«Где-то я это уже слышал», – подумал Алекс.

– Вы только что чудом остались в живых! – продолжил метать молнии заведующий, – и, если бы не моя ассистентка, которая по собственной инициативе за вами присматривала, нам бы пришлось разбираться с Организацией не предмет вашего трупа! – лицо его на глазах наливалось кровью. Вперив взгляд в Алекса, он заводился все больше и больше. – Глупый безответственный мальчишка, и ты обещаешь помочь мне?!

– Стоп, – произнес Алекс, глядя ему в глаза. – Спокойно, – он скользнул в его сознание…

Безумный шквал эмоций, ветер, рвущий провода мыслей, несущий обрывки воспоминаний, образов и мыслей, закручивающий в воронку смерча, сжирающего всё на своем пути – силы, нервы, сердце, разум… Алекс слился с этой бушующей стихией, подчинил ее себе…. а потом медленно, потихоньку, начал притормаживать, успокаивать, сглаживать… Снизив градус накала, он двинулся вглубь, разыскивая источник беспокойства. Уворачиваясь от летящих обломков, добрался до самой сути – сияющего ярко-алого ядра, на которое невозможно было смотреть, до того оно слепило. Собрался с силами – и погрузился внутрь…

Первым и почти непреодолимым желанием было бежать, закрыть глаза и не видеть, не чувствовать, закрыться от этой боли. Выстроить саркофаг и навсегда похоронить увиденное, исключить из жизни, словно ничего и не было. «Это не моя боль! – крикнул он себе. – Это не мое!» Но все-равно осознание происходящего причиняло ему страдание. Сейчас он не был собой, он был им – мужчиной, потерявшим самого дорогого человека на свете, надеявшимся и преданным, отчаявшимся и застывшим, подобно каменному изваянию, потому что ничего другого ему не осталось. Ничего другого он не мог, только ожесточить сердце, собрать в комок свою боль и засунуть в глубину, на самое дно памяти. Надеясь, что там она и останется. Но этот проклятый мальчишка, черт побери его длинный нос, все-таки разворошил то, что, казалось, погребено навеки…

Алекс растерялся. Он не знал, что здесь можно сделать. Но и уйти просто так было неправильно. И тогда он сделал единственное, что пришло на ум – накрыл источник боли вуалью забвения. Тонкая зеленая сеточка, наскоро сплетенная из энергии камня, укрыла алое ядро подобно покрывалу. Свет все еще пробивался сквозь зеленые нити, но уже не слепил, позволяя помнить, но не испытывать прежние страдания. Боль не прошла, зато теперь с нею можно было жить.

– Что вы сделали? – голос доктора Герша звучал растерянно. Присев на стул по другую сторону кровати, он выглядел опустошенным. Истеричные нотки исчезли, скоро он совсем успокоится. Возвращаясь, вместо торнадо Алекс увидел только небольшой смерч.

– Я могу стереть это воспоминание, если хотите.

– Нет! – дернулся доктор. Помолчал, думая о чем-то своем, а потом негромко добавил: – Но спасибо, мне стало легче.

Алекс пожал плечами.

– Всегда пожалуйста. Кстати, можете не рассказывать, я узнал. Если у вас остались разработки этого… доктора… записи какие-нибудь, я бы хотел взглянуть. Или хотя бы общее направление обозначьте.

– Не лезли бы вы во все это.

– У меня нет выбора.

– Выбор всегда есть.

– Только иногда варианты неприемлемы, – усмехнулся Алекс.

– Может быть вы и правы, – внезапно согласился его собеседник.

– А он затейник, этот доктор Райс, – усмехнулся человек в хламиде. – Должно быть, он сильно расстроился, когда ничего не вышло. Что он сделал после этого? Пошел пить горькую?

– Не знаю, – Алекс сидел все на том же холме под березою, подпитываясь энергией камня. – Может и пошел, позже. Но в начале попробовал обкатать свою идею на других. В результате – пять полутрупов, включая дочку заведующего отделением.

– Вот как? Молодец!

– «Молодец»?! – возмутился Алекс! – Пострадала куча людей!

– Мой юный друг, – произнес его собеседник снисходительно, – я ведь уже говорил, что эмоции – это враги. Мне казалось, ты успешно справился с этой проблемой, но, похоже, я ошибался – они по-прежнему управляют тобою, а должно быть наоборот. Убери их и посмотри на идею Райса беспристрастным взглядом – свежо, эффектно и неожиданно. Я о твоем объекте, а не об этих беднягах. Красивое решение. А теперь скажи на милость, зачем ты полез в сознание заведующего? Чего ради решил его облагодетельствовать?

– Ничего я не решил! Если бы я не вмешался, ему бы грозил инфаркт с летальным исходом. А повесили бы это на меня!

– Уже лучше, – улыбнулся собеседник из сумрака капюшона. – Кстати, справился ты неплохо. Вуаль забвения, надо же… Сам придумал или услышал где?

– Не знаю, – признался Алекс. – Просто на ум пришло.

– Хороший потенциал, ничего не скажешь. Не зря я решил за тобой присматривать.

– А вы решили? – растерялся Алекс.

– А ты думаешь, мне просто заняться нечем? – рассмеялся тот. – И кстати, пересядь куда-нибудь с моей могилы. Я тут подумал и осознал, что мне это не нравится.

Алекс подскочил и, с опаской глянув на зеленый холм, пересел на другое место.

– Могли бы раньше сказать, – под нос себе буркнул он.

– Раньше мне было все-равно.

– Кто-то здесь говорил об эмоциях…

– Не тебе бросать в меня камень, – в голосе послышалась беззлобная насмешка. – И вообще, не дерзи. Что ты еще хотел спросить?

– А, да, – Алекс сразу же помрачнел, – насчет этого Райса… Есть ли какой-то способ убрать следы его воздействия на Призрака… и на меня?

– А сам что думаешь?

– Ну-у…

– Способ всегда есть, надо только пораскинуть мозгами. Ну же, давай, включайся.

Алекс попробовал, но результата не получил.

– Не знаю, – сдался он.

– Бедняга, – посочувствовал собеседник. – Как тебя приложило. А что именно тебя напугало в тот момент больше всего?

Алекс принялся перебирать крутящиеся в сознании обрывки воспоминаний: выдающийся ученый… медакадемия… интернатура… статьи, вызывающие восхищение, желание стать таким же успешным, уважаемым, умным, способным решать сложные ситуации играючи, вызывая восторг окружающих, похвалу и почет. И все это так близко, всего два года интернатуры осталось, а потом…

– Эй, вы чего?! – воскликнул он, хватаясь за голову. Подзатыльник, который ему только что отвесили, прервал сплетенную иллюзию.

– Считай это противоядием. Да, хотел бы я встретиться с этим Ол ди Райсом. Такой сильный эффект… – в голосе послышалось восхищение. – Итак, что ты понял? Что было для тебя самым страшным?

Алекс задумался.

– Потерять себя, – наконец ответил он. – Эта иллюзия вытеснила меня настоящего, там как будто тоже был я, но… я не учился в медакадемии, не читал его статьи. Я вообще никогда о нем не слышал. Но эта иллюзия – в нее так легко верилось.

– А почему?

– Потому что я хотел… хотел пойти в медакадемию, но передумал.

– А ты уверен?

– Что? – Алекс растерянно уставился на собеседника.

– Уверен, что ты туда не пошел?

– Ну-у… да… Да что вы мне голову морочите! – рассердился Алекс. – Конечно я туда не пошел!

– А почему ты так уверен?

– Потому что это я о себе знаю точно!

– И что из этого следует?

Алекс задумался.

– А что из этого следует? – наконец спросил он, так и не найдя ответа.

– Нет, все-таки перебор, – вздохнул собеседник. – Ладно, скажи мне, что проще сдвинуть с места – дерево или упавший лист?

– Лист, конечно, – по-прежнему озадаченно ответил Алекс.

– Ну так отращивай корни!

Легко сказать «отращивай корни», пробормотал Алекс, покинув поляну и перебравшись в пространство собственной памяти. Каменные блоки, чем-то похожие на крепость в сознании Призрака, высились то там, то тут, словно город, созданный из гигантских кубиков. Между ними весело зеленела трава, в синем безоблачном небе носились птицы. Суровая идиллия… которая все-равно чем-то смущала. Всё на месте, тихо, спокойно, но все-же…

В каждым из каменных саркофагов хранилось что-то важное, требующее сокрытия от посторонних глаз. Чтобы уберечь эти воспоминания, Алексу пришлось вытащить их из активной памяти и спрятать прежде всего от себя. Стало ли ему от этого хуже? Ничуть. Даже спокойней стало, потому что многие из них были неприятными. И теперь, чтобы «отрастить корни» ему предстояло собрать воедино то, что он предпочитал забыть.