Я даже не понял сразу, что произошло. Михайлов вдруг заорал:

— Засада! Государя и государыню в кольцо! — и нас с Филиппой окружили гвардейцы, но тут со всех сторон из кустов раздались выстрелы.

Все происходило очень быстро. Вдалеке зазвучали крики, и, судя по топоту, сюда возвращалось много народу, поэтому нападавшие не могли ждать. Они выверили эту засаду до мелочей, даже волка поймали и выпустили в нужный момент. На все про все у них было меньше двух минут, и за эти минуты Михайлов умудрился так нас прикрыть, что мы остались живы только благодаря ему. Вот только я понял, что происходит ровно в тот момент, когда вокруг меня начали падать с лошадей гвардейцы. Упал Михайлов и закричала Филиппа, под которой пристрелили лошадь. Я успел выхватить ружье и выстрелить, и даже в кого-то попал, когда Самсон тонко заржал и начал падать. Если бы я был на Цезаре, то смог бы уйти, мы отрабатывали такой уход с Михайловым, когда гвардейцы не брали меня в кольцо, а выстраивали стену. Ну а, чтобы догнать Цезаря… Но его не было сегодня со мной, вот в чем дело. Чтобы перезарядить оружие времени у нападавших уже не было, они выскочили из кустов и последнее, что я помню, это удар прикладом, после чего отключился.

Сознание возвращалось медленно. Сначала пришли звуки. Два мужских голоса, спорящих на повышенных тонах. Говорили они по-английски.

— Зачем ты притащил их сюда? — зло проговорил один.

— Да там уже кусты трещали, и этот злобный кобель Гром ломился к нам. Я не хочу даже представлять, чтобы со мной сделали, найдя у тела убитого царя. Я бы очень долго завидовал мертвым, потому что умереть бы мне не давали очень долго! Я не боюсь сдохнуть, но не хочу мучиться перед этим! — ай, молодец Петька. Понимая, что не успевает сам, спустил свое чудище лохматое. И тут до меня дошло: Михайлов! Гвардейцы охраны. И что эти твари сделали с Филиппой?!

— Да, но притащить их сюда? Ты в своем уме? — снова прошипел первый голос.

— А куда еще? И вообще, раз тебе надо, ты их и убивай. Только деньги отдай тому русскому, который все устроил. Лично я ухожу как можно дальше. Хватит с меня приключений в этой варварской стране.

Пока они говорили, я благоразумно притворялся мертвым. Расчет был на то, что, они не увидят опасности, если будут думать, что я без сознания. Судя по ощущениям, я сидел на жестком стуле, а руки были связаны за спиной жесткой веревкой. Сильно болело лицо и правая сторона грудной клетки. «Только бы ребра не переломались», — промелькнуло в голове. Если все-таки перелом — то это плохо, я не смогу даже попытаться действовать, потому что элементарно выпаду в осадок от болевого шока.

— Как вы смеете задерживать нас? — чуть в стороне зазвенел голос Филиппы. Жива, Слава Богу, жива, и судя по голосу не слишком пострадала. — Вы хоть понимаете, что с вами сделают, когда поймают? Вас сварят живьем в кипящем масле, а то, что останется четвертуют! — Я не очень хорошо представляю, как можно четвертовать то, что останется от человека после кипящего масла, но ее полет фантазии впечатлял. Не думал, что моя принцесса настолько кровожадная. Практичная — это я заметил, когда она обнесла де Сада и выяснила, что именно она у него забрала, но вот кровожадная… Какие еще черты Филиппы я смогу открыть совершенно случайно? Стараясь не привлекать внимание, я пошевелил руками. Бесполезно, нужно время, чтобы выбраться из этих веревок, а я подозреваю, что его у меня нет.

— Заткнись, — процедил первый, раздались шаги, а затем громкий звук пощечины. Филиппа даже не ойкнула, зато мне пришлось приложить все усилия, что продолжить изображать из себя труп. — Забирай деньги на каминной полке и убирайся. С русским расплатишься сам. Да, оставь мне пистолет. Я сейчас завершу сам твою работу, раз у тебя кишка тонка, и тоже уйду. Пора уже покинуть эту страну и возвратиться в мой благословенный Йоркшир.

Послышалась какая-то возня, хлопнула дверь и стало на мгновение тихо, а потом тот, который остался, принялся, судя по доносившимся до меня звукам, заряжать пистолет. Вот тут-то я задергался, открыв глаза. Мы были в этом проклятом лесном домике Долгоруких, который вот уже в который раз играет главную роль в моей пьесе, под названием «жизнь». Возле камина стоял невысокий полноватый господин и торопливо пытался зарядить пистолет. Получалось у него плохо, видимо господин не привык к подобным делам, но принцип знал, а значит скоро нас с Филиппой без всяких сантиментов и длинных речей напоследок просто пристрелят.