— Сто пятьдесят пять стукнуло два месяца назад, — с гордостью ответил Годрик, отгоняя грустные мысли о том, как родился сын, как хрупок был, беззащитен и слаб здоровьем долгие годы. Любая болезнь могла стать для него смертельной. — Совсем ещё юн. Но он созрел и готов к семейной жизни. Однако, беспокоит меня его невинность.

— Невинность души или тела? — решил уточнить Салазар.

— Телом. Душа его — как яркое пламя, живое, трепещущее и жаждущее всё опалить. Он горяч и моментами дерзок, любит искать приключения на свою голову, сводит иной раз слуг с ума своими выходками. Но при всём при этом, не интересуется никем. Его не привлекают ни девушки, ни юноши. И он никогда не говорил со мной об отношениях с кем-либо.

— Удивительно, как они похожи, — хмыкнул Салазар, отпив ещё немного вина. — Марволо тоже ни к кому и никогда не питал любовного интереса. На пару раз может лечь с кем-то, а после отбросит, как и не было. Если ты согласишься на брак, Марволо придётся остепениться, чтобы не обесчестить ни супруга, ни себя.

— Вот это меня и начинает беспокоить, — светлые брови короля красных эльфов сошлись на переносице. — Ты утверждаешь, что Марволо не упустит возможности любовно поиграться с кем-нибудь, а как перестанет — тут же отбросит, как вещь ненужную. Как он поступит с Гарриэлем? Для него это будет первый раз. Если они предадутся ночи любви, а после Марволо будет смотреть на него, как на пустое место — это разобьёт моему сыну сердце.

— Поэтому я и предупредил тебя в письме, что наш визит может оказаться долгим. Прежде всего, им нужно познакомиться и узнать друг друга. Если у кого-то из наших сыновей будет отвращение к другому — я подумаю, нужна ли эта затея, — заверил Салазар, как никто понимающий превратности браков по расчёту и бурный характер своего сына.

— Пожалуй, — не мог не согласиться с озвученным планом Годрик и сделал несколько глотков. — Как ты… — понимая, что тема с сыновьями на этом может подойти к концу, он решил спросить о том, о чём не должен был, чтобы не разбередить старые раны, но желание оказалось сильнее, — как ты жил после разрыва нашей связи?

Грустно хмыкнув, Салазар откинул голову, смотря в потолок. Вспоминать долгие годы одиночества очень нелегко и немного стыдливо. Пусть они и миновали, унеся за собой груду тоски, которая, казалось, похоронит его под собой.

— Два года пил и дошёл до крайности, не видя жизни без вина. Возможно, пил бы и дальше, если бы не пришлось казнить управляющего винодельней и тем самым не нарушить поставки. А пока лежал под присмотром знахаря, понял, что надо что-то менять и… — голос треснул. Говорить вслух до сих пор больно, — хотя бы попробовать подпустить к себе кого-то другого. Так и женился. Супруга подарила мне сына и покинула наш мир, когда Марволо исполнилось десять.

Годрик на себе пронёс всю тяжесть тех лет, невыносимую тоску и боль, что вытеснила собой всё хорошее. По собственным воспоминаниям. По воспоминаниям Салазара. Сжав слишком сильно бокал, он не рассчитал силу и хрусталь лопнул под давлением. Осколки впились в кожу, рассыпались по полу и вино смешалось с выступившей кровью.

Испуганно охнув, Салазар метнулся к нему и взял за руку. На хрусталь было плевать, а вот осколки следовало немедленно вытащить. Чем он и занялся. Но этого оказалось мало.

— Чего сидишь? Лекаря позови, — напомнил Слизерин, перебросив длинные чёрные волосы через плечо, чтобы не мешали.

— Эта боль — мелочи, — горько усмехнулся Гриффиндор и отнял раненную руку из ладоней Салазара. Всегда сдержанный и холодный с виду, он показал явное переживание. — Я в порядке, Салли.

— Сказал тот, кто постоянно запускает свои раны и прибавляет забот целителям, — строго посмотрел на него Салазар, за праведным укором скрывая то, как дёрнулось сердце после ласкового прозвища. Только Годрику позволялось называть его так. И это было так давно… Он и забыл, как нежно звучит его сокращённое имя из уст красного эльфа.

Боль притупилась. Годрик перевёл взгляд на ладонь, на несколько осколков впившихся в кожу. Даже самые мелкие он видел отчётливо. Один крупный вытащил самостоятельно, слегка скривившись, и отбросил окровавленный осколок к тем, что валялись на полу. Да. Именно так выглядело и его сердце в тот вечер. И последующие несколько лет. Разбитое. Окровавленное. Которое никогда не собрать. Не склеить. Не сделать целым.

Два дурака, что после нескольких веков встретились вновь. Чувства вспыхнули вновь. Загорелись тем же ярким огнём. Время должно было научить не попадать в ту же ловушку. И вот они снова совершают ошибку. Теперь, когда у них есть дети — стать друг другу ближе можно… через их брак.

— Лучше бы тебе позвать лекаря, — снова предложил Салазар, отбрасывая мысли, пропитанные грустью.

Не став тянуть, Годрик так и сделал. Явился тот за считанные секунды и сделал свою работу на месте.

Гриффиндор не смотрел на то, как ему залечивают руку. Смотрел только на сидящего напротив Салазара. С жадностью разглядывал каждый дюйм на его лице, каждую линию, каждую морщинку. Заново запоминая. И тот не мешал, лишь попивал вино, расслабленно сидя в кресле и стараясь не думать. Не только о Годрике, но и вообще. Мысли часто были разрушительны, по своей натуре.

Закончив свою работу, лекарь удалился, снова оставив двух королей наедине. Между ними затянулась тишина. Настолько сильной она стала, что приносила один сплошной дискомфорт.

— Покажешь, где мои покои? — решился спросить Салазар, разбивая стену гнетущей тишины.

— Да, — выдохнул Годрик и нехотя поднялся. На его мантии остался след от вина, и чтобы не ходить с ярким позором, он снял с себя грязную вещь.

И Салазар залюбовался. Очертания тела красного эльфа были изумительно-привлекательными. Крепкое, мощное. Собственное тело казалось хрупким и тонким, хотя таковым он вовсе не был. Кровь прилила к щекам.

— Идём, — позвал за собой Годрик, как только привёл себя в норму.

В дворце бывшего возлюбленного, Салазар не был почти три сотни лет. Его не раз видоизменяли и в данный момент особо сильные изменения виделись в комнатах для гостей и коридорах. Самоцветы на стенах ловили уходящий свет солнца, отражаясь радугой.

— Красиво у тебя здесь, хоть и ярко очень, — улыбнулся он, оглядевшись. — Но мне всегда ярко.

— Ты повторяешься… — многоточие осталось после слов Годрика, ведь он явно хотел добавить ещё одно ласковое прозвище, каким мог удостоить в прошлом только Салазара.

— Наверное потому, что немею перед тобой, по старой памяти, — признался чёрный эльф, со вздохом и смущённой улыбкой. — Так и не смог забыть тебя.

— Да, — Годрик прикрыл глаза и до боли сжал пострадавшую ладонь в кулак. Целительная магия закрыла раны, но из-за давления они снова открылись. Он тоже не смог забыть, что уже показала встреча. — Мы пришли.

Комната, предназначавшаяся Салазару, была отделана гораздо ближе к его вкусу. Серебряные стены и мебель, зелёные бархатные шторы, призванные скрыть солнце…

— Кажется, эти покои ждали именно меня, — улыбнулся Слизерин, оглядев временные владения.

— В моём дворце всегда найдется место, ждущее только тебя.

Смущаясь, прекрасный тёмный эльф озарял пространство светлой улыбкой.

— Пожалуй, я лягу отдохнуть. Спасибо тебе, Годрик.

Когда дверь закрылась, Салазар сел на кровать. Заснуть ему было не суждено этой ночью. Старая любовь отказывалась выходить из головы.

========== Часть 4 ==========

Ночь для Марволо прошла отвратительно. Будучи по несколько месяцев в походах, он привык к ужасным условиям, к неудобствам и тяжёлым ситуациям, находясь вдали от дома. И сейчас, в роскошной постели, испытывал похожие чувства. Никакой уют не мог избавить его от напряжения и некомфортных ощущений. В чужом краю, в чужом дворце, где нужно познакомиться с будущим женихом! В военных походах Марволо всё предусматривал, просчитывал каждую мелочь, но к такому повороту судьбы даже самые лучшие из его учителей не могли подготовить. Одно лишь представление об ухаживании вызывало неподдельную дрожь.