– Джон?! – поразился Оливье. Два дня назад он бил Уайта по носу кулаком, а теперь его собирается убить воскресший труп. Джон тщетно старался оттолкнуть державших его, хрипел от боли, а те скручивали ему локти за спиной. Одноклассник узнал Оливье и с ненавистью заорал:

– Ах ты сукин сын, я и перед смертью вижу твою рожу! Это что ли ты виноват?! – он дергался, махал головой. – Да чтоб ты сдох здесь, а эти отбитыши обглодали твои кости, мразь!

Джона насильно поставили на колени, а Оливье продерзил с ответной ядовитостью:

– Иди ты! Тебя вообще сейчас убьют, а ты понтуешься!

– А ты и доволен, да?!

– Да, стою любуюсь!

На самом деле Оливье не радовался казни, в нем играли непонимание происходящего и вражда с Джоном. Старуха стала разрывать парню голову пальцами, словно тонкий мячик. Тогда от неприязни к сопернику и следа не осталось, и Оливье без прошлой уверенности с ужасом заорал, Эльвира тоже. Они забыли как моргать, как шевелиться, поскольку уставились на кошмар не в силах отвернуться.

Оливье, даже не совсем контролируя себя, скорее подчиняясь эмоциям, встал рядом с Эльвирой и крепко, с заботой, сжал её ладонь, успокаивая и себя, и подругу, а она, так же не заметив того, проявила взаимность.

Колдунья голыми руками проламывала Джону череп, разошлись трещины. Она разделила мозг на две равные части. Кожа, будто ткань, пошла «по швам», клочки волос попадали на пол. Вылезли наружу покрасневшие глазные яблоки с выступившими синими сосудами. Когтями старуха рассоединила верхнюю челюсть, дёсна налились кровью, а осколки зубов полетели на пол. Нижняя челюсть отвисла. Бабка отбросила изуродованный труп.

– И данную истину обязаны запомнить все! Я – Главная! – «скромно» заявляло чудовище. – Я – спасение заблудших душ; правильный образ жизни! Любой, кто не подчиняется – не достоин существовать на планете. Её настигнут изменения благодаря мне, и вы не в состоянии помешать, – бабка указала на труп Джона. – Этот потерянный нарушил правила и напал на меня, но его поражение – доказательство, насколько я властнее вас, смертных.

Оливье наклонился к Эльвире и тихо оскорбил Главную:

– Вот насмотрятся бабушки всяких молодежных киношек, по итогу пафосные речи качают.

Старуха кинула Оливье Эльвире в ноги ключи, по логике нужные, чтобы закрываться в палате от безумцев, и она же подтвердила:

– От вашей палаты.

========== 2. Провести лоботомию ради исправления ==========

До заключения в психиатрической больнице.

Поздним вечером возвращалась домой из школы Эльвира, представляя, как она ляжет на кровать и наконец отдохнет после довольно тяжелого дня. Карман кожаных штанов сжимал телефон, в наушниках били басы музыки. Недавно Эльвира встретила Лонисто, которого неспециально ударила локтем, и, хоть ей и было немного стыдно, так и не извинилась.

Тут Эльвира почуяла чье-то присутствие рядом и на рефлексе обернулась, вынув наушники. Позади стояла сутулая старушка, державшая два синих плотных пакета. Бабушка выглядела стандартно: короткие темно-серые волосы; невысокий рост; худощавое тельце в коричневой одежде; серые прищуренные глаза; бледная кожа с маленькими шрамами – внешность не внушала опасения, но она, как известно, бывает обманчива.

– Помоги донести до дома, девушка, – с доброй улыбкой попросила пожилая женщина и протянула пакеты.

– Ох, я и без того устала, попросите кого-нибудь другого.

Эльвира планировала пойти своей дорогой, но её ударили по коленям пакетами. В них, похоже, находилось что-то крупное и железное, явно не по силам бабки. Она практически приказала:

– Помоги пожилому человеку!

Её физиономия исказилась в гневе, выступили морщины, вставленные золотые зубы заскрипели, старуха возмущенно сжала кулаки. Обидчица карги вновь отмахнулась:

– Себя долбани шмотками.

До сих пор ощущая боль в ноге, которая даже покраснела, недовольная Эльвира потелепалась своей дорогой, с испорченным настроением прошипев: «Чокнутая хрычовка».

– Вечно богатенькие детишки слишком много мнят о себе, – доносился звук, похожий на рычание, позади, – Диасс, зря ты наглеешь.

Рассерженная Эльвира обернулась, решив изложить бабке абсолютно все свои негодования. Но никого не было…

Это было последнее, что помнила Эльвира перед тем, как очнулась закрытой в палате.

***

– То есть тебя засадили сюда за то, что ты бабуське не помогла донести до дома пакеты?

Оливье лежал на койке рядом с сидящей Эльвирой, поведавшей историю. Он внимательно слушал её, прикусив губу. Редко, когда чья-либо речь заинтересовывала его, но собеседница попала в «редко». И не только потому что психбольница и причины заточения в ней в целом были любопытны…

– Похоже на то, – пожала плечами Эльвира и с возмущением заверила: – Я не нахожу других причин считать меня ужасным подростком, нуждающимся в исправлении.

– Точно не находишь?

– Нет, не точно…

Она вспомнила о несправедливости по отношению к другим людям:

– Я постоянно унижала окружающих, никогда не позволяла приближаться близко к себе, даже если человек мне интересен. Многие стали изгоями, потому что я их публично оскорбила, а другие поддержали.

– Ой, так открываешься, будто я за всем этим не наблюдал.

– Ну, надо же высказаться. Да и вдруг я здесь из-за излишней дерзости? Мне, если честно, неловко перед Катриной.

– О, новенькое. И что же с ней произошло?

– В шутку назвала её отрепьем никому не нужным, а выяснилось, что она сирота. И ведь у меня тоже проблемы с родителями, низко как-то давить на Катрину.

– Да забудь, вдруг она просто на жалость давила.

– По-моему, нет.

– Мамой клялась?

– Какой ты злой.

– Чтобы тебе полегчало. На фоне меня не так стыдно.

– Мне поблагодарить?

– К тому же, я ведь тоже наполовину сирота, так что шутить над своими могу.

– А тебе не тяжело морально?

– Не переживай, я ж смирился. Когда привыкаешь – ко всему относишься проще.

– Наверное.

– А поделись-ка со мной какой-нить дикой выходкой, которую я тоже не знал.

– Ну… – Эльвира припомнила инцидент и поделилась: – Помнишь в прошлом году в нашей школе был новогодний конкурс? Я готовилась к нему, репетировала песню, которую должна была исполнять, но в итоге учительница решила уступить место моему врагу.

– Но вроде от класса выступала Джоанна.

– Именно. Эта стерва еще и насмехалась надо мной. Я ей в напиток перед выступлением подлила виски, чтобы Джоанна опозорилась по полной программе.

– По-моему пьяной была не Джоанна… – недоумевал Оливье, но скоро осознал, в чём дело, и засмеялся. Эльвира всё же объяснила:

– Да, рядом с её бутылкой лимонада стояла другая, принадлежащая женщине из жюри. Они как назло рядом на столике у сцены стояли.

– Да, я помню, та женщина в итоге сама запела на весь актовый зал. Ох, по мне – лучший час за всю историю школы. А на втором месте, как ты Джоанне на следующий день портфель из окна выбросила.

– Слабенькая женщина, я ведь немного налила, но её вынесло с пары глотков.

– Не пьешь ты, святая простота, не разбираешься в алкоголе. Он с лимонадом на голодного человека быстрее действует.

– Только судью в конечном итоге уволили… На самом деле как-то подпортило комедию, – и продолжила, – то, что Джоанна победила в итоге.

– Жизнь – несправедливая штука.

– На самом деле я даже не против искупить любые проступки в прошлом, лишь бы выбраться отсюда.

Эльвира печально усмехнулась и, сжав губы, опустила голову. Она смахнула с глаза предательски выступившую слезу, так как не могла позволить ей прокатиться по лицу.

– Эй, – Оливье ласково потянул Эльвиру за щеку и потрепал, подруга неловко отстранилась. – Не забывай, что нас заперли здесь вместе, а мы, между прочим, далеко не плохи. Вот взять тебя – я и в школе считал тебя выносливой и целеустремленной.