Завтра у меня, кроме попытки создать из существующего Адмиралтейства нечто более-менее приличное, было запланировано посещение школы Тайной канцелярии. И я с трудом поборол любопытство, и не завалился туда прямо сегодня. Дадим им шанс. По идее, если Ушаков хорошо обучает своих птенцов, они должны будут приготовиться и ждать меня с улыбками радости на лицах, а не с изумлением, написанном огромными буквами.

Наконец, дверь в кабинет открылась и Митька как пастушья овчарка пригнал этих заблудившихся баранов.

— Рассказывайте, — я прекрасно видел их в окне, поэтому даже не обернулся, чтобы рассмотреть их виноватые рожи. Митька притащил всех троих, чтобы Голицкого не подставлять, молодец, заботливый какой.

— Государь, Петр Алексеевич, Борис Юдин убедил нас с Семеном Голицким сопровождать его, дабы он смог в компании незаметно подслушать очень важный разговор между двумя иноземцами, который и состоялся сегодня вечером, — отрапортовал Репнин.

— А Борис Юдин не поведает своему государю, как именно он узнал про эту встречу? — я развернулся, все еще держа руки за спиной, сцепленными в замок.

— Государь, Петр Алексеевич, — Юдин замялся, а потом решительно ответил. — У меня человек имеется в карантинной зоне на границе, он в гостинице для иноземцев порядок наводит в комнатах. И, если видит, что интересное, то сразу же мне отписывается, а я уже потом решаю, стоит эта новость внимания, или нет.

— Митька, после нашего разговора Борис Михайлович все тебе расскажет об этом человеке. Передашь Ушакову, пущай письмеца не только Бориса Михайловича радуют, но и Андрея Ивановича, — Митька кивнул. В каждой карантинной зоне у Ушакова были люди, но только не среди слуг — сказывалась нехватка кадров. А ведь эти слуги еще и иностранные языки должны по идее знать. Вот завтра школу посмотрю и определю, правильно ли он особистов готовит, или подсказать ему чем. — Продолжай.

— Я получил письмо, в котором было имя этого англичанина и то, что показалось подозрительным: он спрашивал про этот кабак, но его одежда, да и все остальное не вязались с таким дешевым заведением. Это-то и насторожило. Вот я и поехал в Петербург, чтобы посмотреть своими глазами. Неделю мы его ждали окаянного, и вот сегодня дождались.

— И кто же сей господин, который так сильно тебя заинтриговал?

— Это некто Джон Филипс, и встречался он с Кейтом… — Юдин замер. — А не с генералом ли Джеймсом Кейтом этот Филипс встречался? — я задумчиво смотрел на него. По отдельности мен эти имена мало что говорили, а вот вместе… — Филипс сказал, что лорд Ловель назначил его провинциальным великим мастером, и велел Кейту начать открывать ложи и привлекать, и посвящать братьев.

— О, черт, — вырвалось у меня, и я прикусил язык, чтобы не начать материться. Как я мог это забыть? Как? Такие вещи нужно было помнить прежде всего! Ведь этот год считается годом, когда в Российской империи начали свое разрушительное действие масонские ложи! И Джеймс Эдвард Кейт считается именно отцом основателем этой дряни! Так, спокойно, Петр Алексеевич, спокойно. Благодаря нюху Юдина на сенсации, ты не оказался на этот раз у разбитого корыта. Но они все равно за эту самодеятельность у меня получат, и отнюдь не благодарность.

— Да в чем проблема этих масонов? — Репнин переводил взгляд с меня на Юдина и обратно. — Я не понимаю, в чем их опасность? Ну собираются, ну играют в тайные общества…

— Юра, ты не понимаешь, — я покачал головой, снова поворачиваясь к стеклу. — Вон Юдин понимает, неужто не объяснил?

— Юдину за такие объяснения язык нужно вырвать, — пробурчал Репнин. — Он меня только еще больше запутал.

— Сами по себе ложи не опасны, Юра, ты прав, — я рассматривал их в зеркале черного стекла, едва сдерживая себя, чтобы истерично не рассмеяться. — Это действительно всего лишь тайное общество — развлечение для богатых и влиятельных людей. Этакая пикантная тайна, почему бы ей и не быть? К тому же они проповедуют созидание, и это правда. Вот только есть во всем этом одно маленькое «но». Верховный магистр масонской ложи традиционно — англичанин, Юра. В этот раз это лорд Ловель. Как ты думаешь, рядовые братья, и даже мастера лож не пойдут на небольшие уступки, так незначительные оказания мелких услуг и пролоббированные интересов Британии, если их попросит об этом крохотном одолжение сам верховный магистр? И ладно братом будет вон, Юдин, впрочем, тоже ничего хорошего, но терпимо, а что, если этим братом-масоном буду я? Сможем ли мы эффективно противостоять Британии, которая почему-то на нас обозлилась и очень хочет примерно наказать, ну и получить то, чего она лишилась по самым выгодным ценам. И это, Юра, было бы только начало.

В кабинете воцарилось молчание, которое становилось все тягостнее.

— Мне отписать Андрею Ивановичу? — наконец, прервал его Митька.

— Да, отпиши, — я кивнул.

— Прикажешь ему пресечь? — голос Митьки звучал настолько неестественно спокойно, что невольно обернулся, и увидел, что он побледнел настолько, что его веснушки просто сияли в свете свечей, а плотно сжатые губы превратились в тонкую линию.

— Нет, — я покачал головой. — Пускай человек делом занимается, он же так долго к этому шел. Да, приготовь заранее приказ-назначение нашего матера лож к Ласси на Крымское направление. Пущай османов в масоны агитирует. А вот за самими ложами Ушаков должен установить такое плотное наблюдение, что хоть сам пущай в братья просится его принять, но всех идиотов, кои на романтику тайного общества купятся, чтобы знал наперечет.

— Не возьмут, — Митька покачал головой, набрасывая мои поручения.

— Пущай постарается! — я повернулся к Юдину. — Начинай очень аккуратные нападки на бритов. Очень аккуратные и малыми порциями, чтобы до погромов не дай тебе Бог, не доходило, но осадочек, после каждой газеты оставался. А вы двое, — я посмотрел на Репнина и Голицкого, — пока ничего не делаете, меня сопровождаете. Дмитрий сейчас занят будет, а мне секретари нужны. Ничего, Юра, вспомнишь старые деньки, а то, гляжу, уже дурь от безделья в голову полезла. Ну что стоите, за работу, мать вашу.

Как бы я не старался переделать Адмиралтейств-коллегию во что-то менее громоздкое, но выполняющее гораздо больше различных функций, у меня ничего не получалось. Мы с Сиверсом в течение нескольких дней прокручивали и так и этак различные модели управления, и в итоге решили остановиться на той, что была сделана Анной Иоанновной. Не самой, конечно, но кем-то вполне разбирающимся в этом деле. Единственное, что я сумел воткнуть — это еще одно подразделение. Таким образом новое Министерство морского и речного флота на сегодняшний момент состояло из пяти подразделений: казенного, отвечающего за делопроизводство и все финансовые операции; хозяйственное — отвечающее за склады и всю хоз. часть; экспедиционное, которое в военное время отвечало за проведение кампаний с участием флота, охрану морских границ, а в мирное, кроме границ им предстояло отвечать за экспедиции, начиная от оснащения и заканчивая предоставлением доклада о полученных результатах на высочайшее имя; кораблестроительное — это подразделение было в ответе за все этапы строительства судов, начиная от приготовления корабельного леса и заканчивая спуском судна на воду; и последнее пятое подразделение я обозвал людским — это были кадры. В зону ответственности этого подразделения отнесли также все навигатские школы, которые уже были открыты и которые планировались открыться. Умом я понимал, что военно-морскую часть придется выделять в отдельное подразделение, если не в отдельное Министерство, так же, как и порты, но пока все равно решил оставить получившееся Министерство без изменений. Если что-то не потянут, всегда можно выделить из состава, но сейчас пока не было людей, чтобы перекрыть все востребованные направления.

Составив указ об утверждении нового Министерства и о назначении первого его министра, этим геморроем я наградил опять-таки Сиверса, параллельно составили указ об ликвидации Адмиралтейств-коллегии, с проведением в ее экспедициях полной ревизии. Сиверс только крякнул, когда прикинул предстоящий ему объем работы, но тут я ему помочь ничем не мог, не самому же садиться перебирать приходские книги и считать, сколько подштанников осталось на складах. Пускай выбирает тех людей, с кем впоследствии будет работать и начинает пахать, засучив рукава. А самое главное, начинает уже осваивать испанские деньги в полном объеме. Мне надоели сказки про заказанный еще дедом галерный флот, который все еще не готов. Если подобная тенденция продолжится, то я уже буду по-другому смотреть на происходящее, а именно — снова отправлю сюда Ушакова, но на этот раз не растраты искать — это дело ревизионной комиссии, а не начальника Тайной канцелярии, а исследовать подобный саботаж на предмет наличия в нем предательства с целью ослабления Российской империи перед ее внешним врагом.