном. Почему же я тогда не сдержался и ударил его? – осуждал он себя за давно прошедшую историю. Но, вспомнив издевательский тон дознавателя и его высказывания в адрес их отношений с Лизой, Мирон нахмурил брови: – А, возможно, я правильно сделал», – заключил он.

Мысли его прервал нежный голос, напевающий мелодичную песню.

«Кто же так красиво поёт в этой глуши?» – опешил от неожиданности Мирон и прислонился к могучему стволу кедра.

Через какое-то время, из поредевшего тумана, словно паря над землёй, показалась статная девичья фигура.

«Уж не видение ли это?» – тряхнул он головой.

Но, нет – силуэт не исчез. Лёгкой походкой, не замечая Мирона, видение подошло ближе, постепенно превращаясь в Марьяну. С букетом лесных цветов, в прилипшем к мокрому телу платье, облегающем стройную фигуру, она была похожа на сказочную лесную нимфу.

«Может, наваждение захлестнуло его не совсем окрепшее тело? – обвёл Мирон взглядом могучие стволы елей и кедров. – А это – лесная хозяйка?» – остановился его взгляд на Марьяне.

Между тем она подошла совсем близко и, вскрикнув от неожиданности, прижала букет к груди. Видение враз обернулось реальностью.

– В-вот, вышел п-погулять, да услыхал ваше пение, – заикаясь, растерянно пролепетал Мирон, не в силах оторвать взгляда от прекрасной феи.

– Как вы меня напугали! – вспыхнув румянцем, ответила Марьяна.

– Я очень извиняюсь, но ваше пение так заворожило меня, что я, приняв вас за видение, замер, боясь пошевельнуться, – немного придя в себя, потупил взгляд Мирон.

– А я на озеро ходила, да вот цветов по пути набрала, – ещё больше покраснев, опустила глаза Марьяна.

– Я тоже любил у себя в имении каждое утро в пруду купаться, – поддержал её Мирон.

– Вы, если прямо пойдёте, то упрётесь в ручеёк – он и выведет вас к озеру. Здесь близко – рукой подать.

– Благодарю вас, но я немного устал, и если вы позволите, то пойдёмте вместе до дома.

– Хорошо… – стесняясь прилипшего к телу платья, пропустила его вперёд Марьяна.

– Не холодно в такое время купаться? – не оборачиваясь, спросил Мирон.

– Нет… – слегка улыбнувшись, коротко ответила она.

– А я впервые сюда забрёл. Хотел немного пройтись, но засмотрелся на окружающую красоту и сам не заметил, как здесь оказался.

– А не побоялись, что заблудитесь? – поддержала разговор спутница.

– Я хорошо ориентируюсь на местности. Нас в кадетском корпусе обучали этому.

– Вы закончили кадетский корпус? Расскажите мне когда-нибудь свою историю. Ну, то, что помните…

– Да, конечно, – с готовностью ответил Мирон. – Сожалею, что до сих пор ничего не рассказал о себе. Ведь должны же вы иметь представление о человеке, которому спасли жизнь. Не знаю, смогу ли я хоть как-то отблагодарить вас за заботу, проявленную к совершенно незнакомому человеку.

– Об этом не беспокойтесь, вы мне ничего не должны. А за заботу о ближнем – Господь воздаст.

– Но, хотя бы в знак благодарности, примите вот это… – снял он с груди образок и, с просительным выражением глаз, протянул Марьяне.

Та улыбнулась и, ничего не ответив, только слегка отрицательно покачала головой, давая понять о бескорыстности своего поступка.

– Э-э-э… – закряхтел Мирон, почувствовав себя неловко. – Марьяна, осмелюсь спросить вас, – немного помолчав, решился задать он вопрос. – Почему вы не такая, как остальные жители скита? Ваш разговор и манеры совершенно другие. Не похоже, что воспитывались в этой глуши.

– Да, вы правы. Но это длинная история – в двух словах об этом не расскажешь.

Мирон, улыбнувшись, понимающе кивнул головой.

За разговорами они не заметили, как подошли к огромной елани[20], на которой раскинулся, огороженный частоколом, скит. Могучие деревья расступились, и враз открывшееся залитое солнцем пространство заставило путников зажмуриться.

Мирон краешком глаза заметил, как солнечные лучи заиграли: на перекинутых через плечо волнистых волосах Марьяны, на её длинных изогнутых ресницах и нежной, упругой коже лица.

Высохшее за дорогу платье заколыхалось от дуновения налетевшего ветерка, обозначая стройную фигуру девушки. Он непроизвольно вспомнил наряженную и украшенную бриллиантами Лизу, но она тут же померкла перед одетой в простое платьице Марьяной.

– Как солнышко играет! – прикрывшись рукой от ярких лучей, произнесла она. – В преддверии осени часто стоит такая погода.

Рыжий пёс с радостным лаем выбежал им навстречу и закрутился вокруг Марьяны.

– Отойди Рыжок, с ног собьёшь, – ласково отстранила она пса.

– Рыжок? – удивлённо переспросил Мирон. – Ну вот и познакомились, – присев на корточки, погладил он по голове пса.

– А он с вами уже давно знаком, – откинув назад упавшую на глаза прядь волос, произнесла Марьяна. – Если не Рыжок, то вы бы так и висели там – на берёзе.

– Вон оно что?! – враз посерьёзнел Мирон. – Оказывается и твоя заслуга есть в моём спасении. Выходит, я твой должник.

Пёс, подняв голову, умными глазами посмотрел на него, как будто понимая, о чём идёт речь.

– Ну, всё, Рыжок, иди на место, – подтолкнула пса Марьяна, видя, что тот не прочь проводить их в избу.

Мирон открыл дверь и учтиво пропустил спутницу. Благодатная прохлада хлынула на них из горницы.

– Чево в дверях встали? Давайте, подходите. Отобедаете, чем Бог послал, – кивнув на немудрёное кушанье, привстал из-за стола Евсей. – Мы с Антипом уже чаю попили.

Прочитав молитву, они уступили место молодым, а сами расположились возле печи, на лавке.

– Апосля поговорить надобно, – многозначительно взглянул Евсей на Мирона.

Тот молча кивнул головой и с аппетитом принялся за еду.

– Кто бы подумал, что апосля того, что с ним стряслось, вот так обыгается, – кивнул Антип на уплетающего кашу Мирона.

– Да кабы не Марьянка и Серафимино снадобье – лежать ему во сырой землице, – вставил своё слово Евсей. – Смотри – как на собаке всё заросло…

– Не в обиду, Мирон, будет сказано, а разговор у меня к тебе вот какой… – начал Евсей, когда тот закончил трапезу.

– На ноги мы тебя поставили – вон, гли-ко, по лесу уже бегашь, а там, даст Бог, и в память войдёшь. А кода тебя в беспамятстве сюды приволокли, так на деда Авдея место положили. А дед-то, вон, с печи не слазит – попрыгай-ка в его годы с полу, да на полати. Да и Марьянка стеснятса мимо молодого мужука бегать, – кивнул Евсей на залившуюся краской дочь.

– Пойду я, Рыжка покормить надо, – выскочила из-за стола Марьяна.

– Да мы его только что накормили, – пожал плечами отец.