Малфой провел языком по ее губе, по небу, прижался бедрами ее к бедрам. Ее, как водой, окатило истомой.

Они стояли в ее кабинете и целовались. Она и Драко Малфой.

Она не знала, чем это могло закончиться. Точнее, она собиралась это закончить. Сейчас… сейчас… Руки скользили по его шее, путались в волосах. Сначала она насытится его поцелуем. Насытится его близостью. Его запахом. Ее сном.

— Это все сон, — сказал Малфой, прерывая поцелуй и отстраняясь.

Гермиона закрыла глаза, чтобы не видеть, как он уходит. И когда почувствовала, что ее касается аромат его одеколона, подалась назад. Уперлась руками в стол, вцепилась в столешницу со всей силы, снимая с себя всякую ответственность за происходящее. И при этом выгнулась так… Так, чтобы Малфой мог сделать с ней все, что захочет.

Малфой запустил руку в ее волосы и оттянул их.

— Где твои длинные волосы, Гермиона?

Она ощутила его губы у шеи. Почувствовала его пальцы на животе, которые расстегивали пуговицу. Почувствовала, как остальные пуговицы выскочили из петель сами, когда Драко потянул полы блузки. Ощутила, как его ладонь поднимается по животу к груди, а вторая скользит по бедру. А ее собственные онемевшие пальцы пытаются поднять юбку. И когда ей это, наконец, удалось, Драко встал между ее раздвинутых ног и она прижалась бедрами к его бедрам. Потянулась к его ремню. Наверное, она не первая и не единственная ведьма, которую Малфой трахает за спиной жены. И не первая и не единственная замужняя ведьма, готовая отдаться ему на собственном рабочем столе. В ней начинало подниматься чувство вины перед Роном и перед той женщиной, Асторией. Если Рон узнает, что она переспала с Малфоем, он будет унижен, уничтожен. Да, в их браке появилось слишком много рутины, накопилось слишком много мелких претензий друг к другу, но Рон не был плохим человеком. Гермиона не могла поступить с ним так.

Они отстранились одновременно. Не прозвучало ни «Рон», ни «Астория». Но все и так было понятно.

Гермиона открыла глаза. Она уставилась на пятно на пиджаке Малфоя и не решалась посмотреть ему в глаза. Ей просто хотелось исчезнуть куда-нибудь.

— С нами что-то происходит, — сказала она, сползая со стола.

Опустила юбку, чувствуя, как щеки заливает краска стыда.

— Такое бывает со многими людьми, — ответил Малфой. Он хотел отодвинуться, но Гермиона вцепилась ему в предплечье.

— Я вижу тебя во сне. Вот уже целый год.

Малфой не ответил.

— Драко, что ты знаешь о магических браках?

Он задумался, потом сказал:

— Древний брачный ритуал, который могут совершить только очень сильные волшебники.

— Для чего его заключают? Это такой способ создания любви между супругами?

— Насколько я знаю, нет, — он нахмурился. — В прошлом, когда волшебников преследовали маглы, магический брак заключали для выживания.

— То есть?

— Когда один волшебник в опасности или болен, другой будет чувствовать это и сможет помочь.

— Почему его не заключают сейчас?

— Наверное, потому что брак можно аннулировать, но союз двух магических энергий может разорвать только смерть. Разве ты не читала об этом в книгах?

«В моем сне куда бы ты ни пошел, где бы ты ни был, мы всегда вместе. Я могу знать, о чем ты думаешь, что тревожит тебя, чувствую, когда ты счастлив. Я даже поругаться с тобой не могу, потому что когда мы рядом, твои эмоции — это и мои эмоции. Если тебе больно, мне тоже больно».

— Читать в книгах и пробовать самому — разные вещи. — Гермиона коснулась своей груди, там, где находится сердце. — Это похоже на линию света, которая тянется отсюда — сюда. — Гермиона коснулась его левой груди.

Ничего не случилось. Ни вспышки энергий. Ни электрического тока. Ничего. Небеса не упали. А ее желание, чтобы он не уходил, не стало сильнее. И слабее тоже не стало.

— Ты пахнешь, как всегда, — сказал Драко, наклоняясь к ней.

— Ты тоже, — Гермиона улыбнулась, чтобы не показать внезапно навернувшиеся слезы.

Драко обнял ее, медленно и нежно поцеловал в шею, у мочки уха.

— Но во сне у тебя длинные волосы, Гермиона.

Ком подступил к горлу.

— Но это все сон, понимаешь, — сказал он, продолжая касаться ее губами, — это нереально.

Драко обнял ее сильнее. Гермиона зажмурилась, стараясь впитать этот момент.

— Тогда почему мы видим его вдвоем, Драко?

— Нас кто-то проклял.

— А твоя Темная метка?

— Кто-то возрождает Волдеморта.

— Ты думаешь?

— А откуда ей еще взяться?

Но Гермиона не могла сейчас думать об этом.

— Отпусти меня, пожалуйста…

Драко убрал руки с ее талии, но когда Гермиона перестала чувствовать тепло его тела, она сказала:

— В моем сне ты любишь шоколадное мороженое. В твоем кабинете записи с формулами медицинских зелий. Ты хотел иметь того ребенка. И я… я тоже хотела его. Каждое утро, когда я просыпаюсь, я думаю, что это ты лежишь в моей постели. Каждое утро мне кажется, что еще немного, еще чуть-чуть, и я проснусь… и в этот раз, — ее голос дрогнул, — в этот раз ты не исчезнешь.

— Грейнджер, я женат.

— Я знаю, я не…

— В моем сне у меня не было выбора. Тебя и Поттера привели в Малфой мэнор. Снейп допрашивал тебя в подвале. Ему пришлось стереть твои воспоминания о Крестражах. А мне пришлось просить за тебя. Мне пришлось убить Поттера ради тебя. А потом мы поженились и тайно связались магически, чтобы помочь друг другу, если один из нас будет в опасности. И чем все это закончилось? Тем, что все приближенные Волдеморта должны доказать ему свою преданность. Должны расколоть свою душу и создать Крестраж. И он будет храниться у Волдеморта. Я один из последних, кто ещё не сделал это. Я не могу сказать тебе правду во сне. Но ты ведь и так все знаешь. Ты вспомнила, как вы с Поттером и Уизли искали Крестражи.

— В том сне, где мы занимались любовью на столе?

— Да. В том сне, где моему отцу пришлось сделать Крестраж, а мне солгать тебе, что мы объезжали драконов. — Драко усмехнулся горько.

Сейчас — она знала — он точно уйдет. И в этот раз навсегда.

— Ты вспомнила о Крестражах, несмотря на то, что твои знания о них были стёрты, потому что это все тут, — Драко коснулся ее левой груди.

Нет, мир не рухнул, и молнии не стали сверкать над их головами, но Гермиона положила свою руку на его, и несколько секунд они стояли так. Потом она опустила руку. Драко опустил свою и развернулся, чтобы уйти.

У двери он обернулся:

— Когда я ухожу на задание, я думаю, что в этот раз точно не вернусь. Ты останешься там одна, и никто не станет тебя защищать. Я думаю, что моя любовь причинила тебе только зло, отняла у тебя всех, кого ты любишь. И каждое утро, просыпаясь, я радуюсь, что это был только сон. Мы никогда не ценим то, что имеем. Рон, — кажется, он впервые назвал Рона по имени, — любит тебя, а я люблю Асторию.

Комментарий к Глава 7

Самое необычное признание в любви, которое я писала.

========== Глава 8 ==========

Его взгляд не был веселым и ясным — взглядом, каким он смотрел на нее, когда был школьником. Теперь его взгляд был усталым — как будто Драко видел слишком много того, что видеть не хотел. Впрочем, именно так оно и было. Он отвел глаза и отвернулся к Крэббу, который кричал егерям выводить дракона.

Гермиона плотнее закуталась в мантию, чувствуя растущий безотчетный страх.

Моросил дождь. Она с Люциусом стояла у искусственной запруды, в неподвижной и темной воде которой лежали обожженные стволы деревьев. Пещера, где держали дракона, находилась неподалеку.

Гермиона закрыла нос ладонью, когда воздух наполнила вонь. Дракона, держа за веревки, вывели из пещеры несколько егерей. Он водил маленькой головой, закрытой намордником, из стороны в сторону. Его чешуйчатое серое тело могло бы слиться с темным выжженным пейзажем, если бы животное не двигалось то и дело, принюхиваясь, готовое наброситься на любого.

Драко подошел к животному. Руками в перчатках взялся за поводья. Егеря что-то заорали, потянули за веревки, которыми удерживали дракона. Драко забрался в седло. Гермиона вздрогнула, когда животное попыталось выгнуться и сбросить Драко с себя. Ей показалось, что в этот момент Драко взглянул на нее. Но он тут же перевел взгляд на дракона и натянул поводья. Крэбб заорал егерям отпускать. Те отпустили веревки, сняли намордник и разбежались, укрываясь мантиями.