– Как это работает?
– Мы считаем, что вирус в теле зараженного, каким-то образом продуцирует мутаген, пробуждающий в генетическом коде так называемые «спящие» гены.
– Спящие гены? Это что такое?
– Это, собственно, наш геном, в нем помимо генов активных, благодаря которым наш организм обновляется, растет и стареет, есть гены, доставшиеся нам от далеких предков. Они не участвуют в жизнедеятельности человека, а, как бы, спят. Так вот наша теория предполагает, что некий мутаген пробуждает эти гены, а те, что были активны блокирует. Весь механизм нам непонятен, и, вероятно, не будет разгадан еще долго. В данный момент, основная задача – выделить вирус и мутаген.
– Возможно ли в кратчайшие сроки создать вакцину, как с было короновирусом?
– Это вопрос вопросов. Создать вакцину можно, имея на руках достоверные и максимально полные исходные данные. Но это вопрос профилактики. Создание же полноценного, как вы говорите, лекарства, способного остановить болезнь на скаку или вовсе обратить ее вспять… Это вопрос крайне сложный. Моим американским коллегам удалось совершить ряд прорывов в генной инженерии. Они научились блокировать ряд вредоносных, скажем так, генов, выключить их. Это привело к удивительным результатам, позволяющим с уверенностью смотреть на лечение определенных врожденных генетических заболеваний. Но полученные результаты пропорциональны усилиям специалистов, а, главное, времени, затраченному на исследования и создание необходимого препарата. Говоря проще, ученые всего прогрессивного мира копают твердый грунт чайной ложкой. А копать нужно очень глубоко. Экскаватора, извините, пока еще не придумали.
– То есть в ближайшее время надеяться на появление нового лекарства бессмысленно?
– К сожалению, да.
– Но вы сказали, что у американских ученых есть определенные намётки. А что же наша – российская наука?..
Досматривать я не стал. Мне было ясно, что ничего не ясно. У высоколобых интеллектуалов есть какая-то теория. Они ее проверяют, играются с мутантами в своих лабораториях, но ничего конкретного сказать не могут. Или не хотят. Порывшись еще с час, я накопал дополнительных пару крупиц малосвязной информации от иностранных ученых, но в плане конкретики не продвинулся ни на йоту.
От экрана меня отвлек резкий звук близкого выстрела. Направление угадать не получилось, даже когда звук дважды повторился. Эхо металось вдоль улицы, отскакивая от домов и быстро затихало. Я вскочил, выключил свет и осторожно выглянул в окно. Людей не было совсем, хотя вечер был ясным и теплым. Даже пьяного гомона моих дворовых концессионеров не было слышно. Город притаился и умолк. Только редкие машины проносились мимо, куда-то торопясь.
Я попытался по звуку определить тип оружия. Из всего, что я слышал раньше в стрелковом клубе (и сам стрелял), звук больше подходил «макарову». По крайней мере я точно мог сказать, что стреляли из пистолета. И дальше тропинка выводов привела меня к предположению, что где-то неподалеку работают менты. Видать минусанули очередную тварь.
Только я решил отойти от окна, как тишину вечера разорвала короткая очередь, принадлежащая уже автомату Калашникова. Тут сомнений не было. Так, что моя теория о работе полицейского патруля только подтверждалась. Кого-то совсем неподалеку расстреливали менты. Не хотелось верить, но все выходило так, что это теперь наша новая реальность.
Срочно захотелось подержать в руках оружие. Что я и сделал. Достал из сейфа свою «свинарку», снарядил обойму и уложил к себе на колени. Виски с колой всегда пробуждали во мне сентиментальную тягу к оружию. А тут такое за окном…
В общем, спать я лег поздно. Все пялился в монитор, пока глаза не заболели. Примерно в полночь новостные сайты разродились сообщением, что в нашей стране тоже вводятся чрезвычайное положение и карантин. С сегодняшнего дня строго запрещалось выходить без нужды на улицу, закрывались все предприятия общепита, и вообще все места, подразумевающие скопление народа. Непонятно было, что будут делать с магазинами, ведь людям нужно чем-то питаться. Но, видимо, подробности будут чуть позже. Еще в сообщении правительства, говорилось, что нарушителей будут отлавливать патрули и сажать в кутузку с последующим немалым штрафом. А для перемещения по городу, нужно некое специальное разрешение.
Я шумно выдохнул и задумался по поводу завтрашней работы. Получалось, что автомастерские тоже подпадали под запрет. Вот толстуха озвереет. Хотя и мне лично будет не до шуток, когда наступит день зарплаты, а получу я хрен с маслом. Представлять, что будет со страной в результате всех этих ограничительных мер, у меня не было сил. Все помнили короновирусные меры правительства, едва не угробившие остатки малого бизнеса.
Я даже не заметил, как уровень виски в бутылке приблизился к самому донышку. А там были едва початые пол-литра. Не слабо я так увлекся. Все, пора спать.
Винтовку я взял с собой. Пусть рядом будет. И окна все плотно задраил. На всякий случай.
Ночью спал, как убитый. Снилась всякая ерунда со стрельбой и криками. А может и не снилась. Может сквозь сон я слышал происходящее на улице. Как бы там ни было, сейчас за окном царила полная тишина.
Я с трудом поднялся с постели, и держась за ноющий лоб отправился в ванную. Умывался холодной водой, фырча и отплевываясь. Почистил зубы. Поймав мысль, что неплохо бы себя осмотреть на предмет каких либо изменений, я стал крутиться перед зеркалом, пристально вглядываясь в каждый сантиметр кожи. Для детального осмотра зеркала явно не хватало, и я перебазировался в комнату. Там на дверце шкафа зеркало побольше. Почти в полный рост. Я досконально оглядел себя, крутясь и изгибаясь, как стриптизерша, но ничего похожего на кожные уплотнения не обнаружил.
Что там еще говорили про симптомы? Повышение температуры? Потрогал лоб. Вроде в норме. Так, «вроде» нас не устраивают. Нам точность подавай. Значит, ставим градусник. А где у меня градусник? А хрен бы его знал. Сто лет не измерял температуры. Даже когда валялся с простудой, точно знал, что выше 37.5 у меня не поднималось. Самые поганые ощущения при такой температуре. Кажется, что вот-вот сдохнешь. Но ничего, всегда выкарабкивался. Сейчас, если не считать похмелья, я чувствовал себя вполне сносно.
На кухне пиликнул телефон. Пришло какое-то сообщение. Все равно чайник ставить пойду, заодно посмотрю, кто меня вспомнил столь ранним утром.
Это был Василий. Нескладно, без знаков препинания и заглавных букв, он сообщал, что работа сегодня отменяется. Ему позвонила Толстуха и велела всех оповестить. Самой, видимо, было лень этим заниматься. Вдруг палец вывихнет, пока отсылает сообщения.
Я отбил, в ответ короткое «понятно» и стал наливать воду в чайник. День предстоял долгий и не простой. Гора провианта сама себя не разгребет. Но перед этим – ритуальная кружка кофе и сигарета.
Если вдуматься, то все мои ритуалы так прочно укоренились, что делали жизнь похожей на «день сурка». Каждый день одно и то же. Но меня эта рутина всегда устраивала. И только сегодня я чувствовал, что что-то пошло не так. Был будний день, я не болел, но на работу мне не нужно. Странная для меня комбинация факторов.
Пока чайник вскипал, я раздвинул шторы и столкнулся с серым небом, успевшим покрыть мокрым глянцем дорогу, дома и деревья. Открыл форточку и с наслаждением вдохнул свежий, влажный воздух.
Руки сами потянулись к компьютеру, но за истекшую ночь мало что изменилось. Мир по-прежнему, стабильно скатывался в пропасть. Где-то в местных новостях прорывалась информация «из неподтвержденных источников», что в ряде городов на улицах появилась военная техника. Не хотелось в это верить, но подобные новости быстро блокировались, а, значит, вероятность их правдивости значительно повышалась. В нашей стране давным-давно укоренилась порочная тактика замалчивания. Кто-то доверчивый объясняет её необходимостью избегать паники. Но все здравомыслящие граждане понимают, вывали на свет божий всю правду о состоянии дел в стране, как повсюду начнутся массовые протесты против беззубой и откровенно безответственной внутренней политики властей. В генетической памяти всех русских людей прочно засело понимание о стихийной мощи бунта. Власти это понимают, как нельзя лучше. Посему и окружают себя полчищами росгвардейцев, полиции, ОМОНа и армией до кучи.
