– Сколько вы за нее хотите?

– Отдам за пять сотен.

– Пять сотен?! За это старье? – возмутился Джеймс. – Да вы шутник!

– Эта гитара принадлежала Сиду Тернеру, она уникальна. Я прошу гораздо меньше, чем она стоит.

– Но почему? – спросил Итан. – Почему вы просите за нее всего пять сотен, раз она такая особенная?

– Да! – тут же присоединился к вопросу Джеймс. – И чем вы докажете, что она принадлежала Тернеру?

Купер вздохнул:

– Если бы я мог это доказать, то, поверьте, давно перепродал ее за миллион или даже больше… Мой отец открыл этот магазин. Музыка была его самым большим увлечением. После гибели Сида Тернера он участвовал в благотворительном аукционе и купил эту гитару. Он купил ее для себя, как память о любимом музыканте. Играл на ней все время… Но мой отец умер несколько лет назад, оставив магазинчик мне. Ума не приложу, как ему удавалось получать здесь прибыль. У меня не осталось никаких письменных свидетельств того, что эта гитара принадлежала Сиду Тернеру, но я знаю это точно. И я хочу ее продать. Вы ведь не купите «Гибсон», верно? Никто в Сент-Джордже не купит «Гибсон». А эту я отдам дешевле. Можете не верить мне, но вы не пожалеете. Вы получите хороший инструмент, пусть и не новый, а я получу свои деньги, вот и все.

– Я возьму ее, – сказал Итан.

– Вы не пожалеете о своем выборе, – сказал Купер. – Пойдемте на кассу. Кейс я вам дарю.

– Что? Ит, – Джеймс дернул друга, отводя в сторону, – ты с ума сошел? Возьми новую гитару дешевле. У нас и так нет лишних денег.

– Слушай, эта гитара… на самом деле, она звучит куда круче «Гибсона».

– Вовсе нет, она звучит, как средненькая электроакустика, но за пятьсот баксов?

– Вспомни, с чего все началось? – продолжал Итан. – Кажется, нам было по тринадцать? Я тогда впервые услышал «Скримерс» и стал отращивать волосы до плеч, как у Сида, ты помнишь?

– Помню.

– Я не знал, как их осветлить, чтобы получились каштановыми. Знал только, что если сделаю это, то отец меня побьет. И очень завидовал тебе, ведь ты куда больше походил на Сида.

Сандерс задушил смешок наполувздохе.

– И к чему ты ведешь?

– Ты знаешь меня как никто. Ты знаешь, зачем я отращивал тупые волосы. Ты знаешь, что случилось вечером, когда я впервые увидел концерт «Скримерс». Я увидел, как Сид играет свое соло, а ему навстречу тянутся тысячи рук. Я не был там, но понял, что среди этих тысяч есть и мои руки. Он пел: «И ты больше никогда не будешь один», а тысячи голосов повторяли за ним. Среди них был и мой голос. И тогда я сказал себе, что я не один. Что бы ни творилось вокруг, я больше никогда не буду один. И я не был. Ни дня с тех пор! – Голос Итана звучал взволнованно, а во взгляде читалась смесь детского восхищения и взрослой решимости.

– Это здорово, но почему бы не взять на первое время дешевый «Ибанез»?

– Потому, что сейчас я ощутил то же самое. Неважно, чья это гитара. Мне плевать, кому она принадлежала. – Итан схватил Сандерса за грудки. – Пойми, гораздо важнее, что сыграв на ней, я почувствовал, что могу. Почувствовал в себе силы. Подумай, как все складывается: мы едем на фестиваль в честь «Скримерс», и нам волшебным образом попадается гитара, как у Сида Тернера.

Непроницаемая мрачность на лице Джеймса дала трещину, Итан только сейчас заметил, что держит друга за футболку, и отпустил его.

– Что, если это знак? Мы на правильном пути. Судьба, как бы дает нам подсказку. Просто поверь, – продолжал Итан, – сейчас самым правильным решением будет купить эту гитару.

Сандерс достал из кармана монетку.

– Пусть она нас рассудит, – сказал он, – если выпадет решка, то мы купим «Старфайер».

Он положил монетку на тыльную сторону ладони и неуклюже подкинул, замерев на долю секунду. Десять центов вернулись и звонко упали на пол.

Друзья склонились над ней.

– Решка! – улыбнулся Охэнзи и хлопнул Сандерса по плечу. – Кстати, – Итан почесал затылок, –ты не одолжишь мне немного денег? Мне не хватает. Обещаю вернуть, как только мы разбогатеем.

Джеймс нехотя достал из кармана бумажник, протянув другу недостающую сумму.

Так «Старфайер» в своем старом пыльном кейсе попала на заднее сиденье вишневого «Капри».

Ночью машину вел Итан.

– Ты бы поспал, утром мы сменимся, – обратился он к Джеймсу.

Тот развалился в кресле и равнодушно пялился на проносящиеся за окном однотипные пейзажи – черноту и трассу в свете редких фонарей.

– Не хочется.

– Почему?

– Хочу курить, – голос Джеймса звучал сонно и капризно, – последняя пачка кончилась еще днем.

Итан уставился на дорогу и неопределенно пожал плечами.

– Судя по карте, скоро мы будем проезжать Каннаравилл, сделаем остановку.

Джеймс мученически кивнул и вновь перевел взгляд на бесконечную черноту по ту сторону машины.

Ночной Каннаравилл напоминал огромную черную дыру с проблесками тусклых фонарей. После полуночи он казался и вовсе необитаемым. О том, что городок все еще жив, свидетельствовали лишь редкие вывески круглосуточных магазинов и обшарпанная табличка на въезде. Она желала приятного путешествия.

«Капри» припарковался у небольшого круглосуточного супермаркета, обосновавшегося рядом с автобусной станцией.

– Твою мать! – выругался Охэнзи, с лязгом задев мусорный бак.

– Ладно, – Джеймс протер сонные глаза, – тебе чего-нибудь взять?

– Нет.

Итан откинулся назад на спинку сидения и прикрыл глаза:

– Давай быстрее.

Сандерс кивнул, вышел из машины. Он поежился, вдохнув холодный ночной воздух, достал из машины старенький шерстяной свитер, накинул его на плечи и огляделся.

Неподалеку, прямо под кислотным неоновым светом вывески, стояла блондинка. Девушка курила и так же внимательно разглядывала Сандерса. Она кинула окурок под ноги и затоптала, а после подула на замерзшие пальцы.

«Хорошенькая», – подумал Джеймс и направился к супермаркету. Он слишком поздно отвел взгляд от незнакомки и споткнулся, не заметив ступеньку. Кровь прилила к щекам, и он поспешил скрыться за дверями магазина. Но новая пачка сигарет в руке придала Сандерсу уверенности, поэтому пару минут спустя он снова оказался на улице и взглянул в сторону незнакомки. Она все еще стояла на том же месте. Джеймс заметил у нее под ногами плотно набитый темный рюкзак.

Он набрал в легкие побольше воздуха и подошел ближе. Сделал первую затяжку с таким наслаждением, что блондинка слегка улыбнулась.

– Что? – парень улыбнулся.

– Ничего, – она потерла ладони друг о друга.

– Холодная ночка, да?– спросил он, выпустив изо рта клубок дыма.

– Да.

– Я Джеймс.

– Марни, – она стиснула протянутую им ладонь и оценивающе взглянула на собеседника

– Кажется, автобусы сейчас не ходят. Во сколько открывается автостанция?

– В шесть утра.

– Ты рано, – улыбнулся Джеймс, но его собеседница ничего не ответила.

– Замерзла, да? Погоди. – Он отдал девушке недокуренную сигарету. – Подержи.

– Что ты делаешь?

Парень торопливо стянул с себя свитер и протянул ей.

– Накинь, ты же продрогнешь и подхватишь воспаление легких.

– Спасибо, – девушка растерянно улыбнулась.

Джеймс тоже довольно улыбнулся и потянулся к девушке, надеясь забрать обратно сигарету, но Марни не вернула ее. Она как ни в чем не бывало затянулась и кивнула на «Капри».

– Куда едешь?

– В Солт-Лейк, – ответил Джеймс, доставая из пачки новую никотиновую трубочку.– А ты?

– Я тоже, – она поправила челку и запульнула в мусорку очередной окурок, – жду первый автобус.

– Ты живешь там?

– Нет, но, видимо, буду.

– Звучит оптимистично, – Сандерс улыбнулся.

– Слушай, Марни, ты замерзнешь до утра. Может быть, мы с другом подвезем тебя до города? Если хочешь, конечно.

Она недоверчиво на него покосилась.

– А твой водила не будет против попутчицы?

– Итан? Ну, он хороший парень и не откажет в помощи. Секунду, подожди тут, я договорюсь с ним.