— Феррон упаси. Вопрос был скорее риторическим. После случившегося я предполагал, что ты не захочешь спать в своих покоях.
— Я так предсказуем?
— У меня было время тебя узнать, — Марволо приобнял за плечи и оставил долгий поцелуй на лбу. — По правде сказать, я хотел, чтобы ты пришёл. Мне становится легче и спокойнее, зная, что ты рядом.
— Правда? — во взгляде Гарриэля отразилась неподдельная искренняя радость. Неужели Марволо и правда стал относится к нему ещё лучше? У них и до этого складывались, пусть и не простые, но очень крепкие отношения. Но теперь… Гарриэль чувствовал, что они поднялись ещё на одну ступень. И эта ступень оказалась выше предыдущих.
Сегодня в тронном зале Марволо упомянул семью. И это так, они стали семьёй. Но всё-таки… говорил он не о братской любви. Он признался. Наверняка.
Не в силах метаться в догадках, светлый принц надел шёлковые перчатки и без спроса перебрался на колени своего эльфа. Удивление в багровых глазах и натянутое как струна тело оказалось слишком сильным. Марволо не ожидал, что Гарриэль вот так на него набросится, толком не дав ответить на вопрос, обхватит лицо и прижмётся своими губами к его губам.
У чёрного принца были всё основания считать, что после похищения и чудом не совершенного изнасилования, жениху будет противен интим. На какое-то время точно. Однако, Гарриэль удивил. Он желал прикосновений. Желал вытеснить касания старика руками и ласками возлюбленного.
— Гарри, — ласковое имя само сорвалось с губ, как только эльфёнок перестал его целовать, и руки, наконец, вспомнили своё дело — Марволо прижал к себе так близко, как только возможно.
— Скажи ещё раз… — Гарриэль осмелел от отсутствия сопротивления со стороны чёрного принца. И хотя он не видел, и до конца не ощущал его кожу — всё равно был рад, что его не отталкивали, напротив, дарили нужную сейчас ласку.
Марволо улыбнулся, услышав просьбу, и прежде чем повторить, да не один раз, сменил их позиции, оказался сверху, касаясь своим лбом лба светлого.
— Гарри… Гарри… Гарри… Ты — мой принц.
Нежность в голосе способна растопить ледяную глыбу в сердце. Гарриэль потянулся за поцелуем, как цветок тянется к солнцу, больше не помня, что пережил ранее. Марволо всё вытеснял собой, и если подарит хоть немного откровенной ласки — Гарриэль ощутит желание. Если переступит через препятствие, которое выстроили между собой — они не пожалеют.
Марволо чувствовал всей своей сущностью, как светлый эльф хочет испытать всю его любовь. Больше, чем когда-либо. И поддался своим собственным желаниям.
Любить… метить… скрепляться… Чтобы все видели, чувствовали, что Гарриэль Гриффиндор принадлежит Марволо Слизерину. Такой податливый, желающий ласки, раскрывающийся в его руках беленький принц должен быть только с ним. В руках Марволо находилось множество обольстительных и опытных эльфов, но в Гарри его что-то цепляло. Без возможности оторваться.
Первый жалобный стон, музыкой прозвучавший из уст принца, послал мурашки по тёмной коже. Марволо плавно спустился вниз и очень осторожно задрал сорочку, в любой момент готовый отступить, если его действия окунут в неприятные воспоминания, связанные со стариком. Молочная, матовая кожа манила оставить следы от жёстких, кусачих поцелуев. Юный принц, которого он ранее так не хотел брать в постель и обучать, вызывал теперь чувства ровно противоположные. Его хотелось брать. Познакомить с удовольствием. Лишить невинности не только тело, но и разум, который заслуживал быть потопленным в бурной реке желания.
С распахнутыми глазами, в которых плескалась любовь и волнение от предстоящего, Гарриэль смотрел, как осторожно и с лаской Марволо снимал с него одежду, как трепетно касается его кожи, сердце в груди замирало, и ласкал взглядом багровых глаз каждый открытый участок тела.
— Ты дрожишь, — низким голосом произнёс чёрный эльф и провёл рукой по внутренней стороне бедер. Теперь только перчатки остались на светленьком принце.
— Не от страха.
И хотя Марволо был первым, кто видел Гарриэля обнажённым, это не казалось противным или постыдным. Оно казалось правильным и естественным. Как и прикосновения к сокрытому, они не вызывали отторжение, не пугали. Светлый принц знал, что именно так всё и происходит.
— Я знаю, — хмыкнул тёмный с короткой улыбкой и, упираясь руками по обе стороны от бедер принца, склонился между его ног. Следующие его слова Гарриэль чувствовал кожей. Горячее дыхание шло от колен до бедер: — Если бы ты боялся близости со мной — не стал бы так сильно напрашиваться сейчас. Тебе нужна моя любовь и я готов её дать. Как и своё сердце, которое впервые за двести пятьдесят лет бьётся так сильно и волнительно для кого-то.
Всё нужные, правильные слова разбежались от признания. Быть первым, кто добился высоких чувств от того, кто раньше предпочитал иметь дела только с наложниками на пару ночей — восхищало и лишало способности ясно мыслить.
— Да, — нашёлся с ответом Гарри, облизывая вмиг пересохшие губы, — ты мне нужен. Иди ко мне…
— Я рядом, — у самой кожи произнёс, снижая голос до шёпота, и коснулся первым долгим поцелуем внутренней стороны бедра.
И как сорвало. За первым последовал второй, за ним третий и четвертый… Марволо то поднимался, то опускался, осыпая поцелуями ноги будущего жениха. Ощущал, как его эльфёнок разгорался пламенем желания. Ноги оказались слабым местом, от которого по всему телу разносились вспышки удовольствия.
Гарриэль знал, что у каждого есть особая часть тела, отвечающая на касания сильнее всего, но не мог подумать, что именно его ноги окажутся так восприимчивы, что он может потерять голову, не видя перед собой… не слыша… не думая… только чувствуя. Мир сузился до ощущений. До рук Марволо. До его горячих губ.
— А как же ты? Тебе тоже нужно что-то дать…
Не сразу, но Гарриэль обрёл дар речи. Однако, он был близок к тому, чтобы полностью забыться в прекрасных ощущениях. Пульсирующее знание того, что в соитии важна не только полная отдача, но и взаимность — оно привёло в сознание. Нельзя только получать. Нужно что-то дать в ответ.
— Ты успеешь подарить мне удовольствие, когда мы сольёмся в единое целое, — пообещал Марволо, ненадолго прервавшись. От всепоглощающего желания обладать юным принцем его тело подверглось малой части трансформации — глаза засияли в полумраке, тон кожи изменился, став ещё темнее.
— Багровый меня всегда пугал. Но твои глаза так красивы… они завораживают, — признание буквально само сорвалось с губ. Юный эльф словно чарам поддался, глядя в глаза хищника.
Марволо поддался вперёд и слился с Гарриэлем, тихо простонавшим от удивления и удовольствия, поцелуем. Он не говорил, как изумрудные глаза на него влияют. Как из-за них едва не умер во время битвы на родных краях. Ни к чему было беспокоить, потому что Марволо знал, что это травмирует эльфёнка, от природы тонко чувствующего то, что творится на сердце.
Рука в перчатке прижала его ближе к телу, что стало горячее от ласк, ранее не испытанных. Перехватив её, чёрный принц прикоснулся к ней губами и вдруг сплел их пальцы в крепкий замок.
— Ты хочешь меня?
— Хочу.
— Я тебя тоже.
Признаваться в своих постыдных желаниях кому-то, кроме своего учителя, Гарриэль не привык. Половину мыслей, роящихся в его голове, знал он сам и больше никто. Есть вещи, которые должны сохраняться в тайне за семью замками. Но подумав о постыдных вещах, что он мог совершить с Марволо, Гарриэль задохнулся от восторга, видя как его прекрасный тёмный эльф, приподнявшись на коленях, стал раздеваться.
О, это прекрасное мощное тело не должно было так долго скрываться за одеждой! Феррон во плоти… Невозможно удержаться от соблазна прикоснуться. Красивые крупные мышцы, кожа насыщенного угольного цвета, притягательны до безобразия. Светлый принц сглотнул вязкую слюну, желая провести языком… сгорая от стыда и желания.
Марволо позволил себя коснуться в обнаженном виде, с самого начала не желая иметь преграды. За исключением перчаток, которых просто не избежать. А о том, чтобы заняться любовью во втором обличье, он старался и вовсе не думать. Опыт был бесценный, но слишком рискованное дело.
