– Куришь? – прозвучал очередной вопрос и Сара согласно покивала головой со всей уверенностью и Элфорд не сдержался – его буквально разорвало от смеха, так желторото она выглядела.

Эта девушка выросла у него на глазах. И если еще недавно она мочилась на постель во сне и спала на газетах, шурша и мешая спать остальным, то сегодня она важно перенимала сигарету. Одно не складывалось с другим. Спесивая девочка Сара.

Её затяжка была короткой и дым почти поплыл из ушей, как у паровоза. Лицо раскраснелось, а сухой кашель пробил скупые слезы. Тогда Элф взял в пальцы сигару и поднёс к пухлым губам. Боком смотря на Сару, он сделал затяжку, раздувая крылья носа. Когда он закончил вбирать дым, то треск папиросы стих и он подмигнул ей, склоняясь к её лицу. Сара сообразила лишь слегка приоткрыть рот, как игрушечный Щелкунчик, и его губы оказались на её совсем невесомо, а дым поплыл в лёгкие сам. Куда же ему было деваться?

В голове её звучал «гарлемский ренессанс» с пластинки сестры, превращая первый поцелуй Сары, который Алфи сорвал, не раздумывая над тем, что это нечто важное, почти романтичное, очень неловкое и потешное для остальных мужчин.

Сара идеализировала этот момент, как могла, а Элфорд просто прощупывал границы дозволенного.

Когда он оторвался от неё, насытив дымом, то Сара зарделась и легкая дешевизна, как таниность плохого вина, осталась на губах, а на щеках полыхал румянец, но ни того, ни другого она не почувствовала.

Тогда Элф выпрямился и ухмыльнулся: – Этот трюк-таки, называется цыганский косяк, да? – сказал он и сидящий впереди мужчина посмеялся.

Сара тоже улыбнулась и почувствовала легкость в затылке. Это снова заставило мужчин взорваться.

Джейн вышла чуть раньше. Наверное потому, что она быстро наскучила своему новому другу, а может его не зацепила её нервозность. Вряд ли это можно было назвать пороком, скорее отягчающим обстоятельством. Но правда была такова, что Джейн была отсеяна за невозможностью доставить то самое удовольствие. Всё было проще, чем думалось.

Вскоре автомобиль остановился на подходящей улице в разумных десяти метрах от нужного дома и Сара благодарно улыбнулась мистеру Левинсону.

Когда она выбралась из машины почти полностью, он остановил её, дерзко прихватив за рукав школьной формы: – Может, прогуляемся?

Сара засмущалась и глупо ответила: – Нет, я уже должна быть дома, иначе папа… Он прикончит меня, если узнает, что я гуляла с вами, – торопливо добавила она.

Элф сухо хмыкнул. Конечно, Оттавио теперь понимал, что отпускать Сару с ним – дело гиблое и неблагодарное. А десять лет назад было всё иначе, потому что Сара была мала и Элф не был для неё угрозой.

К слову, жизнь её могла бы сложиться иначе, если бы Сара просто сказала «нет» здесь и сейчас, без объяснения обстоятельств и надежд на еще одно предложение. Но она была недостаточно смелой и весьма наивной, чтобы верить в разновозрастную любовь. В общем-то, это было объяснимо.

Элфорд заглянул в её лицо.

– Завтра снова в школу? – легко спросил он и, потеряв дар речи от ярости на себя, Сара смогла только застенчиво подтвердить его теорию. Всё-то он о ней знал. Внутри её жгло от стыда от очевидного и известного ему.

– Может тогда в следующую среду выпьем кофе? – Элф был настойчив и Сара была рада его второму предложению, которого, как ей казалось, могло не последовать. Он знал, что ей нет восемнадцати лучше всех и его это не смущало.

– Нет, – снова ляпнула Сара игольчато, – У меня ведь дополнительные занятия по средам и пятницам.

Элфорд потер руки: – Их можно пропустить, ради меня, не так ли, да? – окинув глазами её до убийства детски непосредственную мордашку.

У него был забавный акцент, как и у его матери – Тавы Левинсон. Он так любил добавлять «да», «таки» и «однако», что когда Сара вспоминала его хриплые ехидные реплики, то они всегда всплывали в её голове с этим вводными словами, вошедшими в речевой запас. Даже его стоны в постели, когда он получал свой «билетик в рай», с его губ срывалось «да-а» или «м-м-м» на еврейский лад и они звучали чуть протяжней, чем в ходе обычной беседы.

Сара прекрасно знала, что Элфорд еврей. В тот день, как и всю свою жизнь, она не придавала этому значения и слишком поспешно.

Что дали знаменитые еврейские гении миру? Спиноза или Маркс? Теологию и коммунизм. Элфорд же дал миру огромное количество лауданума для пущего морального разложения.

Сара переметнулась через огромную лужу и столкнулась с главным дворовым «авторитетом» – Батистом Бьянки. Мальчишка приехал из Италии с матерью и сразу понравился Саре. Она видела, что это не совсем безответно, когда юноша пригласил её на танцы.

Сара посмотрела в глаза Батисту, лицезря как оно скривилось в жалости.

– Тебя кто-то обидел? – спросил он прямо и Сара лишь покачала головой в отрицании, продолжая идти.

– Хочешь чипсов? – предложил Батист.

Сара отрицательно хмыкнула: – Не хочу, спасибо.

Батист улыбнулся своей легкой улыбкой, которая так ему шла. Он был красивым парнем, так считали многие девчонки, но что до него Саре? Её вкусы были специфичны и базировались на одном джентльмене с бородой и серыми глазами.

– Может, содовую? – не унимался он, успевая за широким шагом девушки.

– Купи мне сигарет, – бросила Сара наотмашь, только бы Батист от неё отвязался.

– А деньги у тебя есть? – спросил он осторожно.

Сара кивнула: благодаря отцу и даже Элфу, у нее всегда водились деньги. Она запустила руку в карман и Батист нервно рассмеялся.

– Да, ладно тебе. Я куплю.

Девушка понуро угукнула, наблюдая как внутренний карман его пиджака ходит ходуном.

– Что это у тебя?

Батист пожал плечами, раскрывая пиджак, где сидел маленький щенок.

– Правда красавец? Породистый!

Сара, взглянув на маленькую мордочку недельного добермана, невольно подумала об Элфорде, ведь он так любит собак. Она стёрла слезы и, погладив щенка, улыбнулась: – Он солнышко. Можно взять его себе?

Батист растерянно пожал плечами.

– Мне казалось, ты боишься собак. Ты хоть представляешь до каких размеров вырастет это «солнышко»? – возмутился юноша.

Сара вздохнула. Она, как раз таки, больше всех понимала до каких размеров вырастают подобные собаки. Элфорд ей рассказывал. А ещё она видела, как он горевал, когда умер его любимый пес Джим. Казалось, его уход разбил ему сердце. Он любил Джима и вкладывал в него душу.

Сара подумала о том, что Элфорд вкладывался и в неё. И её уход, нелепое расставание, могут убить его без ножа. Жалость, смешанная с любовью на дне бокала, который Элф крутил в руке, позвякивая льдом, омывала края её сердца жгучей болью, точно выплеснутой на открытую рану виски.

Она посмотрела на Батиста и его симпатичный облик был ей противен, пока в глазах стояло лицо Элфорда.

– Один человек научил меня, что не нужно бояться собак, нужно бояться людей, потому что они куда опаснее, чем поддающееся дрессировке животное, – губы её дрожали, – Он всегда говорил, что мы можем приручить щенка, но не человека, потому что его природа более груба и жестока.

Батист выслушал Сару и сверкнул тёмным взглядом итальянской заносчивости. – Он стоит чертовски дорого.

Мисс Росси запустила руку в кармашек сумки и, собрав в кулак все купюры, смяв их, пихнула в ладонь Батиста. – На! Здесь чертовски много!

Переняв щенка, Сара поцеловала его в мягкую макушку и направилась в сторону жилища.

Приблизившись к дому, Сара влилась в компанию подружек и попыталась выглядеть как обычно – счастливо, стирая с лица слезы. Она глубоко затянулась импортной сигаретой, которые Элфорд доставал ей по своим «каналам», как в прямом так и в переносном смысле слова, угостила подружек и улыбнулась.

– Черт, это же американские! Откуда они у тебя? – воскликнула Френки Хадсон, её наиболее близкая по духу подруга, знающая о том, что Сара крутит роман с кем-то из гангстеров. Но сейчас на её лице была печаль и Френки озабоченно посмотрела на Сару.